осмотрел ногу, а затем снова выпрямился и озабоченно сказал: – Эх, ума не приложу, что делает эта животина, чтобы оторвать их. Придется нам ехать к лесной избушке, чтобы развести огонь… В это время темнеет быстро – оглянуться не успеешь, как ночь на дворе.
Лиза осмотрелась по сторонам, словно только сейчас поняла, насколько безлюдно и ужасно это место. Тончайшая линия горизонта соединяла покрытую снегом землю с небесами, затянутыми расплывшимися тучами, похожими на мутно-серое смятое покрывало. Нигде поблизости не было видно ни крыши какой-нибудь хатенки, ни столбика дыма, вьющегося из печной трубы, да и сам лес казался молчаливым и враждебным.
Николай попытался приладить подкову, но его старания были напрасны: лошадь нервничала, а мороз был такой сильный, что пальцы слуги деревенели и не слушались.
- Подержи-ка вожжи, матушка, а я пока сушняк соберу, костер разжечь надо, – смирившись с неудачей, попросил Николай. – Да крепче держи, – добавил он и пошел к лесу. Дрожащими от холода и страха руками Лиза вцепилась в вожжи, но не смогла удержать сорвавшегося в галоп нетерпеливого коня. Николай бросился вслед за санями, а Лиза резко дернула за вожжи, стараясь остановить их. Разгоряченная лошадь встала на дыбы, перевернув легкие сани. Выпав из саней, Лиза покатилась по снегу, а лошадь рванулась и понеслась вперед среди деревьев, таща за собой пустые сани. К счастью широкий ствол раскидистого дерева не дал Лизе скатиться в овраг. Несколько секунд Лиза неподвижно лежала на снегу, оглушенная ударом, а затем поднялась с земли с помощью подбежавшего Николая. Они смотрели вслед быстро удаляющейся лошади, а та неслась галопом все дальше и дальше, задевая санями стволы деревьев.
Напуганный Николашка хотел, было, догнать коня, но куда там! Лошадь была уже далеко, и с каждой минутой расстояние между ними становилось все больше. При одном, особенно сильном ударе, оглобли переломились, и лошадь, освободившись от груза саней, поскакала дальше уже налегке, таща за собой одни вожжи…
… Ночь потихоньку укутывала землю. Катя уже в третий раз подошла к князю со словами:
- Батюшка… барыня-то до сих пор не возвернулась…
Александр, стараясь сдержать тревогу, пошел в тихую, обшарпанную библиотеку. Катя, молча, шла следом.
- Вернется… она же не одна, Николашка с ней, – сказал Карелин служанке, стараясь успокоить самого себя. – У них самая лучшая лошадь, да и ружье он захватил. Лиза сама так захотела, значит ей это интересней, чем терять время со мной.
- Не говори так, батюшка, – простонала Катя, умоляюще сложив руки на груди. – Ведь полночь почти.
- Возможно, Лиза уехала навсегда, Катя, – мрачно возразил он. – Разве ты не знала, что она хотела сбежать от меня?
- Нет, батюшка. Я знаю только, что она дюже печалилась. Ей надоело видеть тебя вместе с Наташей, и что тебя не заботит, как ей живется. Она задыхалась в доме… вот и поехала только воздухом подышать, и вещи с собой не взяла… Пошли кого-нибудь искать ее, Христа ради… – взмолилась Катя.
- Лошадь одна вернулась, барин, приволокла за собой только сломанную оглоблю, и сбруя вся порвана, – встревожено выпалил вбежавший в комнату дворецкий; от волнения он даже забыл постучаться. Катя испуганно вскрикнула. Александр уже не слушал, что продолжал говорить ему Владимир. Он выбежал во двор и вслед за двумя слугами побежал к конюшням и постройкам, в которых держал экипажи и сани. Наташа побежала ему навстречу, обеспокоенная его поведением.
На небе появилась яркая луна. Она омывала своим чистым светом белые поля, превращая в перламутровую россыпь снежное покрывало, на котором четко выделялись глубокие следы только что прискакавшей лошади.
