-К столетию революции надо и темы соответствующие толкать. Так наш канал точно выйдет в лидеры. -
Канал, собственно, состоял из двух человек. Начальника он же спонсор, он же режиссёр и журналист. Молодой безликий парень. Худощавый с бледным вытянутым лицом, такой же речью и мыслями. Которые в голове молодого человека будто спали, периодически переворачиваясь и похрапывая . Журналиста звали Дима.
-Возьмешь у столетних архивов интервью.
-А где я возьму столетних героев? - Дима прикинул, что сто лет — это больше чем его двадцать один.
-База есть, вот тебе пять адресов. Тетенек и дяденек. Пообщаешься. Мудрость столетнюю всосешь. -
-Как я её всосу, они наверняка и двух слов произнести не могут.
-Естественно, в том твое и мастерство. Ганс Христиан неодушевленные предметы говорить заставлял. А ты уж сам, подольешь какой воды в репортажи, вкрои кинохронику. Фотографии семейные покажешь. Про войну не забудь рассказать, они же все призывного возраста были, на момент сорок первого.
На пороге стоял дед.
-Никодим Александрович? -
-Он самый. - Дед внимательно оглядел Диму. Выглядел старец даже и неплохо, так и не скажешь, что юбилей разменял. Ну лет под восемьдесят. Глазки были живые и злющие. Проходите. -
Квартира вполне ухоженная, аккуратная. Мебель восьмидесятых, но без бардака.
-Ну, молодой человек, что интересует? Как понимаю, мой жизненный путь. Да, есть что поведать. Ну ровесником века себя не назову, а вот, как раньше говорили, рожденный революцией. Так и хочется вспомнить все вехи уходящей эпохи. Имена, лица бегут столетним поездом памяти…-
Твою мать, Дима вытаращил глаза. Дед тарахтел лучше любого Познера.
Тут и придумывать будет не чего не надо. Готовый ролик, без монтажа. Только фотки вставить. Не найдется дедовых в военной форме, скачаем из инета.
Дед тем временем уже рассказывал о нашествие гитлеровских полчищ, неоправданные потери в первые месяцы войны. Сплочение нации, подвиге каждого жившего в то время.
-А вы на каком фронте воевали? - Ответ, честно говоря, Диму не очень интересовал. Но дед бодро ответил
-На Первом белорусском. - Полез в шкаф и выудил свою фотку в гимнастерке с орденом красной звезды.
Да дед и впрямь геройский. Орденоносец.
Дима переснял фото. Поговорил еще полчаса, свернул аппаратуру и с наилучшими пожеланиями смылся.
Следующий визит был адресован бабуле. Прасковья, и отчество соответствующее. Небось лежит в полудреме на кровати. Белье последний раз при Ельцине поменяли.
Бабушка открывшая дверь была полна сил и радушия, напоминала этакую хлебопечку из детского утренника.
Чаек с вареньем поставила, квартира опять ухоженная. Без каких-то было следов присутствия детей внуков, правнуков. Бабуля объяснила, что две дочери, шесть внуков и девять правнуков. К сожалению, все в других городах, разбросала судьба. Рассказывала про жизнь в деревни, простой труд, послевоенное строительство.
Впечатление бабуля производила кстати более приятное чем дед. Один раз только, когда сняла очки с толстенными линзами, мелькнуло что-то общее, те же злые, живые глазки.
Прейдя домой взялся за монтаж. Монтаж это громко сказано. Там и делать не чего. Заглянул в контакт по ходу сообщение от друга Сережи. Щелкнул по его странице. Что это? В выставленных фотографиях был изображен сам обладатель альбома на акции бессмертный полк. В руках держал портрет. Портрет того самого столетнего дедули из сегодняшнего интервью. Увеличил.
Мой дедушка, прошел все войну. Расписался на Рейхстаге…
Это что он спер фотографию или она болталась где-то в интернете, а Сережа скачал распечатал. Вот паршивец. Дима набрал друга.
Тот не сразу понял, о чем идет речь, но потом отпираться не стал.
