борясь со своей безумной страстью к жене. Неожиданно и не к месту он вспомнил другого мужчину, которого любила Лиза, и судорожно стиснул в руке стакан, а потом изо всей силы швырнул его в печурку. Ударившись о горящие дрова, стакан разбился. Лиза вздрогнула от необъяснимой ярости и непонятного поступка мужа, но не встала с места, оставаясь внешне спокойной. Лиза внимательно смотрела на Александра, и, несмотря ни на что, ему стало стыдно за свою вспышку гнева.
- Почему ты стараешься вывести меня из себя, Лиза? – спросил он.
- Я? – удивление Лизы было таким искренним, что Карелин снова опустил голову. Как он мог упрекать ее?
- По правде говоря, ты замечательно потрудилась, и я поздравляю тебя, вот только делала ты все в этом распроклятом месте, в позабытой богом глухомани...
- И это так обеспокоило тебя? А ты не считаешь, что эта глухомань уже достаточно наказана? Ты слишком злопамятен. Прости, что говорю так прямо. Я не хочу осуждать тебя, но, тая в своей душе обиду, ты причиняешь больше боли самому себе, чем остальным. Признáюсь тебе, что общение с простолюдинами сделало меня чуть отзывчивей и снисходительней, я стала более чуткой и человечной.
- Вероятно, поэтому ты и отпразднуешь еще одну победу, – горько усмехнулся Карелин. – Если завтра будет такая же хорошая погода, мы начнем распахивать луга, что у реки, опробуем современные методы обработки земель.
- Это ты отметишь победу, Александр, и я надеюсь, что ты не выйдешь из себя, услышав, что я от всей души благодарю тебя.
- Но это мне следовало бы благодарить тебя, ведь это принесет мне прибыль.
- Прибыль для тебя неважна. Денег у тебя и так с избытком, к тому же ты ненавидишь их.
- Да, я ненавижу их, – вскипая от гнева, зло подтвердил Александр. – Я ненавижу их за все то зло, что они причинили, за алчность, которую они пробуждают в людях, заставляя их забывать обо всем, лишь бы получить барыш, урвать, как можно больше. Я ненавижу деньги за то, что на них можно купить все или почти все!
Карелин посмотрел на жену, словно бросая ей вызов в ожидании протеста и отчаянно желая разрушить ее невозмутимость, ее превосходство, которое невыносимо ранило его и бесило, но Лиза оставалась спокойной, ответив на прямолинейный выпад мужа лишь кроткой улыбкой. Она с грустью думала о том, что ничто не могло их сблизить, если муж находил удовольствие в своем горе и нетерпимости.
- В любом случае, – мягко ответила Лиза, – я порадуюсь, если у тебя будет какая-то прибыль, она возместит убытки, которые ты понес из-за меня. Наши керловские земли не стоили того, что ты заплатил за них, а теперь, когда ими занимаются Дмитрий и маман, и подавно.
Впервые после свадьбы Лиза упомянула о своей родне, оставленной далеко-далеко, и Александр с интересом взглянул на нее.
- Маман написала тебе, чтобы пожаловаться?
- Нет, мне никто не писал. Разумеется, они ждали новостей от меня, и это естественно, но у меня не было желания писать им. Сейчас, когда дороги стали лучше, я напишу, потому что моя злость полностью прошла, а особенно потому, что очень люблю брата и знаю, что он страдает из-за меня. Мне хотелось бы успокоить его.
Карелин смотрел на жену. Его глаза ничего не выражали, но как безумно хотел он просочиться в ее мысли, заглянуть в самые глубины ее души! Как отчаянно он любил Лизу, и как яростно боролся с самим собой, убедившись в своей любви к ней!
- Ты можешь делать все, что заблагорассудится. Вероятно, ты понимаешь, что меня не интересует твоя родня! – холодно заметил он.
- Я знаю, что ни моя родня, ни я тебе не интересны, – все так же спокойно ответила Лиза, – но, по правде говоря, я не знаю, что ты решил относительно нас с тобой...
- Полагаю, что ты можешь подождать, не так ли? Я старался не беспокоить тебя...
