горячей симпатией. Она сердцем почувствовала, как Люба любит Изю, а важнее этого, как известно, нет ничего на свете. Кроме того, Люба была красавица.
Наведя порядок в Москве, Феня со своим Рюккенштруделбла-дом, попрощавшись с Изей, Любой и Гинзбургами, полетела в Киев. Феня хотела оставить Изе денег, но тот к ее несказанному удивлению отказался, объяснив, что они с академиком только что выиграли довольно-таки приличный грант по рамочной европейской научной программе и денег ему вполне хватает. Настолько, что он даже хочет взять льготный кредит в банке по молодежной ипотечной программе для покупки квартиры в Москве. Трехкомнатной. Когда Рюккенштруделблад узнал, какие это деньги, он только хмыкнул и стал смотреть на своего Изю с еще большим уважением.
А что же с остальными, второстепенными членами нашего повествования? Ах, доброжелательные читатели, второстепенные то они, конечно, второстепенные, да только вот для нас с вами! А для самих себя они очень даже первостепенные. Так что все относительно, как говаривал, если мы не ошибаемся, еще Альберт Эйнштейн.
Вот взять, к примеру, Клеврета Станиславовича, директора ИГИСПа, академика Говнюка – помните такого? Ведь какие родина надежды на него в свое время возлагала! Да и он сам себе какие планы грандиозные строил! А чем все эти планы закончились? То-то же.
Мы-то с вами хорошо всё помним. После падения достопамятного монумента и крушения всех надежд Клеврет Станиславович долго переживал и испытывал невыразимые душевные страдания и муки. Разумеется, посты вице-президента НАКАЖЕПРО и директора ИГИСПа ему пришлось оставить. И в обществе приличном долго не показывался – при его виде знакомые только двусмысленно улыбались, демонстративно зажимали носы двумя пальцами да морды отво-рачивали... Благо еще, что звание академика и соответствующий этому званию пенсион не отобрали – ведь это суть категории пожизненные. А то вообще неизвестно, чем бы все это могло закончиться. А так – даже и в списках номенклатурных он тоже остался. Правда, теперь уж под другой фамилией. Свою (не вполне благозвучную) он сменил на вполне отличную от нее – «Ховнюк». И, признаем, что сделал это совершенно научно-обоснованно. Роясь по свободе в архивах, Клеврет Станиславович обнаружил старинные документы – грамоты и казацкие реестры с упоминанием многочисленных Ховнюков и уже оттуда вывел и свою родословную. Путем тщательного анализа и историко-лингвистических интерполяций ему даже удалось связать свой род с родом князей Хованских, что весьма способствовало восстановлению у него самоуважения, да и респекта в обществе тоже. Он установил также, что нынешняя его фамилия стала результатом той тотальной документальной путаницы, коя возникла и повсеместно распростра-нилась после большевистского переворота и прихода к власти безгра-мотных москалей. Именно тогда его предки из Ховнюков превратились в Говнюков и в качестве таковых благополучно просущество¬вали аж до монументальных событий. Вот таким-то вот замысловатым образом, любезные друзья, данная историческая разведка далекого прошлого помогла Клеврету Станиславовичу вновь возникнуть на поверхности уже современной, новейшей, постФеноменальной исто-рии. Новое начальство, со своей стороны, тоже долго размышляло, что ему делать с Клевретом Станиславовичем, академиком теперь уже Ховнюком, и по очень зрелом размышлении решило, что пренебрегать таким авторитетным, эрудированным кадром, конечно же, не следует. И его определили Чрезвычайным и Полномочным Послом Родины прямехонько в охаянный им в свое время Гондурас. Благо, что написание его фамилии латинскими буквами совсем не изменилось – как был он Hovniuk, так Hovniuk и остался. И теперь Клеврет Станис-лавович Ховнюк отдает все свои знания и опыт делу укрепления гондурасско-украинской дружбы и сотрудничества, а также наоборот (то есть украинско-гондурасской). И это дело он осуществляет на высочайшем научном уровне. Ему, как историку, удалось установить, что два наиболее древних центра и источника мировой цивилизации есть как раз Украина и Гондурас (извините за неуместную рифму). И это обстоятельство служит дополнительным стимулом для развития связей между нашими странами – связей, которые, по-видимому, были прерваны много тысяч лет тому назад. Так что сейчас, как утверждает пан Ховнюк, настал час для восстановления исторической справедли-вости и возобновления наших отношений, особенно – в экономической сфере. И именно благодаря его стараниям новейшие домкратные технологии из Гондураса стали потихоньку перемещаться на нашу родину. И это – прямо-таки скажем! – есть весьма весомый личный вклад пана посла-академика Ховнюка в нашу национальную модернизацию и инновационное развитие родины. Так что мы, возможно, еще не потеряли шанс на воздвижение чего-нибудь грандиозно-монументального над нашими головами и следующая попытка, может быть, окажется более удачной, чем та, про которую рассказывала в Четвертый День Декады злосчастная Александра Валерьяновна…
Вас, терпеливые и любознательные мои читатели, конечно же, интересуют и другие загадочные и таинственные персонажи и события нашего повествования. И в первую очередь, разумеется, профессор Иван Иванович Доктораго с его Институтом экспериментальной математики. Но по этому вопросу мы, к сожалению, не сможем вам сообщить ничего определенного. Ибо как ни старались мы получить хоть какую-то информацию об этом институте и его директоре, ничего у нас не вышло. В системе НАКАЖЕПРО такого института вообще никогда не было и в справочниках научных учреждений нашей родины он не значился. Поиск в Интернете с использованием самых мощных поисковых серверов также оказался безрезультатным. Даже на фамилию «Доктораго» Интернет отозвался нулевым результатом, хотя она, эта фамилия, как мы вам уже докладывали выше, есть условная. И, что самое странное, нам не удалось нигде найти даже малейших следов газет «С утра пораньше!» и «Добрейший вечерок!», как будто они никогда и не существовали вовсе. Когда мы попросили у Вольдемара, чтобы он показал нам газетную вырезку с интервью профессора Доктораго, тот как-то неохотно ответил, что после Фено¬менальных событий он где-то потерял этот лоскут бумаги. И мы поняли, что Вольдемару крайне неприятны воспоминания обо всем этом и что общаться с нами на данную тему он не расположен. Так что все концы данного дела оказались утерянными и теперь мы ничего конкретного не можем вам рассказать ни о таблице умножения, ни об арифметической аномалии вообще. И только изредка, когда в медиа проскаки-вают сообщения об автомобилях-убийцах либо других необъяснимых катастрофах, в наших сердцах и душах они отзываются тревогой и какой-то щемящей тоскою.