-Да эту фотку я позаимствовал у матери у них сосед жил, умер давно от него осталось. Вот и пригодилось. А что тебе надо. Там еще есть. –
-Как это сосед, может путаешь. Откуда ни будь случайно пришла открытка. -
-Нет, точно он, я его еще с детства помню. - Обычно сговорчивый друг уперся.
Забавный был дед. Сказки рассказывал. Как сейчас помню, про каких-то демонов. Добрый был дед. Убили. Кому такой одуван понадобился? -
Дима, выслушав странную историю, почувствовал не доброе. Долго сравнивал ту военную фотографию и рожу старика столетка. Вначале показалось похожим, потом нет. Уши лопоухие у красноармейца. Нос на сторону если приглядится. Может дед перепутал снимок и дал своего однополчанина. Ладно какая разница.
Стал просматривать репортаж со старушкой. Подошла сзади мать.
-Чего опять свою порнуху смотришь? -
-Работаю отстань. -
-А чего это за бабушка с силиконовой грудью? -
-Чего? Эпитеты выдумывать, кажется, мое занятие.
-Да нет реально. Ты посмотри, какие сиси. -
Дима пригляделся, ведь верно. На одном из ракурсов мелькнуло декольте столетней бабули, какое-то и впрямь неестественное. Интересно как она выгладит без халатика. Геронтофиллия скрытая, наверное.
Дима стало не по себе. В этих дух вековых героях явно была какая-то подлянка. Ведь сразу показалось что-то не так. Может, это артисты переодетые. Грим не разглядел? Зачем.
Надо сначала пройтись по всем адресам, бог ты с ним с двумя предыдущим.
Так, следующий столеток.
На пороге появился улыбчивый старик с бантиком. Ага, реально красовалась бабочка на шее. Дедок на ходу пританцовывал и рассказывал о своих встречах за сто лет. Собственно, от Чарли Чаплина до Козловского. Старик отработал всю жизнь на эстраде и поэтому олицетворял собой искусство.
Весело пел под гитару, когда уходит молодость и про растворенную калитку. Во время войны на передовой песней веселил бойцов. В одной шеренге с великим артистами как Шаляпин и Павел Воля.
Отпускать Диму не хотел с песни переходил на воспоминания, с воспоминаний на пляску. Затем заливался слезами по ушедшим друзьям.
Вообще вылитый артист Милляр, только без грима бабы Яги. Дима где-то слышал, тот был известным гомосексуалистом. Не хватало еще, чтобы дед по аналогии, начал приставать.
Распрощавшись, смылся от столетнего деятеля культуры.
Следующая клиентка была женского пола.
Стройная бабуля на каблуках. Сидела закинув ногу на ногу и декламировала Цветаеву с Ахматовой. А может наоборот не особо Дима их творенья помнил. Увлекало другое. Ноги столетний бабушки. Такой стройности все фотомодели бы позавидовал. А главное бабуля изящно перебирала конечностями.
Невольно прикованный взор Димы с ужасом разглядел, что на ней не колготки, а чулки. Даже какое-то не хорошее желание шевельнулось в душе. Это к столетней собеседницы. Да, таким сексуальным опытом явно не кто похвастаться не сможет.
До познания вечности славу богу не дошло, но выскочил на улицу наш герой в явно разбросанных чувствах. Даже про подвиг женщины во время войны забыл поговорить.
Оставался еще один адрес. Дима уже ждал встретить кого ни будь культуриста столетнего, но дверь открыла дочь. Безликая старуха.
-Проходите, похоже век папочки заканчивается. - Прошамкала она, от самой то веяло древностью.
Комната с обстановкой явно не современной, грязь, рассохшаяся недорогая для своего времени мебель, запах векового тлена. Тряпки.
Единственно странный предмет люстра. Даже и не люстра, а маленький колокол. Такие вроде на кораблях раньше были.
На кровати, практически сливаясь лицом с подушкой, лежал старичок.
Что-то нечленораздельное прошамкал. Толком даже не понимая кто с ним говорит и зачем. Этакий догорающий фитилек. После предыдущих непонятных личностей только острей ощущалась древность собеседника.
-А вы знали людей, которые подобно вам прожили сто лет? - Задал вопрос Дима. Даже не ожидая получить ответ.