- Я могу ждать, сколько ты захочешь...
Александр снова посмотрел на жену и шагнул к двери.
- Знаешь, священник рассказал мне о старинном обычае, когда барин прокладывает первую борозду, а его жена засевает ее, – Лиза заговорила об этом с удивительной нежностью, не отрывая глаз от языков огня в печурке, и Карелин вдруг остановился и снова, как зачарованный, посмотрел на нее. – Все сельчане надеются, что мы проделаем этот обряд. Я не хочу разочаровывать их, и если ты позволишь, то...
- Боюсь, что для твоих ног берег реки будет слишком грязным, впрочем, я не отказываюсь. Я буду первым князем Карелиным, который вспашет борозду, для того, чтобы ты бросила в нее семена. – Александр улыбнулся, и Лиза удивилась, увидев его улыбку. Она никогда не видела на лице мужа такого озорного выражения. Расшалившись, он даже значительно помолодел. – Первую борозду в земле всегда прокладывал староста, а в этот раз я сам вспашу... но тебе придется очень рано встать.
- Я сделаю это с большим удовольствием.
Пожелав жене спокойной ночи, Александр ушел. На следующий день все карелинцы во главе с попом собрались посмотреть на традиционный обряд. В усадьбе остались только Катя, молоденькая горничная Нюшка, да Наташа Маслова. Катя нарочно не стала будить Наташу, и та спокойно проспала до позднего утра, не зная, чем занимаются Александр и его жена. Проснувшись, Маслова, кипя от злости, быстро позавтракала тем, что приготовила ей Нюшка, и, заметив, что та уходит куда-то, неся в руках две больших корзинки, торопливо спросила:
- Ты куда?
- Поеду, отвезу корзинки с едой для господ. Они собирались провести весь день в поле. – Нюшка понесла корзинки к маленькой повозке, ожидающей ее у задней двери дома.
Наташа заколебалась, не зная, что делать, а старая служанка уже семенила ей навстречу.
- Думаешь тоже поехать, барышня? – спросила Катя, глядя на Наташу с почти неуловимой насмешкой.
- Конечно, поеду! Нужно было разбудить меня пораньше!
- Барин не сказал тебя будить, – оправдывалась Катя. – Можно мне тоже поехать с вами?
- Залезай, я буду править. – Подобрав вожжи, Наташа тоже забралась в повозку. Махнув вожжами и шлепнув коней, она пустила их резвой рысью в сторону полей. Лошади, не останавливаясь, бежали до самой реки. Добравшись до места, Наташа выпрыгнула из повозки, как ужаленная. Она не могла поверить своим глазам – крепко сжимая рукоятки плуга, Александр шагал по полю, оставляя за собой глубокую борозду, а следом за ним, уверенная и счастливая, как крестьянская женка, шла Лиза, бросая в борозду пригоршни пшеничных семян. Катя радостно сцепила руки на груди и умильно шептала:
- Это чудо Преподобного Александра! Не зря я вышивала пелену под его икону! [прим: пелена – плат, который подвешивался под нижний ряд иконостаса и под особо чтимые иконы, с вышитыми на нем образами святых, Богоматери или Христа]
Когда последняя пригоршня зерна из лизиного лукошка упала на только что вспаханную землю, князь обернулся назад и посмотрел на жену. Лиза показалась ему прекрасной, как никогда, в ясном свете омывающих ее золотистых солнечных лучей. Словно по волшебству, она вдруг расцвела и выглядела более сильной и совершенной. От работы ее глаза заблестели, щеки раскраснелись на вольном ветру; она вся так и светилась, излучая утерянное прежде здоровье. А как свежи и прохладны были ее слегка приоткрытые юные губы! Теперь Карелин видел в Лизе не девушку своей мечты, а жену, женщину, выбранную им из всех, чтобы она была его верной спутницей и матерью его детей.
