Школьники и школьницы. Повесть. Глава 22

метров двадцать, не больше, и не в лесу он бегал, а терроризировал наш дачный поселок.
    К малому, но высокодоходному предприятию "Все выдернем и вставим обратно", Сережка шел неохотно. Временами его пробивала мелкая дрожь, переходящая в крупную, и наоборот.
    - После того, как мне в последний раз выдернули зуб, я потерял два кило весу, - сказал он подавленно.
    - Ты преувеличиваешь, зуб столько не весит, - мягко заметил я.
    - Я два дня есть не мог!
    - Это неправда! - голос мой стал тверже. - Человек не может не есть столько времени!
    - А я смог, - упорствовал Серега.
    Так, препираясь, мы дошли до места назначения, где и столкнулись с выходящими из места Колькой Лобановым с приятелем и его младшей сестрой, Зойкой.
    - Жойку жалко, а то бы я тебе так жвежданул, что у тебя последние жубы вылетели бы! - ругался из-за чего-то на приятеля Колька.
    - А чего Жойку жалеть, ей жубы не дергали, - отвечал приятель. - Я бы тебе сам ждежданул, жаража, да сил нет...
    Серега совсем приуныл.
    Мы остановились перед входной дверью.
    - Очень низкая дверь, я не протиснусь, - пожаловался Сережка.
    - Ты слишком высокого о себе мнения, - сказал я, как следует нажал на него и протолкнул внутрь. - Пациент с острой болью! - закричал я.
    Меня услышали.
    И доктор принял его в свои объятия.
    - Я ждал вас, - сообщил он радостно.
    - Меня? - испуганно удивился Сережка.
    - Я всегда кого-нибудь жду, - и доктор мощным толчком помог ему попасть в кабинет. Дверь за ними закрылась.
    На улице Колька продолжал ругаться со своим приятелем, и я вернулся в помещение, где перед входом в кабинет сидели трое напряженных мальчишек и сильно переживали ситуацию, в которой оказались. Порой из-за двери доносился рев раненого бегемота, и тогда они дружно подскакивали над стульями и бледнели лицами.
    - Меня зовут Петр Первый, - представился один из мальчишек.
    - Владимир Красное Солнышко, - в свою очередь представился я. - Вас что, Петров - много?
    - Было нас трое... Два осталось... Я и Петр Второй.
    - А что с третьим случилось?
    - Бунтовать вздумал, первым стать захотел! Не бывать тому! Не по чину венец! Петрушка кукольный! - занервничал вдруг Петр Первый.
    Я осторожно поинтересовался судьбой Петра Второго.
    - Подрались мы, - хмуро сообщил первый. - Он мне, гад, зуб повредил. И вот я здесь, и спрашиваю: Кто мы? Откуда мы? Куда идем?
    "Да, парень, здорово тебя тюкнули", - подумал я, невольно проникаясь уважением ко второму Петру.
    - Сенюшкин Иван, - коротко представился второй мальчишка.
    - А ты как сюда попал? На сахар в детстве налегал и пирожными закусывал?
    - Нет, в детстве меня не баловали, до всего самому приходилось доходить... То до горшка, то до ножки стола, правда, до нее далековато было, тут уже ползком... Ползешь, ползешь, конца краю не видно, весь из силы выбьешься... Это уже, когда немного подрос, я до конфет с пирожными добрался.
    - Да, тяжелое у тебя было детство, - пожалел я доходягу и ползуна.
    - И не говори, пришлось хлебнуть мне в жизни.
    - И чего хлебал?
    - Да много чего... Йогурты хлебал, простоквашу, молоко ведрами хлебал, жир рыбий, а уж киселя с компотом, да чаю - цистерну выпил, не меньше!
    - Выходит крепкий ты парень, а не доходяга вовсе.
    - Жизнь меня выковала, - согласился он. - Сначала мало что у меня получалось, но потом потихоньку пошло-поехало: то в коляске, то на велосипеде трехколесном, затем пришло время на самокате гонять, санки оседлал... Теперь, когда крепко на ноги встал, можно и о тачке подумать. Но сегодня думать не могу, поскольку сломал зуб, пытаясь добраться до внутренностей грецкого ореха.
    - Кх-м, - промычал я.
    - И вот я здесь, - горько закончил Ванька Сенюшкин.
    Я опять промычал что-то невразумительное и обратился к третьему мальчишке:
    - А ты как сломал зуб: на поезд наскочил или с коня свалился? А может, тоже золотую скорлупку пытался разгрызть?
