- Хулиганка! Что ты натворила!
Вбежавшая в выставочный зал Елизавета чуть не отхлестала младшую сестру, но уже входили гости, приглашенные на презентацию.
- Это тоже Разумов, - сердито ответила Светлана. – Только молодой. Эта фотография лучше. Вот удивишь, всем понравится.
- Добро пожаловать! – Елизавета украдкой показала сестре кулак и направилась к посетителям.
- У вас, дорогие друзья, уникальная возможность ознакомиться работами нашего талантливого земляка Владислава Разумова! – щебетала Елизавета. - Кстати, мы приготовили еще один сюрприз! Посмотрите, вот он, гениальный фотограф в начале творческого пути!
С портрета посетителям выставочного зала улыбался мальчишка с озорными глазами.
К бабе Клаве Петр Сарафанов зашел через неделю, когда Владика перевели в палату общей терапии, и врачи уже не опасались за его жизнь.
- Вот и хорошо, - сказала старуха, отдавая Петру объемный сверток. – Хочешь, разворачивай здесь, сразу получить ответы на все вопросы. А хочешь, домой отнеси. Понадобится разъяснение – придешь, дорогу теперь знаешь.
Петр поблагодарил ведунью и сунул пакет за пазуху. Ему не хотелось открывать при посторонних. Углубившись в старый больничный парк, он сел на лавку и, оглядевшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, распечатал бандероль.
Внутри был фотоаппарат и конверт, подписанный почерком, показавшимся Сарафанову знакомым. Дрожащими пальцами Петр открыл конверт и вынул лист плотной белой бумаги.
«Здравствуй, Петя! Очень жаль, что это единственное письмо, которое за всю свою жизнь я успел написать тебе. Жаль, что наша дружба оборвалась так скоро. И все же, я должен тебе все объяснить. Пусть даже сейчас, когда меня нет на этом свете, - писал Владислав Разумов. – Все началось с аварии, в которой погибли мои родители. Помнишь, как ты просил уступить мой билет на цирковое представление? И я согласился. И только благодаря этому остался жить, хотя должен был умереть. Авария была подстроена силами, о которых ни ты, ни я тогда ничего не знали. А после похорон моих родителей ко мне пришел Почтальон. Я знаю, ты с ним уже встречался, иначе как бы это письмо попало в твои руки? Почтальон объяснил мне, кто желает заполучить к себе юных, счастливых и удачливых и с какой целью. Смерть. Ее соседки – старость, болезнь и отчаяние. А ей хочется, чтобы рядом были Молодость, Красота и Талант. Увы, все тщетно. Смерть по-прежнему одинока. Потому что юные души не остаются с ней, а следуют дальше. Почтальон рассказал мне, что на земле у Смерти есть слуги, которые, сами того не ведая, помогают своей госпоже забирать лучших из нас. Они, так сказать, показывают Смерти «объект», потому как она сама не может видеть людей – Бог отнял у нее зрение в наказание за эпидемию, унесшую тысячи человеческих жизней. Вот и меня, семнадцатилетнего, подающего надежды фотографа, Смерти показали. Думаю, всему виной газетная публикация. А ты слыхал про фиолетовые искорки? Думаю, нет. Это посыльные Смерти. Достаточно одного прикосновения, чтобы жертва рассталась с жизнью. Правда, говорят, некоторым людям удавалось избежать такой участи. Тем, кто в момент прикосновения думал не о себе, а о других, сопереживал не собственной, а чужой боли, - Сарафанов снова оглянулся по сторонам и продолжил читать: - Я же свои годы жизни словно взял у Смерти взаймы. Она наградила меня чудовищным даром, сделала своим слугой: достаточно мне было сфотографировать счастливого, удачливого человека, как через некоторое время он умирал. И тогда я принял непростое решение. Я стал снимать только тех, кто уже находился во власти Смерти – безнадежно больных, умирающих или искалеченных судьбой людей настолько, что объятия Смерти для них становились избавлением от мук. На этих фотографиях я заработал себе имя, вот нелепость! Но до конца обмануть Смерть мне не удалось. Уже несколько лет я болен. Знаю, смертельно. Мы с тобой ровесники, но я выгляжу как древний старик - болезнь сжигает изнутри. Семьи у меня нет, а приходящая домработница не способна на участие и доброту. Иногда я жалею, что много лет назад отверг общество друга и любимой девушки, считая себя прокаженным и опасаясь за жизни дорогих мне людей. Но потом вспоминаю аварию, в которой чуть не погиб ты, визит Почтальона, и все встает на свои места. Я скоро умру. И я очень хочу, чтобы в твоей жизни все было благополучно. Передай мой фотоаппарат моему тезке, твоему сыну, пусть он станет для него оберегом. Я верю, он поможет. Прощай, Петя! Твой Славка Разумов».
В больничном парке шумел ветер, играл с листвой, швыряя ее в лица редких прохожих, как будто не было в мире боли и страданий, а только веселье и шутовство. Ветер подлетел к лавке, на которой читал письмо Петр Сарафанов, подхватил бумагу, в которую раньше был обернут фотоаппарат, подбросил вверх, закинул за кусты сирени. Петр аккуратно свернул письмо и сунул во внутренний карман куртки. Взял фотоаппарат, погладил его, как котенка. Поднялся с лавки и поспешил в больницу, к жене и сыну.
Эпилог
Пожилой мужчина сидел в кресле-качалке, невесть как оказавшемся в утлой хижине, и смотрел в окно. На коленях лежал фотоаппарат.
Хлопнула дверь, но мужчина не пошевелился.
- Ты обманул меня!
Высокая женщина в черном костюме сорвала с головы и бросила на пол шляпку, в ярости сдернула с лица густую вуаль.
- Снова! Обманул!
- Разве? – мужчина чуть дернул плечом, не отрывая взгляда от вида за окном. – Я здесь. Ты так этого хотела.
- Я ждала семнадцатилетнего восторженного юнца, а получила старика! – Женщина топнула. – Сколько лет прошло, прежде чем ты соизволил нанести визит.
- Извини. Не оправдал надежд, - в голосе мужчины звучала явная усмешка.
- Я думала, что уж теперь возьму реванш, но ты… Ты все подстроил!
- Да, я подготовился. Тебе не понравился мой сюрприз? Ах, да, никто не попался в твою ловушку? А ты так старалась. Мой портрет, последняя фотография, сделанная через пять минут после моей кончины, - твоих рук дело? Приходящая домработница – твоя прислужница. Ну, конечно, я мог бы и сам догадаться. Интересно, ты ее хотя бы вознаградила за работу? Впрочем, видимо, нет.
- Прекрати! – женщина в черном схватила фотоаппарат и в гневе швырнула под ноги. – Да, я хотела воспользоваться твоим даром! В конце концов, это я тебя им наделила. Но ты захотел меня перехитрить! Глупец! И я приказала твоей домработнице сфотографировать тебя сразу после твоей кончины. Знаешь ли ты, что мертвый взгляд, когда душа еще не успела покинуть тело, самое мощное оружие? Каждый, кто в час, равный часу смерти, встретился бы с этим взглядом, добровольно сошел бы в мой мир, не расплескав любви, веры, надежды и счастья! Ты умер в шесть часов вечера. Поэтому и открытие выставки было назначено на это время. Я так старалась. Но ты! Ты все испортил! Даже после своей кончины ты продолжаешь мне мешать!
- Вот для чего нужна была презентацию! Моя фотография должна была свести в могилу молодых и талантливых, счастливых и влюбленных в жизнь…
- Девчонка… Откуда она взялась? Сначала явился Почтальон, потом эта маленькая мерзавка… Провал! Полный провал!
Старик рассмеялся.
- А я знаю, для чего ты охотишься за юными и счастливыми. Ты пытаешься примерить их образы, но у тебя ничего не получается. Ведь у тебя… нет лица.
- Лжец! Посмотри получше: я прекрасна!
- Твоя красота ущербна. Ты бесишься, потому что я прав. Это ты обманываешься снова и снова. Ищешь прислужников, которые находят для тебя новые жертвы. Желательно молодые, пышущие здоровьем и талантом.
- А к чему мне старики и калеки? В них огонек жизни гаснет задолго до того, как я забираю их с собой. И мне не погреться у моего камина. Смотри, зола совсем остыла! Холод гложет меня изнутри, и только их жизненная энергия дает мне немного тепла!
- Мне жаль тебя.
- Брось! Мне не нужна твоя жалось! И куда ты все время смотришь? Что ты там увидел?
- Я любуюсь морем. Синим и бескрайним.
- Мой дом окружен кладбищем! Из окна можно увидеть только могильные холмики да кресты! И искры – видишь, те, фиолетовые, - это отголоски душ убийц и насильников, которые еще тысячу лет должны ждать очищения, прежде чем отправиться в другой мир. Кто-то из них вечно ждет. А ты говоришь: «Море!». Безумец!
- Это ты слепа. Неужели никто не сказал тебе, что здесь, на перевалочном пункте, каждый может видеть то, о чем мечтает? Именно поэтому никто и не остается с тобой. Я вот, например, вижу море. И еще – там, вдали – белый парус. На яхте плывут мои родные. Как давно я их не видел. Так соскучился. И знаешь, когда я поднимусь на палубу, я снова стану семнадцатилетним. Только тебе этого увидеть не суждено. Ты снова останешься одна, Смерть.
