СНЫ КОМАНДОРА

только желающих, и назначал им жалованье, что для России было невероятно  – 120 рублей в год.
А желающих было много.
Всех осмотрел судовой врач «Надежды» и выбрал только самых здоровых.
На очередном приеме у Николая Семеновича Мордвинова Крузенштерн докладывал о подготовке к плаванию. Затронули вопрос формирования команды.
Крузенштерн доложил министру о том, что от желающих плыть вокруг света, отбоя нет, и если бы была нужда, можно укомплектовать не два, а десяток судов.
̶  А кого берёте, Иван Федорович, кому предпочтения отдаёте? – поинтересовался Мордвинов.
− Берём россиян. Были просьбы принять в команду иностранных офицеров и матросов, имеющих опыт подобных плаваний, но я думаю качества российских моряков таковы, что лучшего желать нет надобности. Я предпочитаю российских моряков, даже в сравнении с истинными английскими мореходами.
̶  Я согласен с Вами, Иван Федорович. Российский человек, а особенно моряк российского флота, уникален по своим качествам характера, терпению и выносливости, – поддержал Крузенштерна Мордвинов, сам в прошлом опытный боевой офицер и капитан корабля.
− На наших кораблях только ученые  ̶  астроном, натуралисты и врач иностранцы, а остальные россияне. А при отборе кандидатов смотрим на здоровье матросов, оцениваем их нрав, чтобы спокойные были и работящие. Все они с наших кораблей российских, а потому мы о них всё заранее разузнать можем. Вот этим и руководствуемся, – ответил Крузенштерн.
Иван Крузенштерн сам отличался отменным физическим здоровьем.
Над совершенствованием своего физического состояния он работал постоянно, не менее получаса ежедневно занимаясь гимнастикой с двумя двухпудовыми гирями, которые он неустанно вскидывал, покряхтывая с усердием и удовольствием. Огромные ручищи и широченная крутая грудь резко выделяли его среди офицеров и матросов на корабле. Глядя на Ивана Федоровича, мало кому хотелось в его присутствии шалить и браниться.
Другой личной особенностью капитана было то, что его в путешествиях сопровождал  спаниель, ставший любимцем всей команды. Эту традицию он перенял с английских судов, на которых служил. У англичан считалось очень полезным для психологической разгрузки иметь на борту судна любимую командой собаку и чаще всего именно спаниеля, может быть по тому, что спаниели хорошо плавают.
Перед каждым отплытием вошло в добрую традицию каждому члену экспедиции потрепать спаниеля за длинные висячие уши.  И действительно путешествия проходили на удивление гладко. Известны  были буквально, анекдотические ситуации, когда дикари, в жизни, не видевшие животных с настолько длинными висячими ушами, в ужасе разбегались при виде безобидной собаки.
Но, с таким трудом организованное кругосветное плаванье, стало испытывать проблемы еще в Петербурге, до выхода в открытый океан.