    - На трамвае я катался, на речном... - грустно сказал третий.
    - А сюда-то как попал?
    - Точно такой же вопрос задал рулевой трамвая, ну, в смысле парохода, когда я пробрался в судовую рубку. Тогда он еще спросил, как меня зовут. Я ему ответил, что зовут меня Данченков Игорь, а лучшие мои друзья - Рахмилович и Рамсин, но, к сожалению, их на трамвае нету. Попал же я сюда, чтобы узнать - не будет ли шторма на Москве-реке?
    Он мне ответил, что ему плевать на Рахмиловича с Рамсиным, и что очень хорошо, что их здесь нет, а шторма на реке не будет, но вот меня штормить будет крепко: сперва капитан проштормит - это шторм десятибалльный, а после - родители, но на сколько баллов потянет последнее наказание, он уже не знает.
    "А не надо им ничего говорить, - предложил я. - Пусть будет полный штиль". - "Договорились, - согласился он. - Но обещай, что в следующий раз поплывешь на другом трамвайчике".
    Я обещал. Так что, хоть шторма избежать и удалось, но вот простуды нет. Продуло меня здорово. Вон какой флюс! И вот я здесь.
    Одновременно с последними словами Данченкова раскрылась дверь кабинета, и на пороге появился Серега.
    Мы немедленно покинули юдоль скорби и вышли на улицу, где Колька по-прежнему брызгал слюной на своего приятеля, а тот лениво огрызался. Зойка, не обращая на них никакого внимания, играла в классики.
    - Рассказывай! - потребовал я.
    И Серега, еще очумелый, стал рассказывать.

                                                                                РАССКАЗ СЕРЕГИ

    Ну, влетел я в кабинет и говорю:
    - Доктор, не хотел я вас беспокоить, отрывать...
    - Ну что ты, что ты, - отвечает, - это я отрываю, работа у меня такая.
    - Помогите мне!
    - Помогу, а как же! Всегда с удовольствием, в любую погоду и в любое время. Раньше так не помогали, как теперь. Сейчас любой помочь норовит... Щипцы еще толком держать не умеет, молоко на губах не обсохло, а уже туда же - помогать лезет. Эх, молодо-зелено!
    - Я боюсь.
    - Понимаю, что волнуешься, и сопереживаю, поэтому и помогаю. Знаю, что не за пустяками пришел, а по делу. Раз пришел, значит дело серьезное. Да ты не тужи. Что голову повесил? Голову высоко надо держать и глядеть далеко. Тебе принадлежит будущее... виртуальное.
    - Я боюсь!!
    - Как же иначе! Говорят, не боятся только те, кто не ходил к зубному врачу.
    - Я боюсь!!!
    - И правильно. Да не стесняйся, малыш, вползай, вползай... Вижу, что трудно тебе, но это не Монблан, не Эверест какой-нибудь, кресло обычное... Ну, не обычное, а зубоврачебное, но не Эльбрус же! Так, забрался? Отдышись немного... Ну вот, молодец, настоящий альпинист, как влитой сидишь. Отсюда выйдешь - и на штурм Джомолунгмы! Да не трясись ты, как рыба на берегу... Сейчас все урегулируем, лишнее упраздним, постороннее ликвидируем... Ну, ну, ну, драться не надо,  здесь тебе не бойцовский клуб, все равно я сильнее, вон гляди, какие мускулы накачал. Это не шутка - дергать зубы день за днем, год за годом, десятилетия бегут... Да никакие качки и близко со мной не стоят! Ну, так что у тебя, любезный, на что жалуемся, где болит?
    - В голове болит... во рту то есть...
    - Понятно, что не в седалище. Где именно? Вверху? Внизу?
    - Да вот тут...
    - Пальцем не лезь, заразу занесешь!
    - Зараза давно уже туда пробралась, и болит там, гадина.
    - Не ругайся, с виду - приличный мальчик.
    - А что, у приличных зубы не болят?
    - Болят, болят... Посмотрим... Ага... Нельзя руками, говорю! Так-так, третий зуб слева сверху качается. А мы его молоточком, как сваю, забьем поглубже, вот он и держаться будет... Да не дергайся ты, вдруг в глаз попаду!
    - Вы и в глаз можете?
    - Конечно. В молодости боксировал, и не плохо. Во всяком случае, так говорили.
