- Дорогой мой Дормидонт, - изрядно поседевший, но всё ещё очень резвый Буздяк вскочил со стула и рысцой подбежал к вошедшему писателю. - Как же я рад вас видеть, дорогой мой! - со всех прилагательных слово "дорогой" напрочь вытеснило остальные из лексикона редактора. - Я уже потерял всякую надежду вас лицезреть, дорогая вы наша звезда! - неподдельное восхищение чувствовалось и в словах, и в глазах Казимира Акакиевича. - Присаживайтесь, дорогой, я вам кофе сейчас сварю, - он нажал на кнопку кофемашины и поставил чашку. - Вот, пока полюбуйтесь, - и редактор указал на шкаф.
Все полки были заставлены романами Дария Донцова, теми, которые он написал по заказу издательства. Но на верхней полке особняком стояла одна книга, в чёрном, усеянном серебряными звёздами, переплёте. "Дормидонт Глупцов" - значилось вверху имя автора, внизу название - "Любовь из будущего", а по центру портрет той самой чёрно-фиолетовой дивы с огромным полосатым котом на руках. Дормидонту стало неловко и он отвёл взгляд от шкафа. Последнюю книгу он напечатал в другом издательстве, в этом как раз шла реконструкция, а ждать он не мог.
- Как вы поживаете, Казимир Акакиевич? - поинтересовался он, сделав ударение на слове "вы".
Слава Богу, хозяин кабинета никогда не слыл занудой и не стал жаловаться на нехватку средств в издательстве и личные проблемы со здоровьем. Поэтому он, показав оттопыренный большой палец - окей по-русски, обратился к долгожданному гостю.
- Дормидонт Жоржевич, у меня всё отлично, а вас позвольте поздравить с высокой наградой. Горд, чрезвычайно горд, - приосанился Буздяк, подбирая животик и поправляя усы, - что лично знаком с обладателем Букеровской премии. Надеюсь, что когда-то буду иметь честь поздравить вас с получением Нобелевской, - а потом почему-то шёпотом спросил. - Но как, мой дорогой, как вам удалось написать такой роман?
- Это всё она, моя муза, - скромно потупил глаза писатель, - без неё ничего бы не было: ни романа, ни меня - самого счастливого на земле человека.
- Я за вас очень, очень рад. Очень, - умилился Буздяк, сложив на животе руки. - А можно на неё взглянуть хоть одним глазком? На вашу музу? - умоляюще посмотрел редактор.
Дормидонт открыл дверь и позвал:
- Любимая, можешь зайти на минутку?
В кабинет стремительно вошла девушка в облегающих голубых джинсах и серой, в тон глаз шёлковой блузке навыпуск. Светло-русые волосы в толстой косе ниспадали до поясницы, неземной аромат наполнил кабинет. Она мило улыбнулась, обнажив белоснежные зубки, и протянула руку:
- Маша.
- Так просто? - удивился редактор. - Просто Маша? - и, вопросительно посмотрев на Дормидонта, подмигнул: - Просто Мария?
- Нет-нет, что вы, Казимир Акакиевич, никаких "простомарий", меня ждут мои персонажи, я им обещал, - замахал руками писатель. - К тому же, теперь я буду писать о Маше, иначе она просто исчезнет, - высокий, подтянутый, уверенный в себе мужчина повернулся и с застенчивой улыбкой посмотрел на свою звезду: - Да, Машунь? - его облик светился и переливался всеми цветами радуги, во всяком случае, так показалось хозяину кабинета.
- Да, любимый, - согласилась звезда и тут же предложила: - Только обещай мне, что Котэ будет и в следующем романе.
- Обещаю, как же без него, - закивал утвердительно счастливый писатель и, обняв девушку, направился к выходу, где за дверью их ожидал упомянутый герой, развалившийся в кресле и беседующий с одетым по-восточному человеком в белоснежной чалме. Сразу трудно было узнать в нём того, кто в гостиной писателя всё время лежал на гвоздях.
Котэ за это время ничуть не изменился, разве стал чуть толще - сказалось хорошее питание из рук любимой хозяйки, и - чуть большим философом - благодаря общению с вернувшимся в мир людей йогом. Тот отрастил усы, бороду, стал настоящим гуру, и теперь они вместе выступали, читали лекции, вели канал на Youtube, делясь человеческой и нечеловеческой мудростью со всеми желающими.
Дверь за парой закрылась, а редактор стоял, боясь вспугнуть необыкновенное ощущение, будто бабочка счастья села ему на сердце и своими усиками пощекотала душу. Но тут дверь приоткрылась, появилась коротко остриженная голова, и он услышал:
- Спасибо за все, Казимир Акакиевич: что поверили в меня, научили работать. За бесценный опыт. Мы вам очень благодарны - и я, и Маша, и мои герои.
Редактор ничего не успел ответить, а дверь уже захлопнулась, и через пару минут под окнами послышались шаги и смех писателя, его музы и их пушистого любимца.
- Вот тебе и любовь-морковь, - Казимир Акакиевич потянулся было за сигарой, но потом передумал. - А ведь Дормидонт прав - нужно писать о том, к чему душа лежит, тогда и будет тебе счастье - в виде любимой девушки и премии Букера, - философски изрёк повидавший немало на своём веку человек, смотря мечтательным взглядом поверх крыш домов.
Погружённый в свои мысли, он не услышал как глядя на одинокую фигуру в окне, кот задумчиво произнёс:
- Буздяк... А неплохая фамилия для нового персонажа!
