И снова осень, или пляска рыжего коня.

ожидая прикосновения доброй и мягкой, мужской его руки.

Сухая и не по-уральски теплая осень постепенно пошла на убыль, небеса затянуло плотной, серой мешковиной туч, на город обрушился долгий, многодневный проливной, холодный дождь.
Дождливая погода казалось еще более внесла сумятицы в обстановку царившую не только в районе всего Каменного пояса, но и ближайшего пригорода.
Газет практически не издавалось, и лишь слухи, один другого невозможнее и безумнее бродили по Челябинским улочкам и переулкам.
Никто ничего не знал наверняка, никто толком не мог сказать, что происходит за городской чертой.
Иногда на вокзальном перроне неведомо откуда появлялись взвода чехословацких пехотинцев в рыжих, куцых шинелях. А уже через несколько часов глянь, а вдоль железнодорожного полотна скачут казаки, да не просто казаки, а присягнувшие трехцветному знамени… Откуда? Куда? Зачем? Да кто тут разберет…

Александра в последнее время несколько замкнулась, старалась максимально большее время уделять сыну.
Михаил понимал это ее состояние своей несостоятельностью, считал себя обузой, незаметно для семьи старался, есть как можно меньше…
Пособие, выписанное ему начальником отдела Хвостовым, в действительности оказалось более чем скромным, и к тому же, Сибирский рубль, по сравнению с червонцами царской чеканки , которых у молодой семьи не было и в помине с каждым днем проигрывал все больше и больше.
Белый хлеб в семействе Решетников из повседневного, медленно, но верно переместился в разряд лакомств.

