сигарет из бокового кармана, но она превратилась в кусок дерьма, и я с досадой и презрением бросил её в костёр.
И тут пошла утка. Сделав круг над плотиной и заметив костёр, стайки уток улетали на соседнюю плотинку. Пришлось нам натягивать ещё непросохшую одежду, тушить костёр и прятать мотоцикл в камышах.
В этот день я сделал самый удачный выстрел в своей жизни, о котором ещё долго вспоминал сам и рассказывали мои друзья. Стайка чирков-трескунков, а это самые стремительные в полёте утки (их ещё называют утки-«почта»), выскочила откуда-то из-за моей спины. Я выстрелил им вслед из двух стволов. Чирки посыпались с неба, как горох из стручка. Сразу пять штук выпали из стайки.
Солнце поднялось уже довольно высоко, и лёт уток прекратился. Мы снова развели костёр, выпили вторую бутылку и не допили третью за моё и Витькино чудесное спасение и поехали домой. Помню только, что мотоцикл вилял, как пьяный, на дороге, но я не обращал на это внимания, потому что вскоре заснул мертвецким сном в коляске и меня еле растолкали уже возле подъезда моего дома.
Жена меня встретила неудобными вопросами:
- Ты почему такой пьяный?
- Где твоя шапка?
- Почему у тебя не одежда, а какие-то сжульканные тряпки, будто только что из стиральной машины? Ты что, упал в грязь, а потом стирал одежду в луже? Боже, какой ужас!
- И почему ты воняешь дымом? Ты что, пожар тушил?
Я ответил жене угрюмым молчанием и завалился спать. Мне снилась холодная чёрная бездна, в которую я погружался с безмолвным криком.
