дочитать до середины, как некий знатный господин вдруг закричал:
- Это колдун! Схватить его! На костёр!
- Это герцог де Линь, - испуганно шепнула Изабель.
Вид у герцога был отталкивающий. Узкие злые глаза выражали
безудержную похоть, а жирное тело под богатыми одеждами говорило о том, что в
пище его владелец также не знает удержу.
Слуги герцога тут же бросились на Октавиана, вырвали из его
рук свиток и поволокли в центр площади. Один из королевский стражников
тотчас же узнал его.
- А вот и беглец нашёлся!
Король, сидевший на высоком троне, довольно улыбнулся:
– Тем лучше! Казнить обоих немедленно!
Изабель дёрнулась было, но тут же была схвачена за руку
герцогом де Линем.
- Попалась, строптивая птичка! Я предполагал, что ты явишься
взглянуть в последний раз на графа. Недаром мой слуга смотрел в подзорную
трубу.
- Я буду Вашей, монсеньор, - взмолилась девушка. - Только пощадите обоих!
- Моей ты и так будешь, - усмехнулся герцог. – Никуда не
денешься. А преступники будут казнены, как они того заслужили.
«Я должен дочитать заклинание по памяти, - думал Октавиан. –
Только так я смогу спасти и Изабель, и графа».
Однако королевские слуги спешили привести приговор в
исполнение. Юношу и графа тотчас же привязали верёвками к столбу. Палач поднёс
пылающий факел. Солома тотчас же занялась пламенем.
Боясь не успеть, Октавиан всё быстрее проговаривал слова из
свитка. Теряя сознание от боли и дыма, он вдруг с ужасом понял, что забыл
последнюю фразу.
«Давай же, вспоминай, чёрт тебя дери!» - в отчаянии взывал он
к своей памяти.
Но та отвечала молчанием.
- Как вас земля носит, варвары! – слышал он крики Изабель. – Разрази
ж вас гром своими огненными стрелами!
- Да прольются огненные стрелы! – прошептал Октавиан
последнюю фразу, прежде чем сознание его покинуло.
- Снова ты? – голос Децимы, уже ставший знакомым, привёл
юношу в чувство. – Что-то ты к нам зачастил. Ну, никак тебе спокойно-то не
живётся! Что ни день – так смертельное приключение!
- И ведь я никак не могу перерезать нить твоей жизни, - чуть
ли не с досадой произнесла Морта. – Потому что тебе суждено умереть гораздо
позднее. Глубоким стариком.
- Так я снова жив? – хоть Октавиан оказывался в доме у судеб
не впервые, однако очередная отмена смертного приговора заставила его вновь
вздохнуть с облегчением.
- Снова жив, - ответила Децима. - Иди же к своей невесте, а
то она уже оплакивает тебя, как мёртвого.
- Спасибо вам, добрые судьбы! – воскликнул юноша.
- Мы добрые не всегда, - заметила Нона. – Мы только выполняем
волю мироздания. Как придёт твой час – милости не жди.
- Октавиан, любимый! Не покидай меня! Пожалуйста!
Юноша почувствовал, что лежит на мокрой земле. В воздухе
пахло свежестью, словно только что прошёл дождь с грозой.
Открыв глаза, первым, что он увидел, было заплаканное лицо
Изабель. Его голова покоилась на её коленях. Рядом стоял граф де Бриенн – без
кандалов, не связанный. И что невероятнее всего – невредимый, словно не его
только что жгли на костре. Площадь, на удивление, была пуста.
- Что произошло? – удивлённо спросил Октавиан. – Где все?
- Когда ты дочитал заклинание, - объяснил граф, - хлынул
сильный дождь и потушил костёр. Потом засверкали молнии, загрохотал гром. Гроза
была такая, что земля содрогалась. И король, и герцог де Линь, и палач, и
приближённые Его Величества – все они были убиты молниями.
- Ничего себе! – воскликнул юноша, неохотно вставая с колен
любимой девушки.
- Теперь королём, по-видимому, будет Филипп.
К слову сказать, для таких прогнозов были все основания, ибо
нелюбимый племянник прежнего монарха был единственным наследником по крови, а
назначить кого-то другого погибший король просто не успел, полагая,
по-видимому, что жить будет дольше.
«Надо будет добиться у нового короля аудиенции, - подумал
Октавиан, - и попросить, чтобы вернул меч маркиза де Монмартра, который
Аполлинария забрала себе».
- Но что же, монсеньор, за чудеса? – посмел обратиться он к графу.
– На Вас ни единого ожога от костра.
- Я и сам, признаться, весьма озадачен, - ответил граф де
Бриенн. – Но огонь отчего-то даже не дотронулся до меня. Хотя я, в отличие от
тебя, не знаю ни одного заклинания и не владею никакими магическими средствами.
- По-видимому, графа спасло твоё заклинание, - предположила
Изабель. – Ведь когда вас отправили на костёр, ты дочитал его до середины.
- Да, но ведь меня самого оно не спасло – я чуть не сгорел.
- Графа приговорили по обвинению в чернокнижии в то время,
когда он этим не занимался. А заклинание предполагает высшую справедливость.
Казнить человека за то, чего он явно не делал – в высшей степени несправедливо.
- А меня приговорили за то же самое в тот момент, когда я
читал заклинание, - продолжил Октавиан её мысль. – Поэтому на первый взгляд
приговор показался мирозданию справедливым.
- Какое счастье, что ты успел дочитать! – воскликнула
Изабель. – Ты спас от гибели нас всех!
- Хоть я и против колдовства, - сказал граф, - однако прими
же мою искреннюю благодарность!
Юноша хотел было ответить, что не стоит его благодарить, ибо
всё это он сделал ради любви к его воспитаннице. Но не успел, ибо в следующий
момент граф соединил руки Октавиана и Изабель:
- Будьте счастливы, дети мои!
- Спасибо, мосеньор! – дружно ответили влюблённые.
- Обещаю, - произнёс Октавиан, - что больше не буду колдовать
и летать на метле. Впрочем, - добавил он, - ради спасения своей семьи я пойду
даже на это.