Как не странно, дед буд.-то очнулся.
-Знал. Знал я когда совсем малец был. Год этак, когда Ленин помер стоял, гулял я с отцом по Петрограду, прицепился к нам старичок один. Маленький с бородой, как сейчас помню. Все выяснял, когда и во сколько я родился. А как выяснил, попросил отца что б неделю меня дома держал. Старика этого отец первый раз в жизни видел, однако поверил почему-то.
Сижу я в коморке подвальной нашей, мы не из дворян бедно жили, а пустеть город только лет через пять начал как все буржуи съехали. Так вот сижу я в коморке вдруг стук в окошко под потолком. Опять какой т о уже другой старик заглядывает. Я наказ отцов помнил не выходить с дома, однако все просто. Человек тот меня пряником поманил, а тогда голодно жили, потом правда то же я и вылез нему. Через окошко чего там в дверь скакать.
Сколько ж годов прошло, а лицо его помню. Правильное такое лицо у него, не тебе не одной неверной детали. Я всю жизнь наладчиком проработал определяешь в любом устройстве не верные или заковыристые детали. А у того будто идеальный механизм, а не рожа. И глаза будто в каждом по шестеренке крутится. Я ж говорю наладчик я так может так все предметы вижу.
Как загипнотизировал он меня. Сел я с ним в пролетку и поехали куда неизвестно.
Приезжаем, избушка. Местность мне пацану не знакомая.
Прошел внутрь усадил меня за стол. Сидят там еще четыре человека. Моего возраста. Беспризорники сообразил я. Это ж надо куда занесло сейчас ограбят и изобьют. Знал я эту породу. Однако те тихо сидят.
Потом еще появилось три старика. Точнее две старухи и дед.
Про меня вроде как забыли. Этот говорят лишний. Пускай пока в сенях постоит. Я вышел стою и слушаю.
-Сейчас в часы наши, корабельные, четыре раза позвоним и будет все как надо. Главное четыре раза позвонить не больше. -
-А если на сей раз Хронос услышит? - Бабка спрашивает.
-Так сколько раз звонили, он глухой не слышал. -
Рассказчик закашлялся.
-Наверное все. -Подумал журналист. Конец века настал.
-И позвонил. - Оклемался столетний сказочник.
-А потом? -
-Беспризорники сгинули, вернее старики сгинули, а на их место дети встали.
Да, сказку о потерянном времени на смертном одре прочитать. Такого Дима не ожидал.
-Я спрятался, как те ушли, бежать, забыли про меня. – Развил сюжет от себя дед. Четыре раза звонить и назад можно. Пока кукушка… До утра…
Дедуля вдруг быстро задышал и стал закатывать глазки. Дима позвал дочуру, та неспеша подошла.
-Папа, может хочешь чего? - Привычно отрицательной интонацией задала вопрос.
Дед продолжал хрипеть.
-Может скорую вызвать? -Предложил Дима.
-Вы идите, я вызову. - Злобно ответила дочь.
Дима, не вступая в спор, выскочил. Мало ли какие дела дочь хочет перед смертью старика, весьма вероятной, обделать. Явно он там лишний.
Вот репортаж так репортаж, послушал бред предсмертный. Надо было еще дедка исповедовать.
Ну тут хоть все понятно и просто. Старый-кретин сказку вспомнил. Четыре? Четыре удара. Четыре старика.
Может черт с ним, с этой загадкой столетний. Настрочу репортажей и хватит. Мне что больше всех надо? И так у самого голова едет, а до ста лет еще тянуть и тянуть.
На подходе к дому привлек внимание сосед Сергей. Тип был странный и не очень дружелюбный. Сидел немереное количество лет, сейчас очередной раз вышел. Терок ни каких с ним Дима не имел, но вестимо побаивался.
Жизненный опыт просматривался на лице уголовника. Наверное, года за забором идут с коэффициентом, у него их вестимо не сто, но, однако.
-А что на людей так внимательно смотрим, что-то интересует обозначьте.
Отвлек Диму от мыслей голос. Собственно, это был голос криминального соседа.
