попал в бригаду по ремонту квартир, но это мне сразу не понравилось, потом вспомнил, что я не плохой сварщик и пошел в гаражи переваривать старые машины. Вскоре стал замечать, что деградирую. Причем не столько, как инженер, сколько как личность. Стал жить по упрощенной схеме: заработал – съел, заработал – съел. Жульничать стал, выпивать, обманывать клиентов, короче покатился по наклонной. Зарабатывал не плохо, но чувствую дальше так нельзя! Не моя это жизнь, то есть не для меня. Увидел в газете объявление открывается немецкое торговое представительство, прошел конкурс, окончил курсы по ремонту стиральных машин и стал работать в сервисном центре.
- А семья?
- А вот семьи больше нет. Дочь вышла замуж и уехала с мужем в Канаду, жена ушла к другому.
- «Любовная лодка разбилась о быт?» - процитировал Маяковского Андрей.
- Понимаешь, обиды, взаимные претензии они же накапливаются. Тяжелые времена даром не проходят. Резкое слово, не сдержанная обида, малодушный поступок – это все скапливается внутри тебя, и время от времени, через аварийный клапан прорывается наружу. Причем, с каждым разом во все более омерзительном виде. В супружестве мы исповедовали философию равного партнерства. Но на самом деле это оказалось не что иное, как скрытая борьба за лидерство. В общем, наша семейная философия оказалась не жизнестойкой. Выжили в кутерьме девяностых только те семьи, где был явный лидер и хороший второй номер, так сказать для прикрытия атакующего лидера … Что-то мы увлеклись моим прошлым, и совершенно забыли, зачем пришли?
- Тогда по традиции первый тост за тех, кто сейчас в сапогах и шинели!
- Пусть у них, как и у нас, тревоги будут только учебными.
Мы выпили стоя, не чокаясь.
- Что это? - спросил я, выбирая, чем закусить и показывая на тарелку с какими-то похожими на чеснок фруктами.
- Рекомендую, инжир - превосходная закуска под коньяк.
Я взял одну штучку и осторожно положил в рот.
- Ух, ты! Шикарно!
- Из моего сада, - похвалился Андрей.
- А знаешь, Андрюха, я часто с благодарностью вспоминаю армию, что ни говори, а закалка на всю жизнь! Сидишь зимой в грязном и холодном гараже, и говоришь себе: «Ерунда, разве это трудности! Вспомни, как ты ползал на брюхе по холодным мартовским лужам». А бандиты? Они ж сущие дети по сравнению с «неуставнухой». Но что особенно закаляет характер это беспросветная армейская тупость.
- Точно, сталкиваешься с начальником-идиотом и чувствуешь, что прививку от этой болезни ты уже получил.
Пока я философствовал, Андрей налил по второй.
- Серега, давай за нас. За таких, какие мы есть. А если кому-то мы не нравимся, то пусть катятся на все четыре стороны.
Вторая рюмка пошла еще приятней, чем первая.
- А кто этот Лукич, к которому пошла Света?
- Лукич это наша местная легенда. К сожалению, уже в прошлом. Скоро всем поселком будем отмечать сорок дней со дня его смерти.
- О! Новая крымская легенда. Очередной трюк для туристов?
- Не говори так. Лукич для нас святой человек и туристов мы к нему не пускали. Хотя, естественно, кто из приезжих знал о нем, то приходил. Но мы старались оградить его от праздного любопытства.
- Прости, если чего ляпнул… Кто он?
- О, это большая история. Вернее долгая, но интересная.
- А мы куда-то торопимся? – я разлил по третьей.
- Ну, что ж, эта история стоит потраченного на нее времени, - Андрей без всякого тоста выпил коньяк, и поудобнее устроился в своем кресле. – Не против, если я закурю? Вентиляция работает нормально, так, что…
- Не отвлекайся, а то заинтриговал.
Андрей закурил, несколько раз затянулся, и только потом начал.
- Как я сказал, Лукича уже с нами нет. Он умер больше месяца назад. Вернее не умер, его убили. А поселился он в этих краях года через два, как мы сюда приехали.
- В девяносто первом?