- Лиза! – растроганно пробормотал он, впервые почувствовав, что они близки душой, впервые разделив с ней счастье любить только что вспаханную его руками землю. В порыве нахлынувших чувств Александр шагнул к жене, не зная, сожмет ли он ее в своих объятиях, или будет безумно целовать, прося все забыть, но подошедшая Наташа разрушила очарование минуты. Карелин посмотрел на промокшие и перепачканные до щиколоток липкой, ледяной грязью ноги Лизы и озабоченно воскликнул:
- Ты промочила ноги, а сейчас еще довольно холодно. Мне кажется, тебе лучше поехать домой, сменить чулки и переобуться. – Не дожидаясь ответа, Александр схватил Лизу за руку и, как маленькую девочку, потащил к повозке, из которой только что вылезла Наташа. Маслова шла следом за князем и Лизой с горьким привкусом поражения, комком подступившим к горлу. Александр бережно подсадил жену на узкое сиденье, пока Нюшка и Катя удивленно и радостно переглядывались между собой.
- Нюшка, выгружай еду, – приказал молоденькой служанке князь. – А тебя, Катя, я прошу заняться батюшкой. Ступай, предложи ему перекусить, чем бог послал… Наташа, останься здесь, дай все необходимые советы, а я отвезу жену домой. – Александр забрался в повозку, взял вожжи, и лошади весело потрусили обратно к дому. Легкая повозка тряслась и подскакивала на ухабах, и, сидя рядом с Лизой на узкой дощечке, Александр протянул руку и крепко обнял жену за талию. Под начавшим припекать солнцем Лиза была удивительно и несказанно счастлива рядом с сильным и крепким мужчиной.
Наташа с плохо скрываемой яростью отошла от Кати и попа.
- Ну что, Катюшка, – удовлетворенно пробормотал старый поп, – сдается мне, что теперь наш барин едет по дороге к счастью.
- Все так ладно, батюшка, что я и сказать-то не решаюсь, только господа молю, чтобы после этого земного чуда барыня наша подарила Александру сына…
- А тебе внука…
- Молчи, батюшка… Христом богом прошу, молчи! Вспомни, что я поклялась ничего не говорить. Сейчас я всего лишь Катя, верная служанка князя.
- Ты поклялась себе самой, а больше никому, и правильно было бы, чтобы князь когда-нибудь узнал правду, чем ты пожертвовала ради него.
- Раньше я хочу видеть его счастливым, батюшка, а вот барышня-то наша, Наташа… не дает она мне покоя. Есть в ней что-то чуднóе, пугает она меня. Она не такая, как была, и ее любовь к Александру меньше не делается. Я думаю, ненавидит она барыню-то нашу…
- Не пугайся, Катя, доверься господу нашему. Думай о том, что все село молится вместе с тобой, и, несмотря на все прошлые ужасы, козни и помехи любовь твоего сына восторжествует…
***
Что-то тонкое, едва уловимое связало Александра с Лизой после дня, проведенного вместе. Теперь они разговаривали как понимающие друг друга супруги, и никакая тучка не замутняла небо их непрочного, хрупкого счастья. Лизу переполняли чувства; она хотела взять себя в руки и казаться спокойной, безразличной, холодной, но напрасно. Карелин старался выглядеть суровым и непреклонным, но с тем же успехом. Они впервые улыбались друг другу и разговаривали приветливо, почти душевно.
Ближе к ночи Лиза пожелала мужу спокойной ночи и направилась к лестнице. Александр пошел, было, за ней, но вдруг остановился, вспомнив что-то мучительно неприятное. Лиза посмотрела мужу в глаза, и воспоминание вмиг исчезло, словно пристальный взгляд ее зеленых глаз имел над ним какую-то необычную власть.
- Лиза, – нерешительно начал Карелин, борясь со своими чувствами. – Мне хотелось бы о многом поговорить с тобой. Я никогда не стал бы говорить об этом, но сейчас, мне кажется, ты хотела бы услышать то, что я хочу тебе сказать.
- Да, Александр, я буду очень рада. Мне тоже нужно сказать тебе кое-что, и я тоже не думала, что когда-нибудь скажу тебе об этом...
- Тогда говори, – в нетерпеливом волнении попросил он.
Неосознанно он взял Лизу за руку, и сердечные тайны уже готовы были