В ноябре, ближе к вечеру, когда Михаил в очередной раз, отогнав лопатой от берега ноздреватую наледь, предшественницу ледостава и озябшими руками вновь взялся за лоток, его арестовал патруль и под конвоем провели через весь город в дом купца Ляхова, где совсем недавно обосновалось ВЧК под началом
совсем еще молодого Федора Семеновича Степного, 27лет от роду.
5.
В просторном кабинете, с камином, богато украшенным экраном каслинского литья и темно-зеленой, в кольцах малахитовой каминной доской, над которой разместилась большая, известная далеко за пределами Урала коллекция курительных трубок, зачатая еще отцом Ляхова, шестеркой екатеринбургской рюмочной, над колыхающимися бездымными языками огня грел озябшие, короткопалые руки молодой, но держащий в страхе и ужасе весь округ чекист, Федор Семенович Степной…
- Ну, проходите, проходите, Михаил Иванович, присаживайтесь в кресло, поближе к огню. Погрейтесь. Замерзли, небось?
Вместо приветствия проговорил Степной, коротко обернувшись на встречу вошедшим, не вынимая из тонких, бледных губ потухшую папиросу с обмусоленным промокшим мундштуком.
- Вы свободны товарищи. - Отпустил он солдат доставивших геолога в ЧК и вновь протянул руки к теплу.
- Еще в Германскую отморозил, и вот теперь чуть непогода - пальцы, словно клещами выламывает…
Он сел в кресло, стоящее напротив того где уже расположился Решетников и ровно невзначай бросил тому, старательно раскуривая свою папиросу.
- А вы, Михаил Иванович, где служили?
Разомлевший было Михаил, внутренне напрягся и точно также небрежно ответил чекисту:
- Я товарищ Степной не служил. Горное ведомство, как известно геологам своих специалистов на воинскую не отпускало.
России нужны уголь, нефть, металлы, золото…
- И что?- Федор Семенович встрепенулся и даже нервно запахнулся в свою, скрипнувшую новеньким шевро черную тужурку.- …И много золота у нас на Урале!?
- Много товарищ Степной. – Кивнул Михаил, мысленно перелистывая страницы недавно проштудированных книг пропавшего без вести мужа Александры.
В районе озер Кисегач, Чебаркуль и Тургояк - богатые верховые залежи наносного золота. Там без драг не обойтись… В урочищах Вишневых гор, вблизи населенного пункта Пласт – встречаются крупные самородные образования. Там не редки самородки весом в фунт и более, а катыши в два – три лота вообще дело обыкновенное…
- А откуда вам это известно, товарищ Решетников?- вскинулся недоверчиво председатель ЧК.
- Мне говорили, что вы полностью потеряли память?
- Это так,- улыбнулся Михаил, внимательно рассматривая своего собеседника.
- Я не помню ничего из своей прошлой жизни, кто я, как меня зовут и чем я раньше занимался.
- Но моя супруга, Александра Петровна Решетникова, многое рассказала мне обо мне (простите за каламбур), и я естественно вновь засел за учебники. Скоро весна, открывается новый полевой сезон, и я просто обязан вновь овладеть теми навыками и знаниями, которые имел прежде…Семью кормить я обязан, несмотря на потерю памяти…Я мужчина.
- Похвально, похвально. - Пробурчал Степной вскакивая, и торопливо подходя к двери.
- Пригласите ко мне Граббе.- Крикнул он кому-то в коридоре и вновь направился к своему креслу.
В кабинет неслышно вошел пожилой, розовощекий упитанный человечек маленького роста в белоснежном, явно накрахмаленном халате.
- Людвиг Карлович, - чекист обратился к врачу, тем ни менее в упор разглядывая геолога.- Будьте добры, осмотрите нашего гостя, и скажите: в действительности ли шрамы на спине товарища Решетникова оставил медведь, и могли ли они послужить потерей памяти?
- Будьте любезны, Михаил Иванович разденьтесь…Наш доктор вас осмотрит…Да не стесняйтесь, среди нас женщин нет…
Михаил хмыкнул и, повесив на спинку кресла свою куртку, укороченную и перешитую мадьярскую шинель, подошел к немцу.
Тот странно долгим и внимательным взглядом всмотрелся в лицо Решетникова, вздохнул и попросил Михаила повернуться…
- Ну что сказать, Федор Семенович?
Врач выдохнул на запотевшие линзы очков, протер их краешком полы халата и вновь водрузил их на вздернутый, пухлый в прожилках нос.
- Шрамы на спине нашего пациента длинной более пяти вершков в последней стадии заживления вполне могли быть оставленными когтями крупного хищника, скорее медведя, чем например, рыси…
Что до амнезии, частичной или полной потери памяти, то человеческая психика настолько хрупка и ранима, что сбои с нею могут произойти и от менее серьезного стресса, чем встреча с диким зверем. Остается надеяться, что домашняя обстановка, полноценное питание и определенные физические нагрузки послужат быстрейшему выздоровлению госпо…, простите товарища Решетникова…
Врач вновь протер линзы и подслеповато щурясь спросил чекиста: - Вам, товарищ Степной мое заключение в письменном виде подавать или нет особой необходимости?
- Подайте, Людвиг Карлович, подайте… – бесцветным голосом проговорил тот и вытянул новую папиросу из самодельного портсигара.
…- Товарищ Решетников, - Степной угостил Михаила куревом и, дождавшись, когда за врачом захлопнется дверь, продолжил:
- А не желаете ли, Михаил Иванович послужить нашей молодой республике в качестве работника Чрезвычайной Комиссии? Пока рядовым, так сказать, а потом и начальником отдела…Нам нужны, нам очень нужны молодые и грамотные кадры…Вы подумайте, не сейчас, так через месяц медицинская комиссия признает вас годным к строевой и пойдет рядовой красноармеец Михаил Иванович Решетников топтать пыль фронтовых бескрайних дорог…А война батенька, она война и есть…И кто знает, вдруг супруга ваша, Александра м-м-м Петровна, вновь овдовеет, но уже бесповоротно? Что скажите?
Геолог не торопясь докурил папиросу, так же неспешно загасил окурок в большой мраморной пепельнице, и только потом, весело глянув на начальника Челябинского ЧК, выдохнул дымом:
- А что, давайте попробуем…- И показалось ему на миг, что в оранжевых завихрениях горящих в камине поленьев, среди искр и всполохов, пляшет и вертится конь рыжий, великолепный в своей стати, с развевающейся на манер языков пламени длинной гривой и упрямым, опаленным огнем хвостом.
6.
…Служба в ЧК, оплачивалась много больше, чем пенсия по здоровью в Горном ведомстве.
И хотя к настоящей оперативной деятельности Михаил пока еще допущен не был и занимался только бумажной работой (восстанавливал и систематизировал архивы царской охранки, доставшей чекистам «по наследству»), но словно по мановению волшебной палочки в доме, в его семье появился определенный достаток.
Помимо пачек хрустко-упругих облигаций, не без самодовольства вынимаемых Решетниковым из кармана новенького офицерского галифе, в семье нет-нет, да и случались сюрпризы. Сюрпризы не без приятности и для самого молодого чекиста: то хмурной, молчаливый сотрудник привезет и свалит перед калиткой воз свежее напиленных березовых чурок, а то вестовой, доставит мешок крупчатки, несколько фунтов мороженой конины или ведро толсто спинной, упругой сельди…