21. ПОСОЛЬСКАЯ МИССИЯ

После горестных событий в семье Николай Резанов отошёл от дел, но император Александр предложил в ответ безутешному вдовцу принять участие в первом кругосветном плавании, а также взять на себя миссию посла в Японию с тем, чтобы наладить с ней торговлю и дипломатические отношения.
К этому времени Николай Резанов не планировал участия в экспедиции, а компания собиралась ограничиться посылкой только своего представителя, который бы сопроводил грузы и продукты в колонию. Но дело повернулось так, что вспомнили о незавершенном деле налаживания отношений с Японией, а поскольку экспедиция финансировалась Русско-Американской компанией, более всех заинтересованная в торговле с восточным соседом, то решение созрело достаточно быстро.
Предложение от правительства дошло до Александра I, и после обсуждений было решено отправить во главе посольства действительного статского советника Николая Резанова, как лицо, лично заинтересованное в развитии торговли на востоке Империи.
Узнав о настроении Резанова отойти от дел, Александр I пригласил его для разговора и начал встречу с выражения искреннего сожаления о кончине супруги Анны Григорьевны, завершив свои соболезнования словами:
– Я думаю, Николай Петрович, тебе следует развеяться, пережить сей горестный эпизод твоей жизни. Потеря супруги – тягостное испытание. Думаю лучшего способа, чем путешествие в далекие пределы, тут быть не может. Готовим мы, да и ты сам принимаешь участие в организации этого мероприятия, плавание по ту сторону света. Интересы наши государственные теперь столь далеко простираются, что чтобы добраться до мест отдаленных нам приходится организовывать целую кругосветную миссию. И тут вспомнили мы о том, что был интерес у наших купцов и миссионеров навести общение и торговлю с Японией. Тебя же, Николай Петрович, мы видим в качестве посла в эту дикую страну. Прошу тебя возглавить посольство в Японию.
– Ваше Величество, я пожалую, откажусь. Здесь я должен быть. Дела компании и семейные проблемы, дети мои,  ̶  всё это требует моего присутствия. А охотников отличиться на службе посольской у нас много найдется. Прошу дать мне возможность отказаться от высокой миссии, – отвечал на это Резанов нетвердо.
– Николай Петрович, мне уже доложили, что ты  уклоняешься от плавания в Японию. И мы искали другое способное и заинтересованное лицо, но, знаешь, видим, что кроме тебя лучшего кандидата не сыскать. Ты уж возложи на себя сей подвиг. Мы со своей стороны не забудем твоих детей, возьмем на попечение, да и ты наградами, да милостями будешь обласкан.
– Государь, не унижайте моих усилий и моего подвига на благо Отечества наградами. Я готов служить и верою, и на совесть, и не щадя жизни своей. Что касается моих детей, – спасибо, это для меня важно. Жизнь для меня теперь тягостна и только для детей моих она нужна. Тем и живу.
– Так, что с посольством, Николай Петрович? Возьмешься?
– Не смею отказать своему Государю. Возьмусь и постараюсь не разочаровать Ваше Величество.
– Ну, что ж, славно! Я знал, что ты согласишься. В добрый путь! Румянцев тебя просветит о тонкостях посольской миссии. С Богом! – закончил аудиенцию Александр I.
Граф Николай Петрович Румянцев, возглавлявший министерство иностранных дел, пригласил Николая Резанова к себе, и в беседе, которая более напоминала встречу старинных приятелей, заговорил с ним о том, как было начато некоторое время назад дело о налаживании дипломатических контактов и торговли с Японией:
− Николай Петрович, еще к императрице Екатерине обращались иркутские купцы и среди них твой покойный тесть с просьбой о необходимости налаживания отношений с Японией. Даже посольство было направлено и получен достаточно хороший ответ от японской стороны. Тогда поручик Адам Лаксман добился значительного прогресса в отношениях с  закрытой от внешнего мира страной. Мы хотели бы направить тебя в Японию в качестве посла для развития этого начинания, ибо Япония наш сосед и как всякий сосед должна знать, где наши берега и острова, а где её территория.
– Сочту за честь, Николай Петрович, но это дело для меня новое. И потом, я уже было решил отойти от дел, посвятить себя детям − ответил Резанов, приятно удивленный столь высокой миссией, предлагаемой ему.
− Сам император на Вас указал, когда обсуждали эту тему. А вот, относительно того, что собрались на покой, − думаю, спешите Вы, Николай Петрович. По Вашим годам, умениям и способностям, я думаю, карьера  у Вас только начинается, − ответил с улыбкой граф.
– Я право смущен. Думал, уже не нужен вовсе я при дворе. Но коли меня позвал на эту должность сам император, то разве я мог отказаться. Надеюсь, просветите меня, чтобы верный тон взять в разговоре с японцами, − ответил Резанов,  понимая, что взваливает на себя серьезную ношу и ответственность.
Но, в то же время, Николаю Резанову показалось, что миссия с одной стороны не так сложна, а с другой участие в налаживании морского пути и торговых отношений с Японией будет чрезвычайно полезно не только для торговой компании, но и ему самому лично могут принести авторитет и славу.
− Конечно, я согласен. Я уже дал согласие Его Величеству, − выдержав паузу, ответил Резанов и уловил в глазах министра легкую усмешку, восприняв её как одобрение.
– Вот и славно. Вы еще послужите Отечеству, Николай Петрович. Вникайте в дела посольства. Морскую часть мы поручили опытным и знающим людям. Иван Крузенштерн не так прост, гнёт свою линию, спорит по каждому вопросу, но нам нужно с ним находить общий язык, ибо ему вести корабли через моря, а не нам. Поэтому нужно сделать всё для приготовления к экспедиции в согласии, всё предусмотреть, − ответил удовлетворенный беседой граф Румянцев.
Уже через несколько дней Николай Резанов принимал у себя дома своих нескольких друзей, коллег и компаньонов. После приятной вечерней трапезы, расположившись в уютной гостиной, угощались вином и Николай Резанов на вопрос Ивана Дмитриева о том, что он собирается делать, чём заниматься на поприще государственной службы, поведал присутствующим о своих ближайших планах.
− Теперь готовлюсь, друзья, я к походу в края столь далекие, что дух захватывает, ведь дальше уплыть просто невозможно.  Два корабля купеческих, купленных в Лондоне, отдаются в мое начальство. Корабли снабжены приличным экипажем. В миссию со мною назначаются гвардии офицеры, а вообще для путешествия учинена серьезная экспедиция. Путь мой из Кронштадта в Портсмут, оттуда в Тенериф, потом в Бразилию и, обойдя кап Горн, в Вальпарезо, а оттуда в Сандвичевы острова, и, наконец, в Японию. Это всё уже нынче летом начнём, и весь следующий год будем в плавании. А на 1805 год, – зимовать буду уже на Камчатке. С Камчатки весной пойду в Уналашку, в Кадьяк, в Принц-Виллиам-Зунд и спущусь к Ноотке, от которой возвращусь снова в Кадьяк и, нагрузясь товарами компании нашей, пойду в Кантон, в Филиппинские острова торговать…
Возвращаться буду уже через Индийский океан кругом мыса Доброй Надежды. На всё плавание три года отводится, так как еще император меня просит посольство в Японию возглавить. Уговорим японцев на торговлю, тогда будет очень удобно нам снабжать нашу российскую колонию в Америке всем нужным и для постройки кораблей и продуктами, которые для нас сейчас очень дорого обходятся. В Японию должны поспеть мы еще до зимовки.
Вот, такие планы, − закончил Резанов, с удовольствием отмечая, как удивились многие присутствующие, не посвященные в планы организации столь необычной для России экспедиции.
– Так что, это? Вокруг света собрался, Николай Петрович? − изумленно воскликнул Иван Дмитриев и, будучи уже далеко не юнцом, вдруг по-мальчишески зарделся, представив бушующий океан и долгие месяцы плавания через неизведанные морские просторы, мимо таинственных островов, преодолевая огромные глубины и гигантские расстояния.
− Да, брат, Иван Иванович. Так и задумана экспедиция как кругосветная,  первая в истории России, – довольный заданным вопросом и произведенным эффектом, ответил Резанов.
– Так ты теперь как Колумб для нас будешь! Наш первый морской герой, открыватель новых земель! Молодец! Завидую! − воскликнул в ответ Иван Дмитриев, горячо, со всем пылом души поэта, откликнувшийся на известие от Резанова.
– Что греха-то таить? Надеюсь,