со слов Самуэля с четвертого этажа.
- Вот кого я всегда терпеть не мог, так это женщин, которые держат кошек, – начал свой рассказ Самуэль, – особенно одиноких женщин с кошками. Они меня бесят, но от них никуда не деться. Одно из немногих жизненных правил, которое я зарубил себе на носу, это избегать одиноких кошатниц. Я знать не знал, что у Клары были кошки, и не знал, что именно они станут причиной этой беды. Вот ведь дело-то какое, прямо греческая трагедия: судьба подстерегла, и на тебе – какая-то ерунда разродилась катастрофой. Я сказал разродилась? Ну, да ты меня понял. Дерьмо кошачье. По крайней мере, Клара жила не одна. Я уверен, что это были именно ее кошки, а не мужа. Она была замужем за Алехандро несколько лет. В жизни я его не видел, только на фотографии. Он похож на пупса. Клара даже не упоминала о нем, и я был рад, что она не использовала меня, чтобы рассказывать о том, какой козел ее муж. И вообще, если я слышу от какой-нибудь женщины, как она начинает пространно вещать о своем муженьке, мне тут же лезет в голову, что живи она со мной, через какое-то время она так же болтала бы и обо мне.
Короче говоря, мои отношения с Кларой сводились не к болтовне, а к сексу. Эй, парень, ты не думай: дескать, вот мужик, у которого на уме, как обычно, только секс, и больше ничего, и которому не нужны нормальные, прочные отношения, этакая нудятина. Это Клара не хотела. Я уже говорил, что предлагал ей сбежать со мной. Я хотел чего-то большего... черт его знает, более серьезного, что ли. Поначалу я сильно сомневался в ней. Клара использовала меня, словно я был жиголо, а потом с ней что-то случилось: она влюбилась в меня. Что, не верится? Ясное дело, я не эталон, и у меня есть свои изъяны. Как видишь, я подызносился. Так сказать, усталость материалов. Я не очень-то следил за собой, но, если бы понял, что Клара собралась прочно войти в мою жизнь, то сел бы на диету, ходил бы в спортзал. Я даже курить перестал бы. А ты куришь?
- Нет.
- Тем лучше для тебя. Вот я курю слишком много, а Клара не курила, и пила тоже мало. Она работала на телевидении, как и я. Вообще-то, я работаю не на самом телевидении, а, скорее, на него. Я – сценарист, точнее, пишу диалоги для сериалов, что-то типа: “Если ты уйдешь с этой женщиной, то пожалеешь”, или “Ты подлец, Иван”, или “Скажи, что всегда будешь любить меня”, или “Ну как ты можешь так поступать с матерью твоих детей?” Мне это нравится. Клара говорила, что я растратил попусту свой талант, но я считаю, что извлекаю из этого выгоду, понимаешь? Клара была славной девушкой, она верила во что-то. Мне казалось, что она могла быть настоящей, отличной подругой, но не любовницей. Я имею в виду, так я думал в самом начале, тогда, когда знал ее только в лицо и по рассказам о ней. Клара одна из тех женщин, которые утешают тебя, если тебе плохо, и все у тебя идет наперекосяк, которые интересуются тобой и радуются вместе с тобой. Когда они смеются, в их смехе не слышены издевка или горечь, он звучит по-настоящему весело. Впрочем, какая разница. Я ведь вот что хочу сказать: я изменял жене потому, что, встречаясь с Кларой, думал, что она станет моим звездным часом, и я раскрою ей неведомые доселе чувства и позы, заставляющие ее краснеть. Я смотрел бы ей в глаза после любовных развлечений и чувствовал бы себя более мускулистым, более красивым. И вот ведь дерьмо, парень. Все менялось как в фильмах ужасов, едва мы входили в номер отеля, а мы часто бывали в отелях. Так вот там она получала некую власть. Я не стану вдаваться в подробности, хотя тебе хотелось бы, да? Ну так вот на – выкуси! Но я расскажу тебе один случай, чтобы ты понял, какой была Клара.
