Часть 2
Начало пути
Как-то я написал, что пока жив никогда не закончу эту книгу, не переверну последнюю страницу. Что для меня она так и станется не дописанной. Память не умирает, как от неё не прячься – на работе или в храме. И боль, и горечь утраты не отпускает, как не пытайся залечить их при помощи самых искусных медиков. Моя отцовская любовь к сыну может умереть только с последним вздохом, и все переживания, всё моё такое любимое, а затем страшное прошлое уйдёт со мной на ту сторону именно в тот момент.
Для того чтобы читателю было легче адаптироваться в тексте, нам нужно будет вернуться немного назад, в то тяжёлое для нас время, окунуться вновь в то ужасное событие, с которого всё и началось. Если вчитаться в текст, любой читатель поймёт, что если первая часть была посвящена горю и страданию, то вторая целиком принадлежит жизни, ей одной и борьбе за неё.
Итак, мы должны вернуться в ту страшную и сокровенную точку моей маленькой истории, воспоминания о которой всюду и всегда преследуют меня.
В тот момент, когда мой горячо любимый сын лежал в беспамятстве, в больнице где-то рядом со мной, в тёмном и страшном ящике, в котором было заключено его сознание, где осталась кроме мрака одна лишь нестерпимая боль, я сидел совсем близко от него, на скамейке той больницы, о которой уже рассказывал. С переломанными и стёртыми асфальтом в костяную труху костями он страдал совсем рядом, но меня не пускали к нему. Он был один, совсем один, и я теперь точно знаю, что был очень нужен ему в те последние страшные минуты его жизни. Но меня не пускали к нему. Занимались пострадавшими, девушкой и водителем автомобиля, словом теми кого можно было спасти, но не им. А я очень много должен был сказать ему. Обязан был быть рядом и шептать слова успокоения. Должен был обнимать его.
Но меня не пустили к нему.
Эта боль, боль того момента живёт во мне, стучится вихрем выжженного пепла в сердце и никогда не найдёт выхода из тела, чтобы покинуть меня навсегда.
Может, услышав меня, он на мгновение очнулся бы, и мы успели, смогли бы сказать друг друга хоть пару самых важных для нас слов.
Из сна в сон после своей гибели Саша приходил и неустанно повторял, что умирать не хотел. Но стоило Наталье появиться в церкви, как местный батюшка мгновенно и не моргнув глазом, прировнял ситуацию с ДТП к самоубийству и намекнул на то, что труд ему предстоит большой. Замаливать такую грешную душу надо долго и тяжело, а раз дело обстоит, таким образом, то и само по себе предполагает немалое вознаграждение. Когда же она пришла вновь с надеждой в тот же приход и не принесла крупных пожертвований, он, безусловно узнав её, поднёс всем крест для целования в конце службы. Впрочем, оговорюсь, всем, кроме неё, холодно скользнув по растерянному лицу взглядом. Помню, как она прибежала домой. Помню, как плакала долго – долго, а я утешал её.
Ведь мы-то знали, что он хотел жить. Что он очень любил жить.
Что он строил массу планов, на каждый будущий день своей украденной у него светлой жизни.
А потом он принялся приходить во снах, больше к Наташе и оправдываться перед ней, что из-за глупости и страха оставил нас одних и заставил проходить через такие невообразимые мучения. Пару раз с испугом спрашивал о здоровье девочки, что была с ним и серьёзно пострадала.
Я не знаю, что такое сны. Говорят, что некоторые учёные утверждают, что изучили их. Но я не знаю, что такое сны.
Есть важное мнение, мнение которое утверждает, что во время снов задействуются в работу другие клетки мозга, назначение которых мы пока не знаем. Они, при переходе из одного состояния сознания в другое и могут открывать двери в иные измерения. Наверное, так и есть на самом деле, ведь мы так мало знаем, как устроен окружающий нас мир. Физики, что занимаются изучением именно строения Вселенной, каждые несколько десятилетий коренным образом меняют свои теории, выводы и умозаключения.
Теперь я точно знаю, что в наших снах что-то происходило. Что-то очень необычное. И мы с Натальей радовались каждому разговору, каждой встречи с ним, попадая в мир снов, не как пришедшей спасительной иллюзии, а как избавительному свиданию, на котором снова оказывались вместе.
Сразу после смерти, где-то месяца через два, кроме сына нам стали встречаться в сновидениях и некие могущественные существа. Не показываясь, они говорили важные вещи. Своим, особым образом. В голове появлялась тяжёлая мысль, которая забивала всё остальное – дневные впечатления и память о прошедшем дне, уже сотканную паутину очередного сновидения. Контакт проходил не один раз в пределах дома, нечто подобное произошло, когда выполняя древний шаманский обряд, известный в Сибири и североамериканским индейцам, я разделся и вошёл в реку. Обнажённого и беззащитного вода приняла меня и на мой молчаливый крик отчаяния ответила мне. Позже река пришла к Наталье, на следующую ночь в сон в виде огромного медведя, что обнюхал квартиру. Он являлся не один раз и потом, заглядывая в окно, чтобы убедиться, всё ли у нас в порядке. Разумеется, в сновидениях.
Как мы скоро поняли, у Наташи оказался свой сновиденческий дар. Если мне удавалось что-то изменять в реальном мире, то к ней приходили вещие сны. Часто засыпая, я задавал массу важных вопросов, просто вслух неизвестно кому, а утром получал ответы от неё, из того, что она видела ночью.
Сны первый год наступившей тоскливой и крайне тяжёлой во всех планах жизни стали нашей отдушиной. Всё в нашем маленьком мирке перевернулось. Встало с головы на ноги, и с ног на голову. День тянулся невыносимо тягуче, и мы с нетерпением ждали ночи, только её одной. Как темнело, спешили оба поскорее уйти в Ночь, чтобы попасть снова в День. В тот День, когда он рядом с нами.
Он расспрашивал и с интересом выслушивал наши рассказы, что произошло с нами за день на земле. И всячески старался поддержать своим присутствием, своей энергией, которую мы помнили, ощущали в себе, когда просыпались. День или два после таких призрачных встреч, сотканных из на редкость воздушной и невесомой паутины радостные и возбуждённые не ходили, а летали там… где его уже нет.
Интересно, но нечто очень и очень похожее происходило у одного врача, про которого мне рассказала знакомая. Долгие месяцы умершая от рака двадцати трёх летняя дочь приходила к нему и как могла – энергией и словами утешала и поддерживала его. И ему становилось намного, намного легче пережить наступающий день…
Если бы мы не поддерживали друг друга с умершим сыном из разных миров, как дико не звучит такое утверждение, наша история давно бы закончилась.
Наверное, ещё в первые дни утраты, когда я брошенный всеми лежал в своей комнате, едва переводя дыхание от слёз и горя, что-то сдвинулось в моём сознании. Может, в тот момент я умер. На самом деле умер, ведь многие часы из того периода жизни я просто не помню. А потом меня вернули назад. Я не знаю. Но может я умер и благодаря этому нашёл дорогу к нему, вырвал из объятий тёмного пространства, из той ловушки, в которую он попал. После того, как сердцем указал ему путь к свету, дней через шестнадцать или семнадцать после кончины Саши и началось наше общение. Он бросился помогать мне всюду. Когда на улице порой становилось плохо, и я прижимался плечом к забору новостройки или к стене какого-либо здания, то первым делом обращался с криком о помощи не к Богу и не ангелам, а именно к… Саше. Мимо спешили прохожие. Мало ли кругом пьяных, зачем останавливаться? А он неизменно приходил ко мне, слышал мой зов. Я чувствовал его рядом, ощущал его энергию, во мне вдруг появлялись силы, и я неизменно возвращался домой. Удивительно, но каждый раз закрывая за собой входные двери, я тут же терял всю на время полученную извне силу, что поддерживала меня, и едва мог заплетающимся языком вызвать очередную «скорую».
Во сне нас иногда мучило любопытство. Ведь присуще-то оно всем людям. Так вот. Однажды в сновидении к Наталье пришёл снова Саша. Виновато опустил глаза:
- Я очень сожалею, мам, что так случилось.
- Ладно, ладно, Саш, мы все всё давно простили, если было что прощать, - заверила его Наталья. – Расскажи, как тебе там?
- Мам, здесь совсем по-другому! Не так интересно, как у вас. Нет компьютеров. И телевизоров.
- Ну, а книги?
- А книг сколько угодно.
Надеюсь, Саш, ты дочитал своего любимого Ремарка, ведь ты остановился на середине книги…
Последняя фраза показалась мне на удивление любопытной. Почему именно книги? Может, писатели и читатели, мысленно создавая образы, закрепляют их где-то в особом, информационном поле возле Земли? И неужели ими можно снова воспользоваться там… по другую сторону жизни и смерти?
Иногда мы надолго теряли сына в сновидениях. На невыносимо тяжёлые несколько дней, тяжёлые даже без его иллюзорного присутствия. И тогда начинали снова и снова искать его. Один раз Наталья так нашла Сашку в своём сне и… упрекнула:
- Саш, ты что потерялся, пора домой! – и он ведь услышал её и пришёл на всю следующую ночь.
В другой раз я искал его всюду в сновидениях. В горах, в лесах, среди городских постройках. И вдруг увидел вдалеке знакомую фигуру. Он стоял ко мне спиной и смотрел в другую сторону. Я закричал:
- Саш, я здесь!
Сашка принялся медленно поворачиваться на голос, но тут же густой туман накрыл его. Но всё-таки успел определить нужное направление там, в между мирье и на следующую ночь был со мной.
Как определил я позже, примерно до весны две тысячи восемнадцатого, Саша был заключён в каком-то довольно ограниченном пространстве. Но потом по известной нам причине, которую я опишу позже, получил полную свободу действий. Мне на почту посыпались письма. Одно за другим. К одной подруге приехал по одной известной им причине для какого-то разговора на своём красном мотоцикле, на котором мы с Натальей никогда не видели его в своих снах. Другую знакомую отговорил от суицида. А потом пришло и вовсе удивительное письмо от незнакомой мне молодой женщины. По её словам одна из подруг дала ссылку на мою книгу, и она прочитала её. Как признаёт, книга произвела впечатление. А чуть позже, в одну из ночей ощутила присутствие в спальне кого-то страшного, до невозможности чужого и чуждого всем нам, но реально осязаемого. Пришелец начал обследовать комнату, всё больше увеличивая её страх. И вдруг она поняла, что на подушке рядом с ней сидит… Саша. Она узнала облик призрачного создания, и защитник из мира мёртвых пробыл с ней до самого утра, прогоняя незваного гостя прочь. Она доверилась ему, как бы встала под защиту. А потом оба исчезли. И мой сын, который всегда спешил всем на помощь и нечисть, что забрела неизвестно из какого измерения.
Объясните же мне теперь, что такое сон?
Та свободу действий, что получил Сашка, признаюсь теперь, хронологически была тесно связана с нашей первой попыткой зачать ребёнка.
Расскажу ещё раз немного о важности сновидений, к которым я начал с полной серьёзностью относиться и прислушиваться. В первое время после трагедии, когда я едва двигался, кто-то очень умный, кто-то очёнь тёмный принялся нашёптывать мне:
- Ты не прощал и не спускал и намного меньшего.
У меня вспыхнуло чувство и желание мести. Она пожирала меня всего без малейшего
