Дебошир

               Вовка Жаров, студент 3 курса  строительного отделения престижного в городе техникума, устроил в общежитии №1 дебош. В полном смысле этого слова: с пьянкой, скандалом и дракой. И в довершение этих своих подвигов он еще и закрыл  на замок в воспитательской комнате  воспитательницу, молоденькую девицу, двумя годами раньше окончившую этот же самый техникум. Воспитательница кричала, плакала, стучала в дверь, призывая народ к сочувствию, а Вовка стоял в это время за дверью и  ехидно ухмылялся, не подпуская никого к воспитательской.
                Естественно, на шум  со всех этажей сбежалась толпа зевак. И каждый из этой толпы с интересом наблюдал забавный спектакль, учиненный Вовкой, и с нетерпением ожидал финала. Понятное дело, что к Вовке никто и не помышлял подступаться, чтобы как-то на него повлиять. Во-первых, Вовка был в стельку пьян, во-вторых, он один мог  без труда уложить пятерых,  в-третьих,  Вовка был в общаге авторитетом, а, в-четвертых, с  какого  бы перепугу всякий  нормальный студент стал бы гробить такую прикольную веселуху?
                Впрочем, скоро из техникума прибежал замдиректора по технике безопасности. Вероятно, вахтерша вызвала его  по телефону. Замдиректора подскочил к двери, за которой вопила несчастная воспитательница, и принялся энергично отпихивать от двери Вовку. Вовка, разумеется, был парень не робкого десятка. И он схлестнулся с рассвирепевшим представителем администрации. И они оба стали мутузить друг друга. И тут под шумок кто-то догадался открыть ключом дверь. Из воспитательской вывалилась плачущая воспитательница, которую тут же подхватила заведующая общежитием. Она и увела жертву Вовкиного произвола к себе.
                Ну, тут Вовка и успокоился. Он послушно сдался в руки представителю власти. И тот, наскоро отряхнувши  примятый в ходе драки костюм, повел присмиревшего Вовку  прямым ходом к директору.
                 Как там, у директора, разворачивались события, то история скромно  умалчивает, тем более, что в общежитии Вовка не появлялся до вечера. А вернулся он в общежитие  очень хмурый и совершенно трезвый. Сразу же отправился в свою комнату и, не вступая ни с кем  ни в какой контакт, завалился в кровать и проспал до утра.
                 Весь следующий день техникум, потрясенный Вовкиной выходкой, гудел, как встревоженный улей. В общаге, естественно, никто не сомневался, что вылетит Вовка теперь не только из общежития, но даже из техникума. Шутка ли, поднять руку на преподов! Такое не прощается. А тем более, пьянка, да и всякое другое. В общем, всё, Жаров, пакуй чемоданы и дуй, куда глаза глядят.
                 А куда ему дуть, если разобраться? И куда деваться, если оказывается Вовка Жаров – полная сирота. Он в интернате рос и воспитывался на полном государственном обеспечении. А где-то там, за тридевять земель, в хуторе из трех хат, живет его старенькая бабушка, которая души в нем не чает, но поделать с ним ничего не может.  Сил у нее нет на Вовку, потому что возраст у нее уже преклонный, а Вовка как раз только-только вошел в силу молодецкую. И возраст у него вполне самостоятельный: как-никак, только что из армии возвратился. Вовка из техникума в армию ушел год назад, и обратно из армии в техникум вернулся. И ничего у него пока еще не нажилось, кроме техникума: ни дома, ни ремесла, ни работы, ни семьи. Правда, ездит он по выходным к своей бабульке, помогает ей там по дому и по хозяйству, если можно, конечно, назвать домом и хозяйством то, что у них там на двоих имеется.
                 И что прикажете со всем этим делать? Вот, какой заковыристый вопрос задали себе члены техникумовской административной комиссии, собравшиеся в кабинете директора на совещание по делу студента Владимира Ивановича Жарова, когда  выслушали подробный отчет замдиректора  о происшествии в общежитии. Конечно, представительная комиссия терпеливо выслушала объяснения всех сторон: и потерпевшей, и нападавшей, и присутствующей. И картина происшествия нарисовалась, прямо-таки, весьма отвратительная. Вовка, естественно, сразу же искренне покаялся, извинился перед воспитательницей, заверяя присутствующих, что сам не может поверить в то, что случилось, что муха его какая-то укусила, и он  не ведал, что творил. И почти все присутствующие члены комиссии и приглашенные  поверили в искренность Вовкиных покаяний, тем более, что сам Вовка, в общем-то, был парнем незлобливым и совсем не скандальным. Но факт оставался фактом. И никто не сомневался, что оставаться в общежитии Вовка теперь не может ни дня.
               - Вот, что, Жаров, - негромко произнес директор, - поди-ка ты в предбанник, подожди там, за дверью. Мы вызовем тебя после.
                  Вовка вышел, а члены комиссии принялись горячо спорить насчет того, как вытурить Вовку за его преступление: совсем из техникума, или только из общежития? А потом еще, куда его девать, если некуда, если, к тому же, прописан он по адресу  техникумовского общежития. И пока он не получит диплом об окончании техникума, никто не имеет права его из этого учебного заведения попереть, не предоставив ему альтернативы. И тогда спасительную идею выдала воспитательница общежития №2.
                 В техникуме, между прочим, имелось еще одно общежитие. Оно, правда, было совсем не то, что общежитие №1, в том плане, что во втором общежитии жили  особые студенты и в особых условиях. И это, второе общежитие, администрация обычно демонстрировала всевозможным комиссиям, делегациям и гостям. А таким обормотам, каким был Вовка, в том общежитии места не предназначались. Впрочем, там действительно свободных мест не было. И вот воспитательница этого общежития на полном серьёзе вдруг заявляет, что дебошира Вовку Жарова очень даже можно было бы перевести из общежития №1 в общежитие №2 для перевоспитания.
