познавательной точки зрения. Недаром же Вольтер говорил, что «В раю климат лучше, но в аду компания настолько приятнее!» Ещё говорят, что ад – это место, где дурно пахнет и никто никого не любит. С чем уж точно не согласна. Любят даже здесь… в аду.
У входа в приёмную как будто бы давно ожидал конвой сторожевой, составленный по подземному протоколу. Всё как положено: четверо конвоиров и главный впереди, более солидной наружности. На всех чертях форма универсальная синей расцветки. Кепи с дырками для рогов. У всех без исключения блестящие глаза – глаза дикого животного. Лбы высокие с кучерявой прядью шерсти, на которых начертано долгое и страшное будущее для тех, с кем они встретятся. Да, они приветливы в обхождении, но наводят тут же страх при любых талантах в проявлении любезности и вежливых, казалось бы, отношениях. Просты и уверены в собственной правоте до самого последнего момента. Любят ругаться, но и смеяться до надрыва лохматых животиков, отпуская в сторону собеседника пошлые шуточки, получая при этом небывалые приятности в своих ощущениях. Конечно же, это их натуральный вид, но могут черти и перевоплощаться в кого угодно. Порой, даже до такой степени входят в роль, что, вернувшись из командировки, долго ещё не могут позабыть те приобретённые привычки с навыками обычных смертных. И даже внешний вид долго не теряют, иногда до сотни лет и более… Потому довольно странно встретить в столь отдалённых местах под землёй вполне человеческую личность, даже когда-то знаменитую наверху. Это могут быть и политики, и чиновники, и артисты…
Ведь самое интересное, даже здесь – это шпионаж. Экономя на грешниках, одежде и пиве для собственных подданных, Преисподняя не жалеет денег на разведение засланных шпионов наверху. Она всегда и во все времена отправляла своих умников в качестве известных санитаров не охотиться за здоровыми людьми, а сливаться с толпой обывателей, выискивая наиболее неблагополучных, всякую мразь и нечистоту. Иногда даже во властные структуры пробираясь, чтобы наверняка извлечь собственную выгоду, покупая души, казалось бы, невинные… Ан нет.
Вот и сейчас Ваня увидел в предводителе выставленного кортежа некоторое сходство с личностью, которая натворила немало пакостных дел на земле. Столько бед принесла эта гадость в землю русскую, что по сю пору кишки в обратное место из перевёрнутого состояния не сложатся. Не он один, конечно, тому виной, но имеет полный список негодований и ругательств смертельных в собственную сторону. Потому как он, засланец адовый, выявил немало себе подобных по пакостному душевному измерению в земном обличии. Иногда, даже с полным удовольствием от душевного мщения можно посмотреть на грешников, сидящих в котле с лавой, но эти… после всего совершённого, остаются как бы не причём. Они имеют награды и пользуются уважением на службе потому, что самые что ни наесть шпионы чёртовы из ада страшного. Обычному человеку их непросто отличить, пока сами не признаются…
- О, Боже правый! Чёрт побери! - воскликнул Иван, - так на Троцкого того похож!
- Хучь того, хочь этого… Лейба Давидович Бронштейн, - меня так величают! И зарплату на это звание имею в полном количестве по ведомостям. Предугадывая ваши мысли, отвечу сразу, что да – был убиенным когда-то ледорубом, но для отвода глаз людишек, потому как при исполнении находимшись.
- Не может быть? Ведь ты ж народу нагадил столько, падлюка, что на целый век! Геноцид казачества Донского чего только стоит… ведь всех повелел изничтожить, тварь поганая!
- Послушайте, Ваня, или как вас там… Ежели вы ещё какое-то значение имеете для моего руководства, это не даёт никакого совершенно права оскорблять меня при исполнении. Но поскольку в ваших мозгах пропитых столько всякой хрени набралось за время пребывания в собственной никчёмной жизни, то милую.
