подбородку, он пытался заснуть сидя, иногда приоткрывая один глаз и косясь на пленного роялиста.
Де Марси заметил это:
- Я не собираюсь вас убивать среди ночи. Жестокость и подлость не украсят дворянина и офицера... К тому же, без вашей помощи мне всё равно не влезть на коня и пешком далеко не уйти. Так что, доброй ночи, господин якобинец...
Де Марси плотнее завернулся в плащ и притих. Норбер отчего-то не мог отвести от него взгляд. Он невольно вздохнул.
Может, в самом деле, отпустить мальчишку и представить в трибунал одного маньяка Ленонкура? Согласится ли молчать Северьеф? Нет, забудь об этом, что за бред, честь патриота и республиканца превыше всего, меня не зря называют "человеком Робеспьера", он вполне доверяет мне и я должен быть достоин... Отпустив офицера-роялиста я потерял бы право на жизнь даже в собственных глазах! Дьявол, как же всё непросто, когда сердце бунтует против жестоких требований долга!
Нельзя, чтобы чувства забегали вперед рассудка… молод и совсем неплох, как человек, он всё же роялист и враг, он убивал и будет дальше убивать защитников Республики, мне по-человечески жаль его, честно, и всё же, какое решение будет самым верным?!
Ладно, подумаю об этом утром! Знаю, ночь располагает к сентиментальности, утро всё расставит на свои места…
Мрачный Северьеф и вовсе боялся задремать, он не имел оснований доверять хваленой дворянской чести своего пленника. И всё же крайняя усталость брала своё…
Проснувшись с первыми лучами солнца, Норбер увидел замершего от ужаса Северьёфа, перед ним на пеньке невозмутимо сидел маркиз, и руки его были свободны.. Дуло пистолета смотрело прямо в живот председателю якобинцев Лаваля.
Маркиз щедро одарил республиканцев хищной белозубой улыбкой, удовлетворённо облизнул губы:
- А всё-таки есть в мире высшая справедливость, гражданин комиссар? Не настало ли время бросить оружие.. .или ваш товарищ умрет!
- Остановитесь, месье!, - резко вскрикнул раненый виконт де Марси, пытаясь подняться, на секунды отвлек внимание товарища, этого было достаточно, чтобы Северьеф ловким движением вышиб оружие из руки Ленонкура, повалил на землю и со всем бешенством ударил им же по голове пару-тройку раз...
Потерявшему сознание роялисту предусмотрительно снова связали руки. .
Фанатик был достаточно силен и энергичен и в победе Северьефа можно было бы сомневаться, если бы не вмешательство виконта..
Но право, не благодарить же за это роялиста.. или как?
Внезапный шум привлек внимание всех троих. Топот множества копыт заставил их притихнуть и выглянуть через листья на дорогу. Всадников было не менее 50 человек, светло-серые мундиры, белые шарфы-пояса и белые же с лилиями кокарды на шляпах выдавали в них роялистов. Офицеры «белых».
Шуанов отличали широкополые шляпы, короткие куртки из козьей шерсти с характерной эмблемой «сердца Христова», вооружены они были по-разному, у одних в руках карабины английского производства, у других пики, за поясами у многих топоры, как у индейцев с берегов Потомака и Гудзона.
Сильные и отважные партизаны «белых», верные местным традициям, своим убеждениям и своим командирам из дворян и предельно, средневеково жестокие к республиканцам.
Отряд остановился, брошенные кони, и труп у дороги привлекли их внимание. Всадники опасливо кружились на месте, поднимая тучи пыли, переговаривались, сдерживая фыркающих коней, и нервно оглядывались, подозревая засаду.
Неожиданно де Марси громко закричал, призывая на помощь, и отчаянным усилием попытался вырвать у Куаньяра пистолет, они сцепились, но силы были неравны, Куаньяр быстро прижал раненого роялиста к земле.
Но было поздно, де Марси успел снять пистолет с предохранителя и произвести выстрел в воздух. Несколько всадников схватив карабины, спешились и направились к зарослям, откуда раздался крик.
– Будь ты проклят, де Марси!, - Норбер зло сплюнул под ноги, - будь ты проклят!»
Де Марси с трудом поднялся, держась за ствол дерева:
- Я... не собираюсь выдавать вас на расправу. Уйдите дальше в лес, я выйду к ним один. Мы для них свои, - он бросил взгляд на маркиза, тот всё еще был без сознания, - я найду, что им сказать. Сам Бог помог нам разойтись без крови! Ошибся я, как последний глупец или был прав... покажет время...
Норбер молча мерил его недоверчивым взглядом…чего вдруг этот аттракцион невиданного гуманизма?
Группа вооруженных роялистов между тем приближалась к зарослям.
- Да уходите же вы, исчезните, сгиньте, сумасшедший якобинец! Не нужна мне ваша кровь!, - бешено шипел де Марси сквозь стиснутые зубы., - и вас тоже это касается!,- обратился он к мрачному Северьефу, - проваливайте же, еще минут 10 и будет поздно!
Оба якобинца не заставили себя ждать. Через секунды поляна была пуста. Оставшись без коней, они только к вечеру вернулись в город…
Вернувшийся из лагеря Тюрро, Лапьер привез хорошие новости.
Отряд д,Эспаньяка уничтожен, сам роялистский палач, ожесточенно сражаясь, погиб, его труп комиссар Лапьер привёз в город, его и мёртвого ждала гильотина, схвачены ближайшие к нему люди, в их числе маркиз де Желамбр. Но остатки отряда возглавил младший брат маркиза.
Куаньяр выразил желание увидеть этого человека в тюрьме, перед казнью. Желамбр был одним из тех мучителей, что били и пытали его там, на глухой лесной дороге. Он один остался в живых…
Его товарища, графа де Рошфор Норбер уже навещал в тюрьме Лаваля в аналогичных обстоятельствах, слишком хотелось взглянуть в глаза этому человеку..
Двое других палачей Куаньяра, Шарло, слуга-шуан погиб под пулями солдат Тюрро.
Лапьеру повезло, он, как делегат революционного правительства, вместе с Тюрро возглавлял республиканцев, преследовавших разбитую банду д Эспаньяка.. Куаньяр, как второй из делегатов должен был остаться в Лавале.
По словам Лорана, шуаны дрались отчаянно, как звери, они знали, что в случае поражения всех их ждет либо расстрел, либо гильотина. На их совести немало сожженных городков и сёл департамента, немало трупов людей обоего пола и любого возраста, в том числе банальные грабежи, убийства и даже пытки пленных республиканцев, не исключая раненых и умирающих...
Но не за горами конец мятежам Вандеи! Еще немного усилий! Ca ira, граждане!
Вместе с Лапьером Норбер посетил Лаваль, откуда только что выбили банду д Эспаньяка.
Норберу очень хотелось снова встретиться с доктором Розели и Марией, но смутная внутренняя неловкость помешала этому импульсивному желанию.
Куаньяр отправил Розели письмо, в котором весьма эмоционально просил его покинуть Лаваль и вообще родной департамент Майенн и как можно скорее, бывший комиссар Конвента отлично понимал, что начнется здесь сразу после его отъезда в Париж...
В случае, если у Розели не найдется родных и надежных друзей, в доме которых можно переждать это опасное время, рискнул оставить ему свой парижский адрес и твердо обещал устроить доктору и его сестре максимально безопасное место жительства и с помощью своего влияния и немалых возможностей.
Для личной охраны семьи Розели он уже задумал подключить друзей детства Жюсома и Дюбуа.
Но так как никакого ответа от обоих Розели не дождался, решил, что они и без его помощи нашли себе укрытие.
Ну что же, главное, остались бы живы...
Кровавые зачистки «адских колонн» подчинененных Тюрро, Вестерманну и Россиньолю произвели даже на Куаньяра, идейного якобинца-робеспьериста и комиссара Конвента, человека далеко не сентиментального очень тяжелое впечатление.
Внутренне он сам сомневался, справедливо ли то, что происходило или уже чрезмерно бесчеловечно...
Поэтому, когда позднее вандейских генералов-карателей отозвали для отчета за превышение полномочий, почувствовал внутреннее облегчение. Значит, и Комитет в целом и Неподкупный думали об этом тоже, что и он сам...
Между тем, увлекшись местью республиканцам, маркиз д,Эспаньяк-младший даже не пошел на соединение с Ларошжакленом.
Он засел в этой, когда-то подвластной ему местности, где находился его особняк, и устроил кровавые расправы с местными жителями, перешедшими на сторону республиканцев. Разгрому подвергся местный Якобинский клуб, многие его члены казнены, а исчезнувший председатель Тенардье считался мёртвым, многие видели, как его убили выстрелом в голову по распоряжению Байи, предателя из вчерашних товарищей по клубу, трусливо и униженно перебежавшего к роялистам, изменник спасся, выдавая на расправу своих товарищей, составляя списки наиболее активных патриотов.
Господин д Эспаньяк занял свой пустующий особняк. В услужение людей возвращали силой, под угрозой убийства.. именно так вернулась к роли служанки Аннет Кенэ, ставшая после эмиграции маркиза школьной учительницей для сельских ребятишек.
Маркиз изображал импровизированный трибунал в одном лице, для него установили стол под навесом прямо на площади, подводили обреченных на смерть, люди успевали только назвать фамилию, одним жестом, он отдавал несчастного палачам. Крики ужаса и горя жён и детей казнённых сменялись тяжелым молчанием, скрывавшим бессильную ненависть.
Гильотину роялисты, эти хранители христианских ценностей, что интересно, привезли с собой…
А на вторую ночь после того, как республиканцы Россиньоля и Тюрро отбили у роялистов город, объявился «покойный» председатель с перевязанной головой.. Он объяснил парижским коллегам, что сумел затаиться, прикинулся мертвым, по счастью, проверять этот факт никто из роялистов не стал. Они отвлеклись на его товарищей, которых со связанными руками тащили к эшафоту..
Раненого Тенардье спасла соседка, добрая женщина, вдова Феро … По счастью, рана его была весьма поверхностной.
Все трое в ночь пришли к дому изменника, напуганный быстрой «сменой власти» он заперся и упрямо не желал открывать дверь. Негодяй, оказался суеверным, к тому же, он был слишком уверен, что председатель мертв, видел его лежащим без движения с простреленной головой, в крови.
- Тенардье?! Не может быть.. Все соседи говорят.. что ты мертв!
- А я вернулся с того света.. поганец! Покойный председатель и бывший товарищ.. намерен узнать.. как это вышло..
С уважением, Андрей.