    - Кто говорил?
    - Те, кому я попадал в глаз. Так что доставь мне удовольствие - сиди тихо. И скоро твой зубик станет моим зубиком. Итак, не будем медлить.
    - Может помедлим, детства ради... Не сразу... Еще чуток...
    - Ну вот, заверещал, закулдыкал... Как ты себе представляешь - дергать зуб не сразу? Ладно, изволь, в конце концов желание пациента - закон. Буду тащить медленно.
    - А что, обязательно тащить?
    - Безусловно! Зачем же ты ко мне пришел, чтобы я твоими зубами любовался? Они у тебя  мелкие и кривые. Так что тащить, и еще раз тащить!
    - Все?
    - Прямые оставим. Впрочем, их немного. Не дрожи... Сколько же я зубьев за свою жизнь перетаскал! Случалось, войдешь в раж - и давай тащить, и давай... Только кидаешь в лоток один за другим... И никак остановиться не можешь. Рука сама тянется к щипцам, другой рукой рот клиенту открываешь... А клиент упорный бывает - ни в какую добровольно рот не раскроет. Тогда уж инструмент отбросишь, и давай обеими руками рот его слюнявый распяливать... А если и это не помогает, то и молотком пригрозишь...
    "Точно он в раж вошел, - подумал я с ужасом. - Такой, пока все зубы не вырвет, не успокоится".
    - Да там здоровых больше половины! - закричал я.
    - А зачем доводить их до темного болезненного состояния... А вот так мы его, подлеца, подденем!
    - У-а! У-а! У-а!
    - Ну вот, заухал, как марсианин... А впрочем, кричи, кричи громче, все равно никто не услышит. Я специально покрыл стены звукоизолирующим материалом.
    Я перебил Сережку и сказал, что слышал, как он орал.
    - Правда? - сказал Сережка довольно. - У меня красивый голос, громкий... Ну так вот, - продолжил он, - насмешничать стал надо мной зубодер...
    - Устал, - говорит. - Может, чаю с конфетой? Нет? Ну, как хочешь.
    - А-у! А-у! А-у!
    - Вот некстати. Вообразил, что в лес попал? А ты не в лесу, а у меня в кабинете. И не представляешь, как я рад твоему визиту. Такая в деньгах нужда!
    - Ы-ы-ы-ы!
    - Ничего, ничего, у меня и не такие орали не своим голосом - орлы, колоссы, богатыри! Про таких желторотиков, как ты, я и не говорю. Ну ничего, через час ты вернешься к нормальной жизни, ну почти нормальной...
    - Через час?! Я и минуты не вытерплю!.. О-ох!
    - Не такие терпели: орлы, колоссы... Впрочем, я это уже говорил. Их уносили, снова приносили - и ничего страшного, попрыскаешь на такого из брандспойта, смотришь, опять взгляд осмысленный - готов для продолжения лечения. Ты особо не напрягайся, я зубы как морковку дергаю! Вот я сейчас зацеплю, потяну, ковырну... Все легко и просто.
    - О-о-о! Вы мне сердце вырвали!
    - Не мог я так ошибиться! Ну-ка, посмотрю... А, все-таки зуб... Ой! Увы мне! Какое ужасное недоразумение... Ну так что, если даже и здоровый... Со всяким бывает... От имени себя, от всей моей большой и сильно нуждающейся семьи... Ах ты, бедняга! Непросто такое пережить. По себе знаю... Как-то пошел я...
    - Ой! Ай! Уй! Охо-хо-хо!
    - Хорошо, хорошо... Сейчас все уладим - в два счета... Ну не в два... А в три - так наверняка. Забыл спросить, как тебя зовут. Ну, не хочешь сказать - не надо, я так просто, чтобы зубы заговорить... Да нет, не шаман я, а настоящий доктор, у меня и диплом дома на кухне в рамочке висит... А расскажи мне, что ты любишь покушать? Если что из рыбного - советую треску лопать, а то, к примеру, с ершом возни много, намучаешься, да и колючий он, черт...
    - Мама! Мамочка!! Мамуля!!!
    - Ну, куда не полезешь, в какое место не ткнешь, все тебе не нравится! Скажи наконец, чего тебе хочется? Уже ничего? Нет, все-таки ты капризный... И не надо так руками махать, никто к тебе в рот не залетит. Мухи заснули давно, а ты своим криком их беспокоишь... А если ты вентилятор