придется смириться с этим.
Вошел слуга, и сказал, что какой-то человек ждет Федора в гостиной, и Лаврецкий торопливо удалился.
- Как бы я хотел поговорить с Карелиным по-братски, а не как с врагом, – тихо сказал Дмитрий, когда Федор был уже далеко. – Мне хотелось бы убедить его, что я действовал не со зла, а по ошибке, но он не в состоянии вести разговор.
- Он и сам понимает это, Дмитрий! – ответил Фредерик.
- Возможно, – вздохнул тот. – Если бы я мог исправить то зло, что причинил, если бы я мог снова соединить любящие сердца, ведь они, несмотря ни что продолжают любить друг друга… Не знаю как, но я должен попробовать!.. Князь так любит Лизу! Думаю, и она все еще любит его! – Дмитрий замолчал, думая, что как только останется один, поедет к князю. Он еще не знал, что произошло в Карелинке, просто ощущал острую потребность поговорить с князем по душам.
Исправник раздавал крестьянам вольные грамоты. Нюшка и Владимир плакали, но грамоты все же взяли, а Катя отказалась и от вольной и от дарственной на дом и соседние с ним земли.
- Не нужно мне ничего, ничего я не хочу… служанкой родилась я, служанкой и помру рядом с тобой, сыночек мой родной! – сказала она, и Александр крепко обнял старушку и прижал ее к себе. Николашка тоже отказался от свободы.
- Зря написали для меня бумагу. Я до самой смерти верой и правдой служить буду князю, как преданный пес и, повернувшись к Карелину, продолжил: – Разреши мне поехать с тобой, батюшка. Коли я не мешаю, дай мне дослужить тебе до конца моих дней. Оставь меня, ведь кто-то должен седлать тебе лошадь и править экипажем!
- Хорошо, – согласился Александр, слыша, что многие слуги тоже хотели бы остаться с ним. – Те, кто хочет, поедут со мной, но я хочу, чтобы меня окружали свободные люди, так что храните свои грамоты и ждите меня во дворе… еще до полудня поедем в Николаевку.
В Николаевке тоже вся челядь получила свободу. По дороге без устали катил экипаж с тройкой лошадей, в котором ехал Александр с матерью, а сзади еще несколько троек везли самых верных слуг. По дороге в каждом селении к ним присоединялось еще несколько человек. Карелин колесил по своим малороссийским владениям, везя людям вольные грамоты.
Он на два месяца опередил Александра II, давшего свободу всем крепостным крестьянам. Карелин колесил по своим многочисленным поместьям, раздавая крестьянам вольные грамоты и земли, с каждым днем становясь все беднее, и слыша за спиной удивленный шепот и благословения. Но все когда-нибудь заканчивается, и в один из дней Александр заметил перед собой башни Киева, отражавшиеся в водах Днепра.
- Ну что, приехали, князь? – спросил Лев Ильич. – Путешествию Вашему конец?
- Нет... я просто раздал земли в Малороссии, а вот Вы снова оказались в своем родном городе, так что, в некотором роде, я возвращаю Вам свободу, доктор... Я от всей души благодарен Вам за Вашу помощь.
- Мы как нельзя вовремя добрались до города. Скоро по дорогам не проедешь, впрочем, и так уже зима.
Александр печально, даже с затаенной болью смотрел, как снежные хлопья мягким лебяжьим пухом опускались на город, возвращая ему белизну.
- Заедем в город, батюшка? – спросил Николашка, спрыгнув с козел. – Смотри, снег-то какой валит. Коли и дальше так будет, так на экипаже не проедем.
- Заедем, Николай. Ступай, скажи всем, пусть едут на постоялый двор, что возле моста. Передохнем несколько дней, прежде чем дальше двинуться. Ну а Вы, доктор...
- Вы позволите мне доехать с вами до постоялого двора? – мягко прервал князя Лев Ильич.
- Разумеется, если вам так угодно...
Топча белый снег, они прошли под аркой старых ворот, но не успел Александр сделать несколько шагов, как резко остановился.
- Наташа! – с удивлением и досадой воскликнул он, глядя на появившуюся как по волшебству Маслову.