- Александр, такими ясными лунными ночами волки выходят! – прокричала Наташа, ухватив князя за руку. – Не вздумай ехать сам! Лучше пошли…
- Естественно, я поеду сам! И именно потому, что думаю о волках! – Александр грубо оттолкнул Наташу, так что она едва не упала. – Ружье мне... Живо...
- Я поеду с тобой, барин, – сказал Владимир. – Все дворовые пьяные, спят уже! Только трое или четверо могут ехать...
Пока Владимир и остальные слуги садились на коней, Карелин, не дожидаясь их, уже ускакал со двора. Въехав в лес, он услышал протяжный волчий вой и вздрогнул от страха. Лиза тоже услышала этот тоскливый вой.
- Это волки, правда? – устало спросила она Николая, едва держась на ногах после нескольких часов ходьбы по снегу.
- Они самые, матушка... ну да мы уже неподалече от избушки... идем... не останавливайся, не то мы замерзнем от холода, и волки сожрут нас.
- Нет, Николай, я закоченела вся и не могу больше сдвинуться с места. А ты иди... иди дальше... спасай свою жизнь. Она гораздо дороже моей. А мне все равно, смерть или жизнь мне безразлично...
- Нет, матушка, у меня есть шесть патронов. Всякий раз как волки подойдут к нам, я пристрелю одного из них. Так мы сможем добраться до избушки. Не могу я оставить тебя здесь одну. Соберись с силами, матушка, пошли, ради бога, а не то я умру вместе с тобой.
Смертельно уставшая Лиза без сил опустилась на мягкий снег под ненадежным прикрытием двух стволов упавших деревьев. Сухими глазами, в которых не было слез, она безразлично смотрела на широкую, освещенную луной поляну. В глубине ее глаз застыла печаль, свойственная людям, которым жизнь уже не мила. Николашка, бледный как полотно, стоял рядом с ней по колено в снегу. В его замерзших руках подрагивало ружье. Волчий вой раздавался все ближе; среди деревьев колыхались неясные тени диких зверей, и уже был виден фосфоресцирующий блеск их голодных глаз. Лиза вздрогнула. Она не хотела умирать медленной, ужасной смертью на белом, снежном саване, но волчий вой ясно давал понять, что ее агония будет долгой и мучительной. Николай вскинул ружье к плечу, прижался щекой к прикладу и прицелился. Его выстрел сразил самого смелого волка, рискнувшего приблизиться к ним.
- Николай, когда у тебя останется два патрона, лучше покончить разом... убей меня и себя. Ужасно быть заживо съеденными волками.
- Что ты, матушка, убийство – великий грех... Да и барин, чай, пошлет людей разыскивать нас.
- Не знаю, Николай, не знаю. Разве ты забыл? Карелин празднует... Да твой барин будет счастлив, если я умру. А у тебя жена, дети... Спасайся, Николай, беги к избушке... с теми патронами, что у тебя остались, ты...
Стая приближалась к ним спереди и сбоку. Николай снова выстрелил, но промахнулся. Тогда он выстрелил еще несколько раз. Волки ненадолго отступили, чтобы вскоре снова вернуться в поисках добычи. Патроны закончились, и Николай в отчаянии сел на один из упавших стволов, ожидая смерть. Неожиданно они услышали выстрелы и топот конских копыт. Лиза приподнялась на снегу.
- Лиза! Николай! – отчаянно звал их Александр, и в голосе его звучала неприкрытая тревога.
Сидя на снегу, Лиза гордо молчала, а Николай со всей силы закричал в ответ, чтобы указать, где они. Вскоре к ним подскакал Владимир со слугами, и волчья стая отступила. Александр подхватил на руки обмякшее тело своей жены и пустил коня резвым галопом. Проскакав через лес, Карелин бросил поводья и грубыми шерстяными рукавицами стал растирать щеки, виски и руки Лизы, согревая ее теплом своего дыхания. В смертельной тревоге и отчаянии он крепко прижимал ее к своему сердцу и жарко целовал, чувствуя, как к его глазам подступают слезы.
Но вот из груди Лизы вырвался слабый стон, и князь понял, что она жива. Александр еще крепче прижал жену к груди, пришпорил коня и помчался к дому. Казалось, конь не скачет, а летит над белоснежной равниной...
