- Сегодня день смеха, - сказал я ребятам. - Ну что, повеселимся?
Меднис тут же предложил сыграть в шахматы.
- Считаешь, что будет очень весело, если ты мне мат поставишь? - сказал Вовка Брусникин.
- Ну да, - неуверенно ответил Витька.
- Да, очень смешно. Я уже вовсю хохочу, не могу остановиться.
Майка Борисова выступила с предложением спеть веселую песню про комара, которую она недавно разучила.
- Что же здесь смешного, - я передернул плечами. - В том году они меня на даче чуть до смерти не заели. Я уже на колени встал, умолял их: миленькие, говорю, не губите.
- А они?
- А они жрут и жрут.
- Они человеческой речи не понимают, а мы по-комариному не умеем.
- Может, кто и не умеет, а вот я умею, - хвастливо заявил Лисицкий и отчаянно запищал.
И тут же на него обрушился град шлепков.
- За что! - закричал Женька, отбиваясь.
- А ты как думал с комарами обращаются.
- Я перед комаром на колени не встану, - сказал Сабельников. - Не дождется он этого от меня.
Сережка подумал и сказал:
- Я и перед клопом не встану.
- У вас дома клопы?
- Нет у нас никаких клопов. Это я образно говорю.
- А-а...
- Перед клопом и я на колени не встану, - твердо сказал Славка. - А вот перед медведем... Тот заставит. Медведи, они сильные... Как дадут! Хочешь не хочешь, а на колени и приземлишься... Если повезет.
- А может, и не повезти, - покачал головой Сашка Прохоров. - С медведями всегда так... Особенно с белыми...
Майка не отставала:
- Ребята, ну давайте я спою вам веселую песню про кузнеца.
- Ой, не могу, держите меня! Я просто умираю от смеха, - закричал Игоряха и схватился за живот.
- Да, это действительно смешно, - пробормотал Сережка.
- Не пойдет, Борисова, - решительно сказал я. - Про кузнеца и штукатура споешь в день строителя. Но да него еще далеко.
- Вы меня не так поняли, - попыталась оправдаться Майка. - Кузнец - это повзрослевший кузнечик.
- Ясно. А штукатур - это повзрослевший маляр. Очень, очень смешно, Борисова.
Майка горько разрыдалась. И это в день шуток и смеха!
- А я курочку ел в буфете, - поделился со всеми Славка. - Но крылышко жестковато. Да и ножка не того...
- Ну и что тут смешного?
- А я и не говорю, что это смешно. Наоборот, очень грустно.
- Я что-то не понимаю, - сказал Женька. - Сегодня день смеха, или день поминовения тощей курицы?
- А я вообще в ближайшее врем ничего смешного не вижу, - проворчал Сашка Прохоров. - Сейчас будет контрольная по арифметике. Это смешно?.. Только ненормальные, - и он кивнул в сторону Витьки, - могут смеяться по этому поводу.
Сашка прав. Контрольная по арифметике, это совсем не смешно. В чем я скоро и убедился. Но все-таки успел немного повеселиться до арифметики.
Васька похвастался, что сегодня, когда шел в школу, перебежал дорогу на красный свет, а потом показал милиционеру язык и покрутил пальцем у виска.
Я подошел к окну. У входа в школу стоял милиционер и грозно поглядывал в окна нашего класса.
- Он пришел, - произнес я.
- Кто? - непонимающе спросил Васька.
- Милиционер.
- Ты шутишь!
- Не веришь, посмотри сам. Он только что вошел в школу.
Васька побледнел и сказал:
- Ага.
- Что - ага?
- Ага.
- Может, тебе и другие слова знакомы?
- Ага.
- Тебя заклинило?
- Ага.
- Не переживай, Васька. Я пошутил. Это Вовкин отец. Ты что забыл - его родителей в школу вызвали.
Васька бессильно сполз на пол.
Вовке тоже было не смешно.
Зато Лисицкий веселился вовсю. Он налил на сидение Сестренкину острого соуса, специально для этого случая захваченного из дома, и утопил в нем несколько кнопок. Соус действительно оказался острым. Когда взбешенный Колька подскочил на своем месте, Женька сказал, что это сделал Тарлович. Генка заявил, что это вранье; если бы он захотел, то просто дал бы в нос Кольке. И это правда. Только Генка может дать в нос Сестренкину, и по его мнению - виноват Димка. Тот все отрицал и указал на Баларева. Юрка тоже отнекивался. Тут все стали кричать друг на друга и махать кулаками, девчонки от восторга завизжали, а вошедшая в класс Нина Федоровна была неприятно удивлена. Смеялся только один Женька, а я сказал, что мы шутим по случаю дня смеха.
- Хорошо, - сказала учительница. Теперь пришла моя очередь шутить. Гречнев - к доске!
- Не могу подняться, Нина Федоровна, - жалобно произнес Славка. - На физре Крайников упал с каната и отдавил мне ногу. Ой, как же она болит! Я бы с удовольствием... Без арифметики я себя не представляю! Так, существование жалкое... Бывало, придешь домой после школы, и не отдохнув, не пообедав как следует, садишься за стол, и все решаешь задачки, решаешь, решаешь... все подряд! Я от арифметики без ума!
- Так уж и без ума, - недоверчиво сказала учительница. - Что-то не замечала раньше.
- Ногу ему отдавили! - заверещала Юлька Мамолова. - А в столовую пер как танк - всех с дороги отпихивал. Старшеклассники - и те, как солдатики оловянные разлетались.
- Он даже салфетку сожрал! - добавила Людка Свиридова.
- Надо говорить - съел, - машинально заметила учительница.
- Нет, он не съел, а именно сожрал, - стояла на своем Людка.
- И живот болит, - продолжал гнуть свою линию Славка, нисколько не обращая внимания на девчонок.
- Так Крайников тебе вроде бы на ногу упал, - сказала учительница.
- Это от нервов все, - доверчиво признался ей Славка. - Есть такие нервы, что идут от головы до самой... Ну, вы сами знаете, Нина Федоровна, не мне вам объяснять. Короче, нервы эти через все тело проходят. А я очень нервный, очень... Особенно после физкультуры. И похоже, страдаю дизентерией. Меня надо срочно освободить от контрольной, это очень заразная болезнь.
- Как яблоки немытые лопать - то ничего! - опять подала голос Юлька.
- Тогда и меня освобождайте! - закричал Женька. - У меня тоже нервы, еще подлиннее, чем у него.
- У всех нервы, - громко заявил Сестренкин и стукнул кулаком сперва по парте, потом по Женьке.
- У вас канаты вместо нервов, - пробормотала учительница. - Вам мозги лечить надо, а не нервы, - и она в очередной раз вздохнула.
Наша учительница - чемпион мира и Европы по вздохам.
- Вы все любите футбол, - сказала она. - Вот вам и задачка в тему. Болельщики направляются на матч между командами "Зубило" и "Шайба". Недалеко от стадиона они встречаются. Присутствуют: сорок болельщиков "Зубила", тридцать "Шайбы" и два "Трудовых резервов". Спрашивается, что у нас получается в количественном отношении? А? Бегалов!
- Драка получается, а в количественном отношении - это кому как повезет. Одно скажу: количество болельщиков, которые доберутся до стадиона сильно уменьшится.
- "Резервистам" совсем плохо придется, - сочувственно сказал Тарлович.
- Не надо бы им встречаться, - заметил Вовка Брусникин. - Тогда все дойдут.
- Тут я вижу варианты. Но необходимо поставить опыт, - сказал Меднис. - Только я в нем участвовать не буду, - поспешно добавил он.
Учительница глубоко вздохнула и в изнеможении отвалилась на спинку стула. Когда она немного отошла, то с новыми силами кинулась в бой. На этот раз не повезло нам с Серегой.
- Томилин! Просиков! Что же вы все время болтаете! Никакой управы на вас нет! Идите к доске болтать. Ну, кто первый?
- Он пойдет, - я толкнул в бок Сережку. - Он лучший - и в арифметике собаку съел.
- Нет, - уперся Сережка. - Просиков значительно лучше готов к уроку.
- Мы обоих послушаем, поочередно, - довольно мрачно сказала учительница. - Итак, мы все во внимании. Вот каждому по пол-доски, берите мел и покажите, как вы справились с домашним заданием.
С домашним заданием мы не справились, поскольку и не приступали к нему. И не учительнице, ни классу особенно слушать ничего не пришлось. Нечего нам было сообщить. Молчали мы в основном, иногда, впрочем, испускали такие же тяжелые вздохи, как учительница, да мел в руках крошили.
- Что же вы примолкли? - остро блеснула очками Нина Федоровна.
- Молчание - золото, - робко сказал Сережка.
- Не всегда, - сказала учительница и поставила нам по двойке.
А затем была контрольная.
Что-то мне хотелось смеяться все меньше и меньше.
И все закончилось совсем не смешно, когда в класс, словно вихрь, ворвалась медсестра и закричала с порога:
- Ну как поживаете, ребята? Все ли здоровы?
- Поживаем мы неплохо, но могли бы и лучше! - закричали мы в ответ.
- Тогда пульсы пощупаем, градусники поставим, клизмы организуем.
- Зачем же! Мы не нуждаемся!
- Шутка это была первоапрельская, ребята. Ха-ха-ха!
Мы с натугой посмеялись в ответ.
- Посмотрим, что у вас во рту творится - это главная цель моего визита, и вот это уже не шутка. Вас ждет не дождется доктор-стоматолог. Он в нетерпении.
- У нас там все в порядке, - заверили мы ее. Но она нам не поверила и пошла по рядам, заглядывая в наши рты.
Вот теперь, не только пульсы, но и наши сердца забились учащенно.
- Так, - бормотала медсестра, - тут кариес, тут вообще непонятно что... Как назло очки забыла! А это что такое? - спросила вдруг она, уставившись на Славку.
- А что? - невнятно произнес, каменея от страха, Славка.
- Как что?! У тебя изо рта торчит кончик сардельки.
- Так он ее еще не проглоти, - заступился я за него.
- Так пусть глотает! - раздраженно сказала медсестра. - И все шпарьте к стоматологу.
- Но у меня не болят зубы, - недовольно сказал Женька.
- У нас у всех не болят, - дружным хором поддержали мы Женьку.
- Сейчас не болят, заболят потом, - ощерилась в улыбке медсестра, демонстрируя очень малое количество зубов.
Из чего мы сделали вывод: да, она регулярно посещает стоматолога, но последний крайне свиреп.
Сережка сказала, что никуда не пойдет, потому что уже записан на сегодня к стоматологу, и это сделала его мама.
- Два стоматолога за день - это уже перебор, - сказал он мне.
Мне нечего было возразить.
- Ведь ты пойдешь со мной? - попросил он меня. - Я знаю, что ты не оставишь друга в беде.
Я не возражал.
Дома я быстро пообедал, насыпал корму своей живности, выгулял Дикую Гаврилу, и все это время набирал Сережкин номер. Так как никто не отвечал, я отправился к нему домой.
Нажав кнопку звонка, я долго ждал. Наконец, из-за двери раздался голос:
- Кто там?
- Гость. Открывай! - нетерпеливо сказал я.
- Гость гостю рознь, в иного хоть сковородкой брось, - осторожно ответил Сережка.
- Открывай дверь, гамадрил! - закричал я.
Дверь приоткрылась, и он впустил меня.
- Телефон не работает, испортился, - пробурчал Сережка.
- Ты что, им орехи колол?
- Фотку прибивал. Фотка у меня шикарная. На ней - я, а рядом чучело динозавра, которого я застрелили из лука, когда мы с папой в лес за грибами ходили. Двадцать пять метров в длину! Отличный был динозавр. Я его потом в музей отдал, там и сфотографировался.
Ну и враль же Сережка! Дальше я его и слушать не стал. Надо же такое выдумать. Самый большой динозавр, которого я заколол копьем (или зарубил саблей, я уже точно не помню), был