- Ой, как много вас, таких-то затевателей карусельных развелось, да никогда и не прекращалось… - парировал Иван, сам тому не веря, ведь командовал мозгами ещё коньяк до поры до времени, что ни говори…
- Вот ежели прислушивались бы ко мне, да думали, как я, то и не ходили б по деревне родной с умом таким да опытом, но постоянно в русских дураках…
- Одни вы тут всех правильней живёте…
- Скажу одно только - политика Преисподней в том и заключается, чтобы путём внедрения таких засланцев, как я, выявлять основную массу подобных сволочей, дабы изолировать их от общества. А невинные, попутно зашибленные, отправились давно в другое измерение, занимая достойное место в собственных ячейках вселенских. Выявленную же заразу мы просто обязаны содержать у себя, дабы не дать возможности их коварного распространения.
- Фигня какая-то… приучены мы сразу видеть гниль, с гадостью противной, чтобы тут же их и отвергать.
- По простоте сказать - ты не поймёшь, по-научному – не дойдёт. Короче говоря, нахапать и нажулить – особый ум нужен, потому и неодинаковые вы люди-человеки. Ты, дурак, на земле матушке трудишься и в нищете находишься вечной от избытка умища свово, который огородили тыном беспредельщики для собственного процветания. Они, другие енти умники, забыли слово «совесть» навсегда, взаместо проклятое слово «зависть» вставили. Сподвигнут в очередной раз, а тебе, деревенщине, портки их подмоченные с карабином наперевес идти защищать вскорости. Так почему же ты, со своим-то умом перед ними распинаешься выкобениваясь, а они, дураки набитые, намного от тебя богаче смолоду? Так ещё и жизни учишь…
Ваня в очередной раз стал чесать в затылке, мол, экий клещ настырный… Знать бы, чего ему надобно? А Лёва продолжил, закругляя начатую тему:
- Не трепыхайся, Ванюш, следуй за нами, - хлопал по плечу Бронштейн, поправляя одновременно очки. - Оглядишься, въедешь в тему… может что-то и поймёшь.
Иван раскрыл рот, ошалев от чёртовых нравоучений, и спросил, теряя дар речи:
- Кккуда? Следуй…
- Дык в кино! Куды ж, твою в качель?
Опять мельком Ваня кинул взгляд на горизонт платформы великой, что протянулась неведомо до каких размеров. Увидел он там толпу народа и услышал вопли дикие, от которых любые мысли в трубу непременно сворачиваются. Что-то такое пробежало холодом ужаса по разгорячённой от непонятного диспута спине, но вовремя прибыли на место. Иван вместе с секретаршей проследовали в открытую дверь, а конвой остался снаружи в качестве охраны. Потом ещё дверь и… ещё.
Наконец, очутились они в зале, где всё вроде, как и в обычном кинотеатре было обставлено, только богаче намного и по последнему слову техники. Сразу выдали специальные очки для просмотра и пакетики, точно такие, как в самолёте на случай, если вдруг плохо станет.
- Ух ты… да тут ещё и три Дэ имеется, - воскликнул Иван, - только вот пакеты эти напрягают, неужто до такой тошноты посетителей доводят?
- Ой, всякое бывает… - ответила, смущённо чертовка, - всё так мило и желанно, ты очки свои протри, да ворчать прекращай. Сейчас такие забавные вещи смотреть начнёшь, что и вопросы никчёмные задавать охота отпадёт.
Секретарша начала уверенно нажимать на кнопки пульта, отчего экран огромный вдруг открываться стал, показывая буквы в ряд, мерцающие всеми цветами радуги. Свет потихоньку удалился, и… обворожительный звук обнял со всех сторон нашего туриста, вдавливая в велюровое кресло голосом самого Левитана:
- Вам не надо размышлений всё тут ясно без сомнений! Да, понятно: всюду бес, где проявлен интерес. Богатство, слава и успех, причем, чтоб не было помех в пути до остановки – Счастье. Чтоб лесть была и почитанье, а вместе с ними упованье от того, что ты у власти. Вот к чему стремятся люди! Ради радостных утех, несмотря на то, что будет, совершают смертный грех!
- Бах!
И пламя страшное со всех сторон, словно обрамило экран здоровущий! А в центре камень раскалённый до красна! От увиденного прижался Ваня к гиду намного ближе, чем позволяют подлокотники, когда камень с другой стороны показали: мужик какой-то в наимоднейшем пиджаке, с портфелем в руке из крокодиловой кожи, стоит на коленях и этот камень горяченный лижет языком своим, но выросшим до невероятных размеров. Попробуй только портфель вырони, тут же черти из пламени адского выбегают, да тычут в глаз кочергой огненной. Язык враз пупырями покрывается и обугливается на виду почтенной публики. Мгновенье и… бесконечное повторение кошмарного сурка. Через несколько минут, вдруг лозунг во весь экран и вновь беспримерный голос за кадром:
- Наврал при жизни целый стог, пребывай теперь в нирване – депутатам сей урок!
Глядит Иван. А оба уха дыбом сделались от ужаса, прожигающего насквозь и беспредела творящегося. Рот открытый, словно у рыбы, но, тем не менее, интересуется он, намекая:
- А чёй-то голос мне знакомый… неужто и он из ваших, так сказать?
- Почему бы и нет… У нас в шпионах не только шваль политическая, но и артисты имеются. Этот, например, своим голосом много мрази на свет белый вытащил из тени, коих мы и заховали потом в свои апартаменты.
Только Ваня хотел ещё что-то уточнить, да как завопит диким голосом:
- Во-о-он каких-то волокут!
И точно… Во весь экран было видно, как черти притащили группу людей, беря их за ноги и цепляя огромными крюками за причинные места. Затем раздался истошный вопль, от которого не каждому дано вытерпеть без своей собственной смерти! Ужас дикий передался по рядам ещё и от того, что начали людишек окунать прям в кипящую смолу, а затем без всякого на то передыху, заставили их горячую золу с гвоздями жрать. Сами черти ржут до упаду, рожи безобразные корчат и хором лозунг, вновь появившийся огромными буквами, словно гимн какой-то с удовольствием поют:
- Не хочешь жить с женой своей? Отговаривать не станем – берегись прелюбодей!
Вновь нажимая кнопки пульта, секретарша вдруг игриво заявила:
- А теперь, смотри-ка, милый… Видишь… дальше бар стоит?
- Ага, наблюдаю чё-то такое.
- Там сидят и огненную лаву, словно пиво, пьют большими кружками… А кто не хочет – плёткой просмолённой по хребтине! Показать поближе? Чай хотса небось на таких глянуть хоть глазком одним?
В горле что-то у Вани стало комом, но глаза сомкнув, открыл он враз, наблюдая за действиями, происходящими прямо перед собственным носом. А там по самому чёткому чёрному сценарию творились очередные невероятности, происходящие на самом что ни на есть деле. Ржавую железную бочку здоровенную выкатили, на которой написано крупными буквами – НА ПОХМЕЛЬЕ РОМ. Поставили её на огонь и тех, которые лаву из кружек вместо пива лакали, давай окунать по одному. Ром кипит, клокочет и бурлит в бочке, а дядьки орут истошным голосом, мол, больше пить не будем. Вылезают через край, а черти обратно их крюками суют, приговаривая:
- Будешь, будешь…
Ваня затих в ожидании, а чертовка в бок толкнула, произнося, да так томно, словно в снах эротического содержания:
- Ну, а это, мой засранец, - пальцем в горло щелканула мастерски, - для таких, как ты вот, пьяниц!
- Перерыв давайте срочно……..! - заорал благим матом Иван, но тут же стих, улыбаясь нервным тиком, будто проснулось в мозгах что-то такое забытое, старое. – Примы, здесь, случайно нет? – только и спросил.
- Вам простой иль с наркотой? – вопросом