- Где-то так. Откуда приехал толком не знаю, то ли с Урала, то ли с Сибири, в общем, где-то из российской глубинки. О себе он никогда не говорил. Известно только, что случилась с ним какая-то большая семейная драма, из-за которой он все бросил и переехал сюда. Почему сюда? … Потому что жил в нашем поселке его старый знакомый. А может, в теплые края потянуло, кто знает. Его знакомый, Том Иванович Срибный, жил одиноко, и компании старого друга очень обрадовался.
В советские времена все строго было не то, что сейчас, пограничная зона, как ни как. Так что Том Иванович и прописку Лукичу сделал, и на работу устроил. Руки у Лукича были золотые. В районном доме быта ему отвели большую комнату, где он ремонтировал практически все, что поддавалось ремонту. Телевизоры, приемники, зонты, велосипеды, паял кастрюли и довольно быстро стал популярной личностью на побережье. Причем с пенсионеров брал символическую плату, а иногда и в кредит делал. Но не это принесло ему популярность. Наряду с тем, что человеком он был глубоко верующим, он еще был страстным последователем Порфирия Иванова.
- Это тот, что холодной водой лечил?
- Да, хотя, там не только в воде дело, но об этом позже. Вскоре Лукич покинул жилище Тома Ивановича и поселился в пещере. Тут почти в каждой горе есть разломы, вот он и приглядел себе местечко, обустроил его и стал там жить.
- То есть, в старцы подался?
- Слушай дальше. На работу он регулярно ходил, и в этом плане вполне был цивилизованным стариком, но вот … предпочел жить в пещере и все тут. Люди ведь разные бывают. Кто-то, глядя на старика, промолчал, кто-то развел руками, кто покрутил пальцем у виска, но нашлись и такие, что написали «куда следует». Приехали, как говорится люди «в штатском», ходили всех расспрашивали, документы его много раз проверяли, но никаких нарушений закона и морали не обнаружив, удалились к себе в Симферополь.
- Оставили, значит старика в покое?
- Ну, да. Чудит себе и пусть чудит. Раньше б на него нашли методы, но времена уже не те, тоталитаризм остался в прошлом, а главный закон демократии: «Что не запрещено, то разрешено».
- Так он, что и зимой там жил?
- В том то и дело! Без закалки ивановца он бы там в первую зиму окочурился. В общем, бегал себе Лукич к морю по два раза в день, не глядя на пору года, купался, радовался своей нынешней жизни, о которой, видимо, всегда мечтал, а в свободное от купания и работы время сидел и читал книги. В основном Библию. Вскоре к его купаниям присоединился и Том Иванович, а через год у них была довольно солидная компания желающих жить долго и счастливо. Особенно большой эта компания становилась в курортный сезон. Некоторые отдыхающие как узнали, что здесь есть ивановцы, так каждый год стали к нам ездить. В общем, те, кто раньше крутили пальцем у виска, стали относиться к Лукичу с большим почтением, так как его кружек здоровья стал приносить солидные доходы жителям поселка.
- А сколько ему лет было?
- Когда хоронили, узнал от Матрены, что ему и шестидесяти не исполнилось.
- Опиши его, как он выглядел, - чем больше я слушал Андрея, тем больше интересовал меня этот Лукич.
- Высокий, худощавый, волосы совсем седые, всегда коротко стригся, носил короткую бородку, как у Хемингуэя. Ну а так никаких особых примет не было. Физическую форму поддерживал, регулярно занимался спортом. У него перед входом в пещеру до сих пор лежат камни разной величины, с каждым из них он проделывал определенные упражнения. Крепкий мужик, ничего не скажешь. Незнакомым представлялся «Петр Лукич», ну, а свои называли Лукич и все тут. Так бы он и жил себе по сей день, если б ситуация не получила совершенно неожиданное развитие. Случилось у одной нашей местной вдовы несчастье. Сынок захворал. Муж ее уж года три как от водки помер, сынок от мужа-алкоголика и так слабенький рос, а тут и вовсе расхворался. Ездила она с ним по больницам да врачам, но кто ж нынче без денег лечить будет. Вот и вернулась она домой не солоно хлебавши. А главное, жалко вдову. У неё из всей родни только этот сынок и остался. Уж не знаю сама она, иль кто надоумил, но пришла она к Лукичу, за помощью.
- А чем болен был сынок-то?
- Точного диагноза не знаю, спрашивать о таких вещах неудобно, но угасал парень на глазах, сам видел. Ему тогда лет пятнадцать было, не больше. Короче