Я уже говорил, что познакомился с ней на телевидении, верно? Она была документалистом, так что в работе у нас не было ничего общего. С Кларой меня познакомил в кафе на Прадо-дель-Рей один мой сослуживец, костюмер – то ли гомик, то ли косящий под него. Потом мы часто встречались с ней совершенно случайно. Клянусь, я даже не мечтал о ней. Да, не спорю, Клара была симпатичной и даже привлекательной, но я представлял ее матерью двоих маленьких детей, у которой имелся домик в горах, а все ее мысли о безумных ночах сводились к походу в караоке с четырьмя подружками. Короче, я относил ее к разряду женщин, которых ты можешь представить себе только в кругу семьи или в компании подруг, а к таким я и на пушечный выстрел не подхожу. Мне вспомнилась одна моя любовница, колумбийская мулаточка, которая, лежа в постели, сначала поломалась для вида и заставляла себя упрашивать, а потом первым делом заявила: “Я хочу подарить тебе сына”. Еще и простыни подсохнуть не успели, как я сделал ноги, фьють – только меня и видели. – Самуэль красноречиво изобразил руками, как он крутит педали, а затем продолжил свой рассказ. – Вместе с Кларой я отлично проводил время в баре, болтал с ней, в общем, за словом в карман не лез. Все было классно, но однажды вечером Клара подошла ко мне и объявила:
- Мне нужно уехать по делам, но почему бы тебе не прийти и не выпить что-нибудь со мной?
- Ладно, – согласился я, – почему бы и нет.
Когда я стал ее разыскивать, то подумал сначала, что ошибся, или она дала мне неправильный адрес, но в голове тут же вспыхнул маленький огонек, что я не настолько глуп. “Ну и ведьма,” – подумал я. Клара дала мне только адрес отеля. На мой вопрос о ней администратор ответил, что она проживает в 312 номере. Нехило, да? Все стало ясно, и я подумал: “Подумать только, вот так тихоня”.
Лишь закрыв за собою дверь, я понял, что все будет не так, как я думал. Это было все равно, что заниматься любовью с чудовищем из фильма “Чужой”. В первый раз я подумал, что она прожила без секса несколько лет. От нее исходила такая энергия, приятель, такой напор. А потом я постепенно узнал ее по-настоящему. От этой славной девчушки ты ждал, что она, как воскресный бисквит, подарит тебе сладкие мгновения. В ней жили два человека. Ну да, в каждом из нас уживается два человека, а то и три-четыре; с некоторыми из своих я еще и не встречался. Но в Кларе жили два врага. Как бы это объяснить? Понимаешь, только что Клара была такой хрупкой, нежной и ласковой девушкой, что ты и представить себе не мог, причем не только в постели, но потом вдруг из нее вылезала наружу совсем другая, самоуверенная хищница с когтями и клыками. Да, это так, Красная Шапочка и серый волк в одном лице. Мне нравилось заниматься с Кларой любовью, с ними двумя в одной. Сначала я старался удерживать инициативу в своих руках, но, подумать только, в итоге я сдавался. Ты не представляешь, как я от этого выигрывал, и сколько получал.
А потом, гораздо позже, летом, когда стояла жара... – с каждой секундой Самуэль говорил все быстрее, словно швыряясь словами. Теперь его речь не была пьяным бормотанием двухминутной давности. Сейчас Самуэль стоял, выпрямившись, и, помогая себе, активно жестикулировал руками. Его лицо освещалось воспоминаниями о времени, проведенном с Кларой, которое он упустил. Возможно, этот самый роман был самым лучшим событием в его жизни за многие-многие годы. В эту минуту Самуэль не сознавал ни горечи, ни печали от своей потери. Клара стояла перед ним, и Самуэль был горд, почти высокомерен, потому что не кто иной, а именно он добился свиданий с самой красивой девушкой квартала. Я тоже гордился тем, что, разговаривая с Кариной о ее сестре, попал прямо в яблочко: Клара была робкой, застенчивой девушкой, но она брала инициативу в свои руки, твердо зная, чего хочет. В ней жили две разных девушки – … и мы поехали в Каса-де-Кампа. Погода была прекрасной, и Клара не хотела идти в гостиницу. Она заразила меня своей идеей поехать в парк, как в юношестве, когда пойти некуда, а привести девчонку в родительский дом нельзя. Так мы и сделали, поехали в парк. Дул приятный ветерок, не очень холодный и не слишком жаркий, светили звезды, была луна и все такое прочее, и Клара сказала: “Вот здесь, стоя у этого дерева”. Она показалась мне прекрасной из-за того, что не собиралась казаться такой. Но я не успел даже ширинку расстегнуть. Черт его знает, откуда они вышли. Их было всего двое, но у них были заточки. Думаю, это были наркоманы. Они окинули взглядом ее, потом посмотрели на меня. Один из них рубанул по воздуху самодельным ножом и угрожающе сказал: “Тебе я почикаю душу, а ей – задницу”. Знаешь, не стану врать – в тот миг я подумал пуститься наутек. Не думаю, что они были готовы гоняться за мной по полям. Но что потом? Как жить потом? “Что же делать? – думал я. – Оставить Клару с этой парочкой обкурышей?” На рожах у обоих в дымину пьяных или обдолбанных подонков были ссадины и ушибы – следы бесчисленных падений – а кожа на руках была содрана. Один из них, с трясущейся от пьянства или дури рукой, обмотанной в грязное тряпье, думал только о грабеже. Впрочем, о чем это я? Думал он, как же! Голова ему была дана не для того, чтобы думать; в его черепушке и одной мыслишки не нашлось бы. Знаешь, дружище, в какой-то момент я подумал, что наложу в штаны. Веришь или нет, но я чертовски психовал из-за этой ерунды. “Что подумает Клара, если я наложу в штаны?” – думал я, и мне было стыдно от одной только мысли об этом. Тот из подонков, что угрожал нам, на вид казался гораздо старше нас с тобой, но, скорее всего, он просто выглядел стариком.
- Эй, ты чего ржешь? – неожиданно спросил у Клары наркоман с замотанной рукой. Мне тоже хотелось бы спросить ее об этом. Нет, в открытую Клара не смеялась, она улыбалась. Клара была абсолютно спокойна, хотя оказалась в ситуации, когда должна была бы рыдать или, по крайней мере, интересоваться, что с ней будет. Той ночью, в парке, Клара улыбалась, когда ее жизнь могла разрушиться, а то и вовсе угаснуть навсегда. Я спрашивал себя: “Может, так начинаются приступы помешательства: с глупой улыбки, а не с жуткого хохота, как показывают в телесериалах?” Эта хрень втемяшилась мне в голову, пока парочка стояла рядом со мной, держа свои ножи перед моим носом.
- Обними меня, Карлитос, – попросила в ответ Клара.
- Твою мать, Кларита, солнышко, блин, ты мое, – пробормотал ширяльщик, которого, видимо, звали Карлитос. От удивления он выронил нож и стоял, разинув рот. – Солнышко ты мое, – повторил этот долбаный задира, убирая нож. Он обнял Клару и смачно, взасос поцеловал в губы, словно хотел съесть ее.
- Попроси у них деньги, блин, пусть они отвалят тебе бабла, – ничего не понимая, плаксиво тянул другой, с трясущимися руками.
Я не знал, что сказать, и потому молчал. Я остался вместе с дергунчиком, а Клара с его подельником отошла от нас на несколько шагов. Они тихо переговаривались между собой, попутно обнимаясь. Время от времени он ласково гладил ее рукой. Понятия не имею, сколько времени они болтали, пока я ждал Клару вместе с трясущимся забулдыгой, стоявшим в сторонке. В конце концов, Клара с задирой вернулись к нам.
- У тебя есть с собой деньги? – поинтересовалась у меня Клара.
Я достал бумажник и протянул ей. Думаю, этой парочке досталось сотни полторы евро. Два пугала, случайно повстречавшихся в ночи, убрались так быстро, насколько им позволяли ноги.
- Ну что, идем? – спросил я, повернувшись к Кларе. Она шагнула мне навстречу, остановилась прямо передо мной, и я понял, что ее рука расстегивает молнию на моих брюках.
Для меня это