…Часами беседовал со своим новым сотрудником Решетниковым лично Федор Семенович Степной, с каждым часом все более и более убеждаясь, что для революции, именно такие, лишенные памяти, а значит и убеждений люди просто находка. Михаил, хотя и посмеивался про себя иной раз, слушая пространные разглагольствования малообразованного Степного, тем ни менее впитывал в себя все постулаты и доводы своего начальства, словно чернила в промокашку, ни на миг, не усомнившись в их правоте и несомненной объективности. Тем более, что Федор Семенович постоянно подсовывал Решетникову ту или иную книжку с торчащими среди страниц спичками вместо закладок на самых важных(по мнению руководства ВКП(б) и естественно самого Степного) моментах.
Александра, ясно осознавая, что во все этой круговерти, случившейся с ее новым мужем, есть и ее вина, с решением Михаила стать чекистом смирилась довольно скоро, тем более что и мальчонка, сынишка ее Сережка искренне привязался к Решетникову и иной раз называл даже тятей…
Впрочем, был еще один немаловажный фактор, заставляющий эту, мудрую по жизни женщину не спорить с мужем. Вот уже с месяц, как она твердо почувствовала, что в ней зарождается и растет новая, общая с ее мужчиной жизнь. Александра понесла…
Но однако же, не смотря на то, что обстановка в городе все еще оставалась мягко говоря непонятной, а со снабжением положение становилось с каждым днем все хуже и хуже, она ни на миг не жалела о случившемся. Появление нового, общего с ее Михаилом ребенка, женщина ожидала с радостным нетерпением. Александра ясно осознавала, что мужчина этот, с неизвестным для нее прошлым, не просто случай, заурядное событие, произошедшее на фоне кровопролитной, братоубийственной войны, а Божье провидение, подарок всевышнего, ей, совсем недостойной, впавшей в глубокое уныние и находящаяся в нем последние годы, с момента пропажи ее настоящего мужа.
До сих пор она с улыбкой вспоминала их первую, по-настоящему супружескую ночь.
…Михаил как обычно спал на кухне, на мохнатом тулупе, брошенном на дощатый пол. Спал беспокойно, разметавшись, постанывая и посмеиваясь.
Вдруг он, совершенно отчетливо произнес что-то на незнакомом для Александры языке, вновь рассмеялся и перевернулся на живот.
- Oui vous la coquette, la cousine... Regardez, le papa apprend...- повторил он уже более глухо и засопел уткнувшись носом в овечий воротник тулупа.
- …Oui vous la coquette…- повторила она в ужасе и как была в тонкой льняной застиранной рубашке, опустилась на пол.
Полная луна заливала холодным, серебристым светом кухню и Александра вновь увидела страшный шрам на спине