Лиза Фокина была девушкой видной: рыжеволосая, зеленоглазая, стройная. И даже драные на коленках джинсы смотрелись на ней как-то по-особенному стильно. Генка Шестаков как её увидел, так сразу и влюбился.
Лиза работала диспетчером на молочном комплексе в селе Глуховка, а Генка часто туда наведывался, работая в районной санэпидстанции Залесья.
Девушка ничего не имела против ухаживаний симпатичного парня.
В Глуховке молодежи особо развлечься было негде, поэтому, в основном, молодые люди проводили время в городе: сидели в кафе, играли в бильярд или танцевали в местном клубе, а то и ходили в кино.
Ну, понятно, что и целовалась парочка, и всё такое прочее, ради чего молодой парень способен то и дело мотаться даже в такую дыру, как Глуховка.
Всё бы ничего, но между деревней и городом было около тридцати километров, и гонять туда-сюда старенький «фольксваген» выходило накладно.
Особенно сокрушалась по этому поводу Генкина мать. Галина работала лаборантом в школе, и, рано овдовев, вынуждена была считать каждую копейку.
- Это никакой зарплаты не хватит. Неужели поближе барышни не нашлось?
- Ну, мам…
- Чего «мамкаешь»? Я-то думала: вот, выучу сына, в армии отслужишь, и хоть немного передохну от нищеты, а ты вон какую забаву придумал – деньги в топливный бак бросать. Любишь – женись. Дом у нас на два хозяина. Свекры в свое время размахнулись, чтобы нам не мешать. Вторую половину откроем – живи, радуйся.
Генка любил Лизу, но жениться пока не был готов.
- Какие же дурацкие времена настали, - сокрушалась Галина, - раньше-то, хочешь с женщиной жить – женись. Да и девушки себя строго держали: позором было без свадьбы с парнем путаться. Опять же, оглянуться не успеешь, а уже живот на нос лезет. А теперь и внуков от вас не дождешься: сначала предохраняются, а потом от бесплодия лечатся.
- Ну, мам… опять ты за своё?
Тот день у Генки не задался: возвращаясь из местного свинокомплекса по ухабистой, обледенелой дороге, он сломал подвеску – едва до автосервиса дотянул.
- Без него я, как без рук - сделай побыстрее, - попросил он бывшего одноклассника Игорька Коростылева. – Завтра бы…
- Нет, братан, завтра не получится - также срочный заказ, но к понедельнику постараюсь заменить стойку, - пообещал тот. – Так и быть, выйду в воскресенье, поработаю… чисто по дружбе.
Ну, и как тут было настаивать на своем или гнать машину к конкурентам Игорька?
Вот и получилось, что впереди выходные, а вместо того, чтобы к Лизе съездить, Генка был вынужден дома куковать. Позвонил ей – пожаловался на свою беду.
- Значит, не увидимся… жаль. Ты же подругу мою - Ленку Горохову - знаешь?
- Ну.
- Её брат в отпуск приехал. Мы решили в субботу вечером у Гороховых собраться. Серега-то моряк-подводник, при деньгах, весь из себя… Наверное, ему есть, о чем рассказать.
Сам Генка служил в ВДВ, и поэтому ко всем остальным родам войск относился с заметным пренебрежением.
- Что может интересного рассказать человек, три месяца проболтавшийся в «автономке»? Он же кроме отсеков родной лодки ничего не видел.
- Не скажи. Сережка таким интересным стал. Так по особенному улыбнулся мне…
Генке не понравилась её интонация – неуместно игривая.
- Он потому и улыбается всем подряд, что от шума двигателей почти оглох.
Лиза недоверчиво хихикнула и отключилась.
В субботу после обеда к Галине в гости пришла её крестная мать – тетка Дуська Пономарева. Генка сидел за «компом», заполняя очередные отчеты, которые бесконечным потоком шли на его почту из областного управления.
Тетка Дуська с безошибочным инстинктом всех опытных сплетниц сразу же просекла, что парень чем-то расстроен.
- Чё надулся-то? С Лизкой поругались?
