как же так, как же так… Господи, сколько дел незаконченных накопилось. На работе новый проект запустили. С женой так и не развелись. Матери надо денег перевести: Людка ведь не станет меня хоронить. Меня? Хоронить? Но я хорошо себя чувствовал ещё утром. А сейчас, вроде, мне как-то уже нехорошо…
Надо успеть сыну дарственную оформить на машину и гараж, а квартиру бабушки, в которую я перебрался от Людки, надо сестре завещать. Ей ещё дочку учить и замуж выдавать… Справочники все отдам Витальке, ему пригодятся для работы…
Сердце колотилось так, что казалось, разорвется, выскочит страшным кровавым комком через горло…
Кто-то схватил меня за руку:
- Мужчина… Эй, мужик, ты Давыденков?
- А? Да. Да, я Давыденков, - прохрипел из меня совершенно незнакомый мне голос.
- Иди, тебя в кабинет вызвали. Без очереди. Видно плохи, мужик, твои дела, - сочувственно сказал тот, кто сидел рядом.
Слова, а главное, тон, которым они были произнесены, отозвались морозными мурашками на спине, холодом дохнуло в затылок. Бабушка говорила: «ангел смерти пролетел».
Я встал, как слепой сделал два шага вперёд, толкнул дверь и всё поплыло перед глазами, завертелось каруселью, свет погас, и я полетел в бездну.
Очнулся на твёрдой кушетке от резкого запаха нашатыря. Вокруг меня суетились три женщины в белых халатах и одна в зелёной пижаме, как в фильмах про врачей.
- Сергей Васильевич, вы меня слышите? Кивните. Так отлично. Сколько пальцев я показываю?
- Два, - прохрипел я.
- Вы с утра что-нибудь ели?
- Нет… сказали, что это… кровь лучше голодный… в общем…
- Понятно.
- Что со мной?
- Голодный обморок. Как институтка, честное слово, - всплеснула руками та, что в зелёной пижаме. – Вы лежите, лежите. Сейчас чайник закипит, нальют вам чашку горячего крепкого чая и всё пройдёт. Вы не на машине, я надеюсь.
- Нет, сын не заправил…
- Вот и хорошо, скажите сыну спасибо.
- А у меня рак чего? - голос предательски дрогнул, но пребывать в неведении я больше не мог.
- А ничего,- улыбнулась медсестра, помогая мне сесть и подавая чашку, над которой поднимался ароматный парок.
- В смысле?
- Тебя к нам по ошибке направили. Анализы плохие у Давыденко, а ты Давыденков. Да и моложе ты того годиков на дцать…
- Осторожно пейте, горячо, - предупредила откуда-то издалека ещё одна моя спасительница. Потом она появилась, смуглая, с ямочками на щеках и протянула небольшую шоколадку:
- Пожуйте, это сейчас то, что вам нужно, - приказала она.
Меня отгородили ширмой от кабинета, я жевал коричневую горько-сладкую шоколадку, глотал, обжигаясь, горячий чай и чувствовал, как мир наполняется красками и звуками.
Та, что в зелёной пижаме, прибежала, принесла мне медицинскую книжку, где уже было написано «годен». Сказала, что за заключением мне уже не надо. Извинилась, что «такая досадная ошибочка произошла».
Я вышел из поликлиники, на минуту остановился, подставив лицо солнцу, и вдруг понял, что ещё никогда не был так счастлив. Потрясающе безоговорочно счастлив!
На подвернувшемся такси поехал на рынок. Там нашёл кавказцев, которые, как всегда в это время года, торговали с широких лотков оранжевой, покрытой, будто жемчужным налетом, хурмой, которую так любила моя мама. Чтобы плоды не помялись, мне аккуратно упаковали отборные оранжевые шары в картонную коробку, переложив белой шуршащей бумагой, потому что я объяснил, что это для моей мамы, а у каждого человека ведь обязательно есть мама и чувство вины перед ней, что не так часто ты её навещаешь, делаешь это наспех, будто у тебя и у неё ещё сто лет впереди и всё успеется…
Вышел с коробкой из ворот рынка и вспомнил, что не купил цветы. Зазвонил телефон:
- Отец, ты прости, что подвёл. Я машину помыл и заправил. Куда подъехать?
- Да, ладно, это я утром погорячился. Давай к рынку, что недалеко от дома нашей бабушки.
- Я через минут пятнадцать подъеду, сто лет бабулю не видел.
Я вернулся на рынок. Подошел к цветочной палатке, выбрал три необыкновенно красивые сиреневые хризантемы. Никогда таких не видел.
Ожидая сына, стоял с цветами и большой тяжёлой коробкой в руках. Стоял и улыбался. И почему-то совсем не хотелось курить. И чувство неизбывного, огромного счастья никуда не исчезало. Как здорово жить!!! Какое же это счастье: просто жить!!!
