страдаю не только я! Лишь несколько кошелей с золотыми монетами успокоили швей и они, раскланявшись, ушли по домам.
С утра я обнаружила, что Агнешка испортила мое вязание. Я задумала связать шарф из теплой и мягкой шерсти для своего любимого, но Агнешка как-то проникла в мою комнатку, вытащила спицы из рукоделия и растянула петли. Я искала всюду, но нашла только одну серебряную спицу для вязания. Это расстроило и рассердило меня так, что я побежала к отцу.
- Папочка, – воскликнула я, – Агнешка украла серебряную спицу для вязания, которую ты мне подарил! Я не смогла ее найти; может, Агнешка выбросила ее в туалете?
- Не печалься, − батюшка поцеловал меня в лоб. – Скоро ты выйдешь замуж и уедешь из моего дворца; там, где ты будешь жить, Агнешка не будет тебе больше досаждать.
Его слова меня успокоили, но лишь немного: в душе было очень странное, непонятное предчувствие. Оно нарастало, и к обеду я была уже вполне уверена в том, что случится что-то страшное. Но едва я оделась в прекрасное бальное платье из небесной ткани, как моя тревога растворилась: ну что может случиться плохого в такой чудесный день? Съезжались гости, и наконец прибыл самый долгожданный экипаж, который привез моего жениха. О, я никогда не смогу описать вам, какого цвета глаза у моего будущего мужа! Они теплые и добрые, как восходящее солнце, сладкие, как карамель! Он поцеловал мне руку, и я целую вечность не могла отвести от него глаз. Зазвучала музыка, и мы закружились в танце. В хрустальных бокалах шампанское стреляло пузырьками веселья, в зале звучал смех, и прекрасная музыка увлекала всех в танце.
- Вы – моя королева, − произнес одними губами мой жених, но его слова оглушительно прозвучали в моей голове и отозвались в сердце.
- Вы – мой король, − ответила я ему одними губами, и в его глазах появилось безбрежное море счастья.
Но тут из ниоткуда выпрыгнула Агнешка. В руках у нее блестела та самая серебряная спица, моя спица! Злодейка замахнулась и вонзила спицу прямо моему будущему мужу в сердце! Я видела, как жизнь покидает его глаза, как он падает, и мое сердце разорвалось в эту минуту! Я кинулась за Агнешкой, признаюсь – я хотела догнать и задушить ее, задушить злодейку своими руками! Я хотела крепко держать ее за горло, я хотела колотить ее глупую несчастную голову о стену, я хотела слышать, как она будет хрипеть, умирая, я хотела, чтобы ее руки слабели, пока не повисли бы безжизненными плетями!
Агнешка была проворна – она всегда очень хорошо бегала. Я не могла догнать ее даже тогда, когда была ребенком. Но не сегодня, сегодня я положу этому конец! Я мчалась за ней, она свернула в одну из боковых башенок. Мы взбегали по винтовой лестнице, я слышала топот ее ног, но была полна решимости догнать и покарать ее.
- Не убежишь! – крикнула я. – Отсюда нет выхода!
Агнешка не останавливалась до самого верха лестницы и юркнула в комнатушку, из которой порой папины солдаты вели дозор. Я вбежала за ней, полная ярости.
- Зачем ты это сделала? – крикнула я, задыхаясь. – Что же ты за чудовище, Агнешка!
Но тут Агнешка развернулась, схватила меня за руки и обратилась ко мне.
- Я – это ты, ты – это я, − услышала я ее хриплый голос, и Агнешка вошла в меня полностью, растворившись.
Я стала Агнешкой, а Агнешка стала мной. Я была Агнешкой, а Агнешка – мной.
Адова приёмная
Автор: Владимир Печников
Если вы простой турист, а не обречённый клиент ужасной преисподней, тогда то, о чём я дальше буду говорить, конечно, ни в какие ворота не лезет, но может хоть как-то заинтересует, хотя бы кто-то посмеётся кто-то или даже задумается сильно очень.