Генка с ней разговаривать не стал, только отмахнулся – мол, не мешайте работать.
- Машина у него поломалась, - пояснила Галина. – Теперь переживает, как же, к своей глуховской принцессе один день не наведается. Моря пересохнут и горы обвалятся.
Тетка Дуська даже причмокнула от удовольствия. Появилась тема для долгого разговора – везение для изнывающей от скуки пенсионерки.
- Вот ведь, молодежь пошла - лишний раз шагу не сделают, - завелась она с пол оборота. – Машина у него поломалась… да тут до Глуховки рукой подать!
- Ты чего, крестная? – опешила Галина. – Километров тридцать… не меньше.
- Это если по трассе ехать, а если пойти напрямки через лес, то и десяти не будет.
- Да все пятнадцать.
- Хотя бы и пятнадцать! Вспомни, как свекор твой - Михайло Петрович – чуть ли не каждый день таскался к своей любушке? Клавдия ведь тоже глуховская была. Видать воздух там такой, что их девки все ядреные да гулящие.
Генка возмущенно дернулся, едва не сорвавшись, чтобы осадить зловредную бабку, но его опередила мать.
- Свекор свои подвиги совершал в какие года? Тогда редко у кого машины водились. Все через лес ходили, да и… не берусь его осуждать. Свекровь моя, сама знаешь, непростая женщина.
- Скажешь тоже… «непростая». Страхолюдина! Дети в школе её дразнили Ириной Горилловной.
- Знаю. Сама ведь у неё училась.
Генка отвлекся от заполнения очередной формы.
Бабка жила неподалеку от них, но с матерью не зналась, да и вообще держалась особняком ото всех соседей. С единственным внуком у Ирины Гавриловны отношения тоже не сложились. Когда Генка был маленьким, бабка ругала за «двойки» и заставляла делать уроки. Дожидаться от неё похвалы было невозможно: казалось, она и ласковых слов-то не знает. Зато Ирина Гавриловна всегда покупала внуку одежду и школьные принадлежности к началу учебного года, а когда учился в университете, часто подкидывала денег. И «фольксваген», когда Генке понадобилась машина, купила тоже она.
Бывшие ученики (а таковых за почти сорок лет учительства набралась едва ли не половина Залесья) не особо любили Ирину Гавриловну: и «двойки» часто ставила, и строгая была чрезмерно, и никто не мог вспомнить, чтобы хоть когда-нибудь улыбнулась или пошутила.
Деда Генка не помнил - родился уже после его смерти.
- Ох, не пара были друг другу свекор и свекровь, ох, не пара, - сокрушалась Галина, рассказывая о них сыну. – Михаил Петрович красавец, каких мало: кудри, глаза синие… все женщины на улицах заглядывались. К тому же, уважаемый человек – директор школы. А свекровь… Горилловна она и есть Горилловна.
- Как же они поженились?
- Твой прадед - Гаврила Сидорович - в райкоме партии инструктором работал. А вот семья Шестаковых была, как говорится, голь перекатная – отец с войны инвалидом вернулся, и тянула твоя прабабка в одиночку шестерых детей. Гаврила Сидорович молодого Михаила на каком-то митинге заприметил. Добился для него путевки на рабфак и выхлопотал стипендию от районо. Как потом выяснилось, неспроста – решил женить его на дочери.
Галина тяжело вздохнула. Все её симпатии были на стороне свекра.
- И дома, и на работе - Горилловна всё время рядом, а Михаил Петрович всё равно ей постоянно изменял.
- А почему не развёлся?
- В те времена за всеми членами КПСС райком партии как кот за мышами следил. И вместе с «Горилловной» Михаил Петрович потерял бы и партбилет, и любимую работу, а директором школы он был лучшим в районе.
Почти тридцать лет прошло со смерти деда, но в Залесье по-прежнему любили судачить об этой паре. А уж тетке Дуське и вовсе никогда не надоедало перемывать им кости.
И сегодня она опять завелась.
- Это надо же… пятнадцать километров туда, столько же оттуда – да и в гостях у любушки Михаил Петрович ведь не просто сидел, язык свесив. А утром уже на работе – весёлый, бодрый, энергичный. Любо-дорого посмотреть. А рядом эта… что напрямки из зоопарка сбежала.
- Так ведь и помер по дороге в Глуховку.
- Разожгло же его покурить у стога сена: одни головёшки и остались.
- Видно крепко выпимши был.
Болтовня женщин так надоела Генке, что он, накинув куртку, вышел во двор.
Уже садилось солнце - декабрьские дни короткие.
«Как там Лиза?» - тяжело вздохнул парень и позвонил. Веселенькая мелодия отыграла несколько раз, прежде чем металлический голос ответил, что абонент не может ответить на вызов.
«Она же знает, что я буду звонить. Почему не отвечает? Наверное, совсем ей задурил голову этот водяной».
И такая тревога охватила Генку, что невмоготу стало дома находиться.
«И чего я? Действительно, пятнадцать километров всего. В армии при полной выкладке и не такие кроссы давали. Хожу быстро… а оттуда либо с кем-нибудь на попутке доберусь, либо к Лизе ночевать напрошусь – не выгонят на ночь глядя»
- К ребятам схожу, - сказал он матери.
- Один день мог бы и с матерью побыть, - по привычке проворчала Галина, но останавливать его не стала.
Когда-то дорога через лес была оживленной. Многие из глуховцев работали в городе: летом добирались на велосипедах, зимой ходили пешком.
Сейчас почти в каждой семье были машины, но всё же, кто-то из местных упорно ходил через лес. Вот по протоптанной им тропинке и устремился Генка, торопясь пройти большую часть пути ещё засветло.
Однако недавняя оттепель сделала дорожку скользкой. Генка в сумерках то и дело спотыкался, а пару раз даже с трудом удержал равновесие.
Он вышел на край Глуховки, когда над лесом уже повисла луна.
Деревня приветливо мерцала огоньками фонарей. Но улица, на которой проживали Гороховы, почему-то тонула во тьме. Генка знал, как найти нужный дом, но даже если бы не знал, всё равно догадался, где идет гулянка: звуки музыки были слышны даже на улице.
Генка направился к калитке, но потом как будто кто-то подтолкнул его к окну.
Через тонкую паутинку тюля было хорошо видно, как в комнате танцуют «медляк» несколько пар, в том числе и Лиза с незнакомым парнем – видимо, тем самым подводником Серёгой. Этот наглец бесцеремонно лапал её обтянутые платьем ягодицы, а Лиза, вместо того, чтобы рассердиться, довольно улыбалась. В какой-то момент их головы настолько сблизились, что Генка понял – они целуются.
От ревности у него потемнело в глазах. Захотелось вбежать в дом и кулаками объяснить обнаглевшему подводнику, что чужих девушек нельзя хватать за такие места.
«Ну и кому и чего я докажу?» - внезапно сквозь гнев пробилась здравая мысль. «Гороховых вон как много – не дадут даже дотянуться до его фейса. Только самому рожу начистят, оленем обзовут, да ещё на ютуб выложат, как меня месят».
Разозленный, пылающий ревностью Генка устремился в обратный путь. Мысли в голове крутились нехорошие, одна другой страшнее: хотелось ему и с отцовским ружьем в Глуховку вернуться, и знакомых ребят собрать, чтобы устроить драку.
Понятно, что парень мчался через лес, ничего вокруг не замечая. Но за это время тропинка отнюдь не стала лучше. И в определенный момент, забыв об осторожности, парень поскользнулся и упал, ударившись затылком о лёд.
Сила удара была такова, что Генке показалось - треснул череп. Какое-то время полежав, он осторожно сел и ощупал болезненно ноющую голову. Крови вроде бы не было, хотя на темени уже наливалась огромная шишка.
Парень встал и попробовал сделать несколько шагов. Голова закружилась. И тут из-за поворота послышались голоса. Говорили мужчина и женщина.
- Как же тебе не стыдно!
- А чего мне стыдиться?
- Да я же вас в окошко видела! Хоть бы занавески задернули.
- А кто тебя приглашал на нас смотреть?