Также не удалось нам получить информацию о таинственном черном, похожем на Воланда незнакомце, сыгравшем столь роковую роль в судьбе Сосипатра Писистратовича Макогона. Источником информации тут мог бы стать Семен Никифорович, товарищ Маузер. Но он, как вы знаете, пал смертью храбрых и покоится в Блевахе рядом с Аленой Славгородской и Валерией Александровной, фамилию которой Некрасова – мы узнали только после ее смерти, прочитав ее на надгробном памятнике. Правда, нам удалось найти Учреждение, в котором служил Семен Никифорович, но среди его сотрудников свидетелей невероятного успения товарища-пана Макогона уж никого не осталось. Некоторые из новых, к кому мы обращались, смутно вспоминали, что что-то такое странное и невероятное вроде как бы имело место вскоре после Великой Августовской Революции; некоторым даже удалось вспомнить темпераментного Кахи Швилидзе, но что касается самого Сосипатра Писистратовича Макогона, то, ознакомившись с архивами Учреждения, мы озадаченно установили, что документы о нем изъяты. Интуиция подсказала нам, где искать документальные следы товарища-пана Макогона, и наша настойчивость была вознаграждена – эти следы обнаружились в одном из секретных архивов Службы Безпеки, куда нам после долгих мытарств, отписок и волокит, в результате настойчивого ходатайства НАКАЖЕПРО, все-таки был предоставлен допуск, хотя и ограниченный. Какова же была наша радость, когда после почти полугода настойчивого копания в архивах в наши руки попала затертая папка с надписью: «Макогон Сосипатр Писистратович. Родословная и Творчество». С содержанием этой папки вы, милые читатели, сможете, если захотите, ознакомиться в Приложении. В ней, в частности, содержатся уникальные сведения о родословии Сосипатра Писистратовича и его происхождении по прямой линии – от кого бы вы думали? ни за что не догадаетесь! – от самого Козьмы Пруткова! Радость наша была неописуема и стала еще большей, когда мы узнали и о других родственниках пана Макогона, также происхо-дящих от Козьмы Пруткова. Правда, в наше время из таковых осталась лишь двоюродная сестра Сосипатра Писистратовича, дочь его родного дяди Анемподиста Кузьмовича Макогона (брата-близнеца отца Сосипатра Писистратовича – Писистрата Кузьмовича) – концертмейстер филармонии Левконоя Анемподистовна Макогон, незамужняя. Нам посчастливилось встретиться с этой пожилой, но очень симпатичной дамой, которая сообщила нам немало подробностей о роде Макогонов и их связях с Прутковыми. Но когда мы заводили речь о невероятном успении Сосипатра Писистратовича, Левконоя Анемподистовна замы¬калась в себе и нам не удавалось вытянуть из нее ни полслова. Но все же мы не отступали от задуманного и в поисках сведений о черном Воланде сделали еще одну попытку, а именно, попытались обратиться напрямую к Хакамаде Ультиматовне Измаильчук. Однако тут нам удалось пробиться всего лишь до пресс-центра Народно-Популярной партии, который весьма, что служит к его чести, оперативно, в отведенный законом двухнедельный срок ответил нам на красивом фирменном партийном бланке за подписью самого Генерального секретаря НАРПОППЫ товарища-пана Штуцера-Измаильчука В.М., что Воланд – это персонаж романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» и к деятельности родной Народно-Популярной партии никакого отношения не имеет. За более подробной информацией нам было рекомендовано обратиться непосредственно к тексту упомянутого художественного произведения, причем тут же было приложено и полное описание выходных библиографических данных одного из ранних изданий романа, включая даже его цену – 2 руб. 60 коп. После чего мы поняли, что след этого дела безнадежно утерян.
Но нет худа без добра. Ведь одновременно мы получили еще одну ценную информацию, а именно, что Василий Мыколаевич Шту-цер-Измаильчук по-прежнему исполняет долг Генерального секретаря НАРПОППЫ. На людях он, правда, почти не показывается, речей не произносит, страшно не любит давать интервью и, говорят, полностью сосредоточился на аппаратной работе. Напиваться он предпочитает в одиночку (в компании только со своим папашей Мыколой Яковичом Штуцером, которого он отыскал бомжевавшим на базаре в Хасрилов-цах, отмыл от многолетней базарной грязи и выписал к себе в Столицу), категорически отказываясь от предложений других