Наташа пошла навстречу князю. Она отлично понимала, что играет со смертью, но отчаяние и отвага поддерживали ее. Они были одни, исключая Льва Ильича, шедшего рядом с Карелиным. Доктор посмотрел на Маслову и, бережно подхватив Катю под руку, отошел вместе с ней назад.
- До каких пор ты будешь попадаться на моем пути? – сухо спросил Карелин, еле сдерживая ярость.
- Я целую вечность ждала тебя, а ты не хочешь ни видеть, ни слышать меня! – Наташа подошла к князю, сбросила с головы накидку и посмотрела на бледное, осунувшееся лицо Карелина, а потом перевела взгляд на его поношенную одежду. Весь вид князя выражал несчастье, боль и поражение. – Я знаю, что ты меня ненавидишь, – робко пробормотала она.
- Тогда зачем ты ищешь со мной встреч? Неужели ты не понимаешь, что можешь заплатить за все?
- Я уже заплатила и отстрадала! Это худшее из унижений – получить свободу, потому что она так захотела!
- О чем ты? – удивленно спросил Александр.
- А разве ты не знаешь? Значит, ты ничего не сделал для меня... Тебе безразлично, что меня обвинили и посадили в тюрьму. Ты позволил бы сгноить меня на каторге, не постаравшись защитить.
- Я ничего не знал, Наташа, но лучше тебе все забыть. Очевидно, что Лиза была невиновна, и я узнал о твоей подлости. Иди своей дорогой, плохой ли хорошей ли, все равно, но больше никогда не попадайся мне на глаза. Мне нечего предложить тебе, поскольку я освободил крестьян и отдал им всю землю.
- Что? Ты сошел с ума? – как порох вспыхнула Наташа и, увидев Катю надменно-презрительно обронила: – А эту ты не освободил?.. И доктора тоже?
- Катя – моя матушка, Наташа… так что довольно оскорблений и оставь свой высокомерный тон… А Лев Ильич никогда не был моим слугой…
- Матушка? – подавленно переспросила Маслова.
- Как слышала… и все остальные поехали со мной по доброй воле… Ты увидела, чего добилась своими интригами… А теперь уходи… – Александр быстро вышел, а растерявшаяся Наташа осталась стоять на месте. Быть может, она сомневалась, а может, боролась с собой, впервые в жизни почувствовав, как больно ранит душу кинжал терзаний. Поколебавшись немного, Наташа снова набросила на голову накидку, прошла через двор и затерялась среди покрывающих город снежных хлопьев, с каждой минутой валивших все гуще.
Чуть позже Карелин позвал к себе доктора, чтобы попрощаться с ним.
- Завтра я поеду дальше, – сказал он. – К счастью, теперь есть поезд, чтобы доехать до места, так что состояние дорог не имеет значения.
- Могу я узнать, что это за место? Ведь это не секрет, правда?
- Для Вас – нет. Не думайте, что я собираюсь покинуть страну. Я слишком люблю российскую землю. У меня есть надел земли, который я полностью считаю своим, туда я и поеду.
- Хорошо еще, что вы оставили кое-что и для себя, князь.
- Из отцовского наследства я не оставил ничего. Те земли я купил на заработанные мною деньги. У меня нет малороссийских земель, но есть друзья, которые хотят поехать со мной. На той земле они смогут работать, и там мы будем жить.
- Вы имеете в виду усадьбу на берегу Ладоги?
- Именно.
- Те самые, что граничат с Керловкой? – удивился Лев Ильич.
- Да, доктор, дальний уголок, куда никто не заходит. Так я буду чувствовать себя ближе к Лизе и сыну… К тому же, не думаю, что Лиза будет жить в Керловке. Я написал поверенному и отдал необходимые распоряжения. Вся моя городская собственность вместе с особняком Карелиных переходит во владение сына и той женщины, что была моей женой. Ей придется принять их, хоть она и не хотела. Я велел передать ей завещание…
- Но Вы же не умерли, – возразил Лев Ильич.
- Князь Карелин умер, доктор, а мужик Алексашка может жить, где ему нравится. Никто об этом не узнает, да и искать его никто не станет. Я никому не говорил об этом, потому что хочу, чтобы все так и было. Вы один, кто это знает.
- Благодарю за доверие, князь, но если Елизавета Ивановна будет жить в Керловке?
- Она не увидит меня, все осталось позади, доктор. Нас разделяют земли. Я никогда не подойду к ней, буду уважать ее волю и волю императора. – Карелин горько усмехнулся.
- Как это ни странно, я хотел бы поспорить с Вашим решением, и в то же время считаю его правильным, – Лев Ильич крепко пожал впервые безжизненную и безвольную руку Александра. – А не махнуть ли нам по рюмашке?
- Нет, доктор… если бы той незабываемой ночью я не был чертовски пьян, после я не сомневался бы в жене. Я знал бы, что был единственным мужчиной в ее жизни, и она не была бы оклеветана.
- Я понимаю Вас, князь.
- В таком случае, прощайте, доктор. Будьте счастливы! Вероятно, мы больше не встретимся с Вами… но, в любом случае, Вы знаете, где я.
Было решено, что на время переделки керловского дома Лиза поживет у Кумазиных, но в последнюю минуту бывшая княгиня переменила решение и захотела вернуться к себе. Кумазины, нехотя, согласились.
- Не сердись на меня, Наденька, – ласково попросила подругу Лиза, – но мне так хочется побыть в родных стенах под старой крышей нашего дома…
- Вот ты и дома, – сказал Федор, подходя к Лизе. – Я тоже смотрю на эти стены и старый сад, где живут наши общие воспоминания вместе с моей любовью, но я не одобряю твоей идеи запереться в этих стенах, словно ты собралась уйти в монастырь. Мне кажется, правильней было бы провести несколько дней в Петербурге, как хотела твоя маман.
- Мне всегда нравились поля, а теперь я люблю их еще сильнее.
- Милая, но зимой здесь холодно и уныло, – возразила Надя.
- За зимой придет весна.
Кумазины деликатно вышли, оставив Лизу и Федора вдвоем. Лаврецкий подошел к девушке поближе.
- Холодно, – пробормотала она, – но сейчас Борис затопит этот камин… мой самый любимый.
- Сейчас нагревают детскую. Ты забыла, что сюда весна приходит не так быстро, как в Малороссию? – Федор бесцельно побродил по комнате, ища способ поговорить о главном, и, наконец, остановился перед Лизой. – Дмитрий приедет сюда месяца через два, и будет жить с тобой… Не знаю, какое таинственное путешествие задумал он, прежде чем поселиться здесь… А я закончу дела в Малороссии, улажу земельный вопрос, а после… если ты примешь меня… ты знаешь, что я стану отцом твоему ребенку.
- Ради бога, Федор… – взмолилась Лиза, боясь, что он снова заговорит о любви.
- Не бойся, это не вопрос, а утверждение. Я не стану спрашивать тебя, для себя я все решил, и просто хочу, чтобы ты знала – у твоего ребенка будет отец, стоит тебе только пожелать.
- Прости за мой ответ, Федор, но речь не о вопросе. У моего сына есть отец, хотя для него он все равно что умер. Я не смогу дать ему другого. Я бесконечно благодарна тебе за твою преданность и любовь, но мы сможем быть только друзьями…
Федору, по крайней мере, на время, пришлось смириться с этим. Он покинул Керловку вместе с Кумазиными и прожил у них всю зиму.
Дмитрий вернулся в Керловку три месяца спустя. Он ничего не сказал о том, куда ездил, ни сестре, ни друзьям. Только Фредерику признался, благодаря его настойчивым расспросам, что побывал в Петербурге и узнал, что Карелин отказался от княжеского титула в пользу сына Алеши и оставил ему петербургский особняк и все остальное, к слову сказать, немалое богатство, причем бумаги были составлены таким образом, чтобы Лиза не смогла отказаться.
Кумазин догадался, что Дмитрий искал Карелина, чтобы поговорить с ним, но, судя по всему, не нашел, однако, расспрашивать друга не стал.
Лиза была очень рада видеть брата. Павла Петровна