… Чуть погодя, Наташа терпеливо и сдержанно успокаивала Александра, но в глубине ее слов таилась легкая ирония.
- Обошлось, ничего серьезного... баня, водочный компресс, чарка доброго пунша с коньяком, который мы заставили ее выпить, все как рукой снимут. Заглянешь к ней?
- Нет, – чуть ли не с ужасом отказался Карелин.
- Уверяю тебя, Лиза не заметит, что ты там. Почему ты не дашь ей вернуться к матери?
- Никогда! Ни за что в жизни! Я дал себе слово, что больше не позволю ей увидеться с матерью.
- Ты ненавидишь ее.
- Иногда мне кажется, что я ненавижу весь мир.
- Но не Лизу. Так что выбрось из головы эту затею.
Александр резко отодвинул Наташу в сторону и решительно вошел в спальню. Катя и Нюшка укрывали Лизу единственным одеялом. Карелин с нежностью глядел на жену, но, заметив, что ее ресницы дрогнули, нахмурился, и лизины зеленые глаза увидели высокомерное, грозное и бледное лицо, сурово сдвинутые брови и пренебрежительно сжатые губы.
Когда Карелин заговорил, в его тоне не было и намека на любезность. Он раз за разом твердил, что эта прогулка казалась ему глупой, и Николашка расплатится с лихвой за свое сумасбродство. Лиза просила мужа не наказывать слугу, поскольку он ни в чем не виноват, но князь был непреклонен, и Кате пришлось вмешаться в разговор, прося Александра не разговаривать с женой таким тоном. Карелин раздосадованно повернулся к ней.
- Мне кажется, Катя, ты так же предана новой хозяйке, как и Николашка, – недовольно сказал он.
- Верно, батюшка, – подтвердила служанка, – предана, даже если ты накажешь меня за это...
- Довольно глупостей, не возись около нее, а займись-ка лучше едой.
Лиза с каким-то странным чувством смотрела, как Александр выходит из комнаты. Все вокруг казалось ей сном, и как сон вспоминала она пережитые недавно сцены: белую равнину, вой волков, близкую смерть; высокого, статного человека, спрыгнувшего с коня, а потом руки Александра, прижимавшие ее к своей груди, его губы, его горячие, страстные поцелуи.
Александр подозвал Николашку, и тот рассказал ему, как все произошло, раз за разом повторяя, что говорила Лиза, и как настойчиво она стремилась спасти его. Карелин слушал слугу с серьезным и задумчивым выражением лица. В его глазах тенью промелькнула боль: Лиза сказала, что жизнь ей безразлична, что она предпочла бы смерть. Но вот Александр тряхнул головой, и его зрачки снова полыхнули темным огнем, казалось, пожиравшим его душу. Он достал из карманов пригоршню монет и протянул их слуге.
- Вот, возьми, – тихо сказал он, – это от барыни. Она считает, что вместо кнута ты заслуживаешь награды... Потом, когда ей станет лучше, пойдешь к ней и поцелуешь руку. Она благодарна тебе за твою преданность... – Карелин взглянул на Николашку, наклонился к нему и положил руку ему на плечо: – Я тоже благодарен тебе, спасибо, – закончил он и отвернулся, чтобы скрыть свои истинные чувства от глаз изумленного слуги.
***
Катя от души обрадовалась, увидев, что Лиза полностью пришла в себя после вчерашнего ночного кошмара и даже разрумянилась. Она потрогала ее ноги, чтобы убедиться, что опасность паралича миновала, и ласково пожурила:
- Зачем ты это сделала, матушка?
- Я до смерти боялась гуляний, Катя, – призналась та.
- Вчера гулянья закончились рано... А барин-то как напугался за тебя!
- И сильно он встревожился? – спросила Лиза, проявляя живейший интерес.
- Дюже сильно, матушка. Он был так зол, так зол на горемычного Николашку.
- И что он ему сделал?
- Ничего... Ты все еще думаешь, что барин может быть жестоким с таким старым слугой, как Николай? Оно конечно, барин вспыльчивый, но широкой души человек и