                Это была, конечно, крамольная идея, хотя и  совсем не бредовая. И половина членов комиссии, в том числе, и директор, совсем не в восторге были от нее. Особенно волновалась заведующая второго общежития. Оно и понятно: зачем ей лишняя головная боль? Однако после бурных дебатов и двукратного голосования судьба Вовки Жарова повернулась в сторону общежития № 2.
                Надо сказать, что решение административной комиссии не совсем пришлось по вкусу  Вовке Жарову. Точнее, вовсе не понравилось. Он уверен был, что за то безобразие, которое он учинил, его точно отчислят и без всякой канители отпустят на свободу. Он давно уже намылился бросать учебу и устраиваться куда-нибудь на работу. Ну не способен он во всяких там теориях разбираться. Ему бы руками что-нибудь сотворить, силушку молодецкую к настоящему делу приложить, а тут корпи над всякими учебниками. Они в школе ему надоели до чертиков. И, получая в руки документ о среднем образовании, он мечтал сразу же приложиться к какому-нибудь делу. Так, нет же, впихнули его по разнарядке в этот техникум. Слава богу, подоспело время служить. Обрадовался Вовка перспективе послужить в армии несказанно. Служил образцово, даже поощрения от командования получал неоднократно. Хотел было даже остаться в армии по контракту. А ему армейское командование отворот-поворот, дескать, поди, доучись в техникуме, если ты оттуда к нам явился, а потом можешь и обратно к нам. Ну, ладно, думал Вовка, восстановившись после службы в техникуме,  найду подходящую работу и  перейду на заочное отделение. Работу нашел, а на заочку переводить его категорически отказались. Учеба там платная, а с него, с сироты, плату брать нельзя. Да и жилья у Вовки пока нет никакого, кроме общежития.
                Ну, Вовка и давай куролесить, чтоб, если не по-хорошему, так по-плохому от техникума избавиться. А тут такой облом вышел. В соседнее общежитие на перевоспитание! Нашли, кого воспитывать! Обиделся Вовка на всех. Три дня демонстрировал свою обиду: пары прогуливал, от общения с преподавательско-воспитательским составом уклонялся, день-деньской валялся на кровати, а на ночь уходил гулять в город. Через три дня все это ему надоело, он собрал свои вещички и перебрался в соседнюю общагу.
                Нельзя сказать, что приняли его там с распростертыми объятиями. Заведующая, выписывая ему пропуск, бросила сердито:
             -Явился! Хомут на шее, прости господи! И где только такие берутся?
             -В капусте, тетенька, прости господи, - отпарировал Вовка.
             -Поговори еще! – сказала заведующая.
              -А то, что будет? – полюбопытствовал Жаров.
             -Ничего! – хмуро ответила заведующая. – Тебе, я так понимаю, что в лоб, что по лбу.
             -Правильно понимаете, - сказал Вовка и пошел к двери.
             -К благодетельнице своей зайди! – крикнула вдогонку заведующая. – Она там, на первом этаже.
              И Вовка потопал на первый этаж искать воспитательский кабинет.
             -Ну вот, пришел! – заявил он с порога. Прошел в комнату и уселся на свободный стул. – Начинайте!
             -Здравствуйте, Жаров! – приподнялась с места воспитательница. – И что я должна начинать?
             -Ну, воспитывать, - объяснил Вовка, не вставая со стула. – Вы же меня для перевоспитания сюда взяли?
              Воспитательница оценивающе оглядела внушительную Вовкину комплекцию.
             -Воспитывать его надо! С какой стати? Да через пару лет вы сам, сударь, своих детей начнете воспитывать. И вот, когда они, Жаров, немного подрастут, вы обязательно научите их здороваться с людьми, переступая порог чужого дома  или кабинета.
              Жаров смутился.
            -Простите! – вскочил он с места. – Это… здравствуйте, значит! Я не хотел…
            - Да, ладно, чего уж там! Присаживайтесь, пожалуйста! – махнула рукой воспитательница. – Раз уж зашел,  то будем знакомиться. Как меня зовут, вы знаете. С вашими анкетными данными я уже познакомилась. Так что рассказывайте.
            - О том, как я докатился до такой жизни?
            -Не, об этом не надо!
            -Тогда о чем?
            -Вот вы недавно демобилизовались. Очень интересно узнать что-нибудь об армии. У меня, знаете ли, как и у всех не служивших, представление об армии самое смутное. В основном то, что навеяно средствами  массовой информации. Вы в каких войсках служили?
            - В  ПВО.
            - Ого! – уважительно кивнула воспитательница. – А в каком месте, если не секрет?
            - В Армении, в Гюмри.
            - Ну, ничего себе! – искренне изумилась воспитательница. -  Это же наша знаменитая база Военно-Воздушных Сил. И в чем же состояла ваша служба?
             И Вовка  неохотно и односложно стал рассказывать о своих скромных армейских обязанностях. Но, почувствовав непритворную заинтересованность собеседницы, он незаметно для себя увлекся в своих воспоминаниях о прошлой армейской жизни. Отрешившись от жизни в настоящем, он принялся воодушевленно рассказывать  о тяжелых, но полных  душевного удовлетворения буднях солдатских обязанностей,  о прекрасно налаженном  быте солдат и офицеров на базе, о значении высокой ответственности каждого армейца, о роли армии в жизни каждого мужчины, о своих армейских друзьях. Даже о том поведал, что выпил-то он в тот злополучный день как раз потому, что встретился со своим