Александрия. Глава 9. Дары Исиды

от охраны епископа Кордубского, - сообщил куратор префектуры вновь прибывшему стражнику без лишних предисловий.

- Вот как? – пробормотал Галл в ответ, - дело в том, что мне запрещено было досматривать приходящих и…

- Именно так, - отрезал, перебивая его, куратор, одновременно пробегая глазами какой-то документ со своего стола. - Да, а кроме того, - обратился он вновь к стражнику, - завтра ты должен явиться в приемную префекта, чтобы получить новое назначение по службе.

- Префекта? Это ведь означает, что теперь я буду работать на него?

- Ты из догадливых, что ли? – почему-то очень недовольным тоном отметил куратор эту, казалось бы, прекрасную особенность юноши.

- Ну а что за должность? Охрана дворцового карцера? – не отставал Галл.

- Не могу знать, друг, - похлопал его по плечу куратор, одновременно выпроваживая вон, - там все скажут, к чему эти расспросы? – и считая разговор с излишне любопытным и болтливым стражником завершенным, он тем же раздраженно-желчным тоном обратился к сидевшим тут же секретарям. – Что, сколько там сегодня человек в списке? Половину сразу гоните вон…

На следующий день, одевшись как на парад, во всем блеске сияющей амуниции, чему был посвящен весь остаток предшествующего дня, Галл предстал в приемной наместника. Разодетые в шелка и золото высокопоставленные александрийцы как всегда в приемный день собрались во дворце наместника, чтобы явить себя во всей своей преданности пред очами сиятельного гегемона, а заодно обсудить друг с другом городские сплетни и события. Ни в коем случае не чувствуя себя хоть в чем-то уступающим этим спесивым богачам, чьему чванству и коварству он уже узнал цену, Галл, едва появившись среди них, тут же начал активно продвигаться поближе к престолу, то и дело, не без удовольствия и легкой усмешки с высоты своего галльского роста, ловя на себе недоуменные и недовольные взгляды этих напыщенных павлинов, вовсе не собираясь, раз уж его вызвал к себе сам наместник, робко скрываться за спинами остальных званых баловней фортуны.

На самых подступах к престолу он столкнулся со своими старыми добрыми знакомыми. Прежде всего, здесь были и светлейший, и главный казначей, и толстяк Домиций, и множество других чиновников высокого ранга, из числа тех, с кем он познакомился на обеде у главного советника. Планк не видел его, стоя к нему затылком, однако, едва стражника заметил Ганнон, совсем недобро зыркнувший на него - казалось, казначей и не умел смотреть на окружающее как-то иначе, чем так, словно вокруг собрались одни преступные злоумышленники, - говоривший с ним советник сразу обернулся, окинув Валерия равнодушно-презрительным взглядом, вовсе, однако, не подав виду, что удивлен тому, что видит его во дворце среди придворной знати.

Дальше все произошло словно во сне. Галл вдруг услыхал как распорядитель громогласно объявил во всеуслышание его имя и, ничего не понимая, в наступившей тишине поторопился предстать перед троном, пройдя сквозь строй расступившихся перед ним богатеев.

- Вот и он, один из достойнейших граждан Александрии! – заговорил с представшим перед ним стражником префект, обрадовавшись ему точно родному сыну. – Тот, кто доказал, что его рождение в нашем городе было даром богов. Лучшие люди – лучшие во всем! Когда-то мы радовались твоим подвигам на арене, сынок, теперь же ты вновь явил свою доблесть, защитив жизнь великого и значительного для империи, причастного священного императорского дому, человека, все одно, что самого императора. Я говорю о преподобном владыке епископе Кордубском, чья жизнь недавно подверглась величайшей опасности, и была спасена лишь благодаря разумению, силе, ловкости и мужеству этого смелого воина, - добавил он, обращаясь к толпе придворных. – Разумеется, столь преданный своей присяге и империи воин должен быть удостоен награды. Поэтому, как знак признания заслуг перед империей и городом, Валерий Галл будет награжден сегодня памятной фалерой, которая отныне будет всем и всегда возвещать о его доблести….

Переждав последовавшею за этими словами овацию в честь героя, наместник продолжал:

- Кроме того, Валерий Галл получает золотой торквес. И никто на свете не скажет, что эта награда украсила грудь недостойного её. А также, как знак твоего дальнейшего, вполне заслуженного повышения по службе ты получаешь наградную нарукавную ленту, – перечисляя все эти награды, префект передавал их распорядителю, а тот - главному советнику, который в силу своей высокой должности обязан был, по мере получения и оглашения, вручать их герою. Торквес же был им самолично надет на шею награждаемого.

- Тебе не привыкать к триумфам, верно? - заметил при этом Планк, старательно скалясь.

- К триумфам невозможно привыкнуть, - скромно отвечал светящийся от счастья герой.

- Твоим успехам и твоему подвигу, несомненно, будет соответствовать и твоя новая должность командира городских стражников, - при этих словах наместника Валерий слегка оторопел – такой высокой должности он никак не мог ожидать, будучи простым солдатом. Однако вместе с должностью ему полагалось и повышение в звании, о чем сразу же объявил во всеуслышание префект, в тот самый момент, когда Планк вручил Валерию свиток с печатью, в котором был приказ о его назначении и повышении.

– Уверен, что сегодня в Александрии не найдется лучшего командира вигилов… Кроме того, Валерию Галлу причитается денежная премия в размере его полугодового жалования.

Планк вручил Галлу весомый кошель, в довесок к которому награждаемый получил от него лично полный лютой злобы и быстрый, как поражающая стрела, взгляд, который не смогла скрыть даже прилепленная намертво маска улыбки.

- Служу империи! – громко и с достоинством, как и полагалось в подобных обстоятельствах, торжественно вскинув руку, заверил наместника и всех присутствующих Валерий, в благодарность за полученные высокие награды.

После церемонии и всеобщих поздравлений распорядитель проводил нового командира вигилов в зал для совещаний, где тот должен был ожидать наместника, чтобы получить от него первые распоряжения. В ожидании он осматривался во дворце, прохаживаясь по совещательному залу и разглядывая, расписанные яркими цветными изображениями богов и героев, стены.

- Да, здесь есть на что посмотреть, ведь это работа самого Гермия, - одобрительно заметил появившийся в зале Аттал, - превосходнейшего из александрийских художников. Ты можешь после нашей беседы остаться здесь, чтобы рассмотреть все как следует, коли тебя интересует живопись, но пока – к делу.

Наместник занял предназначавшееся для него внушительных размеров кресло в центре зала, похожее по форме на престол гегемона в приемной, но выполненное из дерева, украшенного богатой резьбой и инкрустациями из мрамора, и без возвышения и ступеней. Галл остановился напротив гегемона, на достаточно почтительном расстоянии от него, но при этом достаточно близко, чтобы внимать каждому его слову.

- Раз уж сам советник императора так хвалил тебя, то, безусловно, никто кроме тебя лучше не справится. Так вот, тебе не хуже моего известно об ужасных событиях, что творятся с некоторых пор в Александрии. Злодеи, что вершат убийства в нашем городе, не остановятся ни перед чем, если мы сами не сумеем остановить их. Мало будет просто усилить патрулирование, надо решать эту проблему не количеством стражников на улицах, а нашими продуманными действиями. Заметь, что жертвы злоумышленников – сплошь цвет города. Когда был убит мой сын, я посчитал, что это несчастливая случайность. Но последовавшие вслед за ним другие смерти - Марцелл, Кассий, куриал, а теперь ещё и нападение на советника самого императора - убедили меня в том, что в городе орудуют заговорщики. Мы должны бросить все силы, чтобы достойно ответить на вызов. Задача не так сложна, как может показаться, ведь все убийцы, а также и убитый тобой негодяй, – выходцы из Ракотиса, и на сегодняшний день мы уверенно можем констатировать, что именно в среде египтян образовалась банда разбойников-заговорщиков. Но на показания захваченного живым убийцы Макария и Марцелла не стоит особо рассчитывать. Ты найдешь протокол его допроса в дознании, но там совсем немного. По сути он ничего не сказал и не назвал ни одного имени. Я сам присутствовал при его допросах. Этот негодяй все отрицал самым циничным и наглым образом - отрицал, что он убийца, отрицал, что у него есть сообщники, и никакими физическими воздействиями нам не удалось добиться от него хотя бы одного дельного слова. Более того, мне пришлось самолично вырезать ему язык, чтобы больше не слышать его упорного наглого вранья…

«Невероятно… просто невероятно… - думал меж тем Валерий, с самым почтительным видом внимая и понятливо кивая. Версия префекта составила полную мозаику происходящих в городе событий, и эта картина всеобъемлющей злобы и лицемерия, впечатляла его гораздо сильнее, чем творения именитого художника, которые он перед тем созерцал. Но самым невероятным было - вдруг ясно разглядеть на этом красочном полотне самого себя.

Тем временем, изложив суть дел, которыми предстояло заняться в ближайшее время новоиспеченному командиру стражников, наместник решил поговорить с Галлом о его личных делах.

- Я слышал, ты намерен жениться? И что у тебя был сговор с дочерью убитого куриала Агапия Сабина?

- Да, это так, сиятельный Аттал, - подтвердил Валерий. – Мы с Лидией давно сговорились, но, к сожалению, так и не успели признаться в этом её родителям.

Наместник понимающе кивнул.

- Что ж, это твое решение и твой выбор, Валерий, но по-отечески советую тебе, не торопись жениться на этой девушке, присмотрись к ней получше. Я имею право говорить так, будучи её родственником. И будучи её родственником, тем не менее, я не так давно был вынужден заключить её под стражу за её предерзкие речи и поведение. Поверь моему опыту, Лидия слишком самонадеянна, слишком нахальная и дерзкая, чтобы быть хорошей женой, тем более такого влиятельного человека, каким ты теперь станешь. И все это в столь юном возрасте, а что же будет дальше!

- Но, сиятельный, именно за эти качества я её и полюбил, - не моргнув глазом, соврал в ответ Галл...

Тем временем, та, о ком у них зашла речь, возвращалась в одиночестве из храма в общину. Она ещё не совсем оправилась от своих горестных потерь, и никто из общинников не пытался навязываться ей в компанию, видя, что разговоры тяготят её, уважая её горе и ожидая, когда девушка оправится от пережитого несчастья и вновь станет открытой и общительной, как прежде.

- Привет тебе, суженая вигила, - услыхала Лидия, проходя мимо храмового сада, знакомый голос и увидела рядом с собой невесть откуда появившегося Хетти. Она уже давно не встречала его ни в общине, ни в храме и не говорила с ним.

- Это фиктивный сговор, сам знаешь, - неприветливо отозвалась она на ходу, не скрывая, что совсем не рада этой встречи.

- Знаю, - кивнул тот, - так же, как и то, что ты никогда не предашь друзей и не оставишь их без своей помощи. Ты нужна нам, Лидия.

Она остановилась.

- Я думаю, все это неправильно. И я не хочу больше ничего об этом слышать и знать. Я и так много сделала для вас. Забудьте обо