Где-то я слышал, что старинный рецепт гласит, мол, возьми обыкновенную дырку, да окружи её толщиной из чугуна или бронзы какой требуется, и ты получишь пушку. Примерно так и с адовым жизненным устройством, окружённым раскалёнными сковородками, происходит. Найдётся умник такой, что напьётся однажды с быстротой достойной всяческого удивления и начнёт ведать окружающим обывателям с болтовнёй сказочной о чёртовых распорядках и почём душа стоит. А мы верим, да в книжки записываем с интересом искренним, боясь к тому же, - вдруг правда.
А ведь случилась эта история тогда очень просто до самого банального состояния. Сбежал однажды мой очень хороший знакомый от городских нудностей в деревню на собственную дачу. И сбежал так, да чтобы окунуться с головой, да достать душой и телом до самого дна первозданной красавицы-природы: бродить босиком по росе, наблюдать за необыкновенными бабочками-махаонами, созерцать вселенскую тайну звёзд… И чтобы при этом даже никто не смог бы попытаться вынести мозг, вырвавшемуся на свободу романтику-мечтателю, всемирному поэту-гению, человеку-космическому кораблю. Короче говоря - бухать там по полной полу-смертельной программе и выхаживаться затем в дико-страшном блевотно-мерзопакостном одиночестве.
Да нет, конечно, сначала-то ведь всё шикарно было очень, даже дюже весело: с друзьями липовыми в кабаке, да в сауне с девочками лёгкого поведения… Всё, как у всех, как по накатанному, как водится, по нашим шаблонам земным. Ничего туточки придумывать не надобно – давно уже дело нехитрое придумано. И в деревню Ваня по давно проторенной дорожке заявился без всякого-такого, казалось бы, ноу-хау.
Сидел Ванюша наш больной на всю головушку, выхаживаясь с будунища проклятого, да на излюбленном крылечке, вдаль, совсем не глядючи. Вот тогда-то и появился он – почтальон-то тот, что возник ниоткуда Прям предстал вдруг пред Иваном во всей своей представительском оформлении: форменный костюм синей расцветки, фуражка, словно из кино про немцев, только рога сквозь неё торчат, правда небольшие, но и не маленькие. Почему почтальон? Так ведь сумка почтальонская наперевес, пенсне на вытянутом пятаке в дорогой оправе и… то ли рука с конвертом, то ли копыто – не поймёшь. Письмо почтарь, чуть ли не в нос непонятливый нашего героя стал тыкать упорно, выговаривая:
- Не извольте, - картавил он на манер старинный, - беспокоиться по пустякам, но искренне прошу отнестись к этому предложению с наиболее высокой ответственностью!
- Чаво-чаво? Чаво ты тут лопочешь, друг ситный, непонятной мне наружности? - испугался Иван, стараясь протиснуться сквозь ступеньки под крыльцо, буря пятой точкой доски не первой свежести.
- Я лицо, повторяюсь, чрезвычайно ответственное и прослежу, чтобы церемония прошла в полном порядке и письмо было доставлено, а в случае согласия адресанта, сопроводить его в нужном направлении.
Иван вмиг закрыл глаза кулаками, протирая веки чуть ли не до самых мозговых извилин. Но всем свои нутром чувствуя наглое присутствие обладателя рогов на голове, он стремительно протянул руку к трёхлитровой банке, стоящей в стороне.
- Какова лешава, я тя спрашиваю, ты мне тычешь здеся? А? – Проговорил Ваня, враз набравшись смелости от одного только прикосновения к банке со спиртосодержащей смесью.
- Примите пламенный привет из самой страшной преисподней! – ещё боле пугая, заорал неожиданно странный гонец, взломав при этом сургуч на конверте.
Ваня, ничего непонимающими глазами уставился на пришельца, затем дрожащими руками поднёс банку ко рту, отхлебнув глотка два - не больше, но с проникновенной жадностью. А следом он непроизвольно вдохнул аромат конверта, который враз показался удивительно знакомым и даже родным, почувствовав тут же некоторое облегчение и невероятно быстро достал содержимое пакета.
- Ого! - Воскликнул он, увидев ровный почерк на пергаменте высшего качества, а внизу вместе с печатями золотом тиснённые визы из различных подземных министерских сфер, и… с ног сшибающую подпись огромными золотыми буквами – ЛЮЦИФЕР.
- Позвольте мне, - вступился почтовик, собрав все недоумённые вопросы, зависшие воздухе, - чтобы вам не особо заморачиваться, сделать некоторые пояснения, касающиеся сего письма, поскольку вижу ваши глаза, удивительным образом стремящиеся к затылку.
- Да-да-да… - застучал зубами Ваня. - Вы, наверное, чрезвычайно удивитесь, но это своего рода приглашение посетить неведомый вам подземный мир в качестве туриста, так сказать бесплатная путёвка. Помните? Такие когда-то профсоюзом выдавались на производстве в Советские времена.
- Да-да-да… - так же стучали зубы. - Ну, так вот… я, честно признаюсь, не ведаю, зачем и как, и почему именно Вас хотят сподобить на данное турне по удивительным кругам, примерно описанным вашим поэтом Данте. Но уполномочен заверить, что вреда Вам причинено не будет никакого. Уж будьте уверены в этом, ежели сами, конечно, не соизволите повеситься. То есть переместиться в преисподнюю, так сказать - не отходя...
Ваня для всякой пущей верности сильно очень ущипнул себя же за ухо и, видя, что всё остаётся на своих местах, с болью в сердце, с щемящей тревогой спросил:
- А-а-а… сколько же времени вы мне даёте, чтобы я того… ну, как бы этого… ну, подумал, что ли?
- В сей же час, то есть – немедленно! – Резко ответил гонец.
- А если не соглашусь?
- Думаю, что этого не случится… Ведь Вы буквально через несколько часов схватитесь обеими руками за левую сторону груди, изо рта появится пена, Вас затрясёт и сделается так больно, что инфаркт безусловно приведёт опять же к нам, только уже не в качестве туриста… Решайтесь же!
Такие убедительные доводы подействовали на Ваню довольно быстро, и он стал торопливо собираться. Вернее, как собираться, - отхлебнул из банки довольно внушительную норму и захрустел смачно огурцом малосольным, приговаривая:
- Вот ей Богу, грю, и к Вам обращаюсь, уважаемый: кабы не с похмелья, никогда бы не решился б я на такое путешествие, а, впрочем, есть ещё у меня надежда на некое снисхождение, что всё это безобразие закончится в аккурат, когда зачну просыпаться от ентого неясного мне помутнения.
Только выразился Ваня таким способом оправдательным для себя самого, как почтарь махнул ему рукой, а сам за дом чуть ли не строевым шагом направился. Там, в садке скамеечка старенькая стояла. Почтальон уверенно топнул возле неё ногой, и… о, чудо – образовалось небольшое отверстие, достаточное, чтобы в него просунулся человек. Гонец снова махнул копытом Ване, мол, следуй за мной и смело нырнул в эту, чудом образовавшуюся нору. Первая мысль в Ваниной башке была, мол, давай Ванюша, беги что есть мочи куда глаза глядят! Но неведомая сила подтолкнула его к норе и только и было слышно, уже из неё:
- Прощай, Свет белый, коль вернусь я, уж такого наворочу, что мало моим мозгам не покажется.
Через несколько мгновений сверху свет скрылся, а внизу вдруг холл просторный образовался. По всем сторонам и углам светильники причудливые стоят и довольно ярко пространство освещают. Панели какие-то отшлифованные по стенам, чуть ли не мраморные на первый взгляд, но то что окончательно Ваню поразило – это лифт стоящий напротив его и почтальона. Да-да, самый что ни на есть настоящий лифт. Возле с чудными узорами дверей ещё и лифтёр оказался, в такой же форменной одежде, как и у Ваниного спутника, только без сумки.
- Это, чтоб никто ни чё не спёр? – зашептал Почтарю Ваня.
Но тот совсем не успел ответить, как…
- Хто пожаловал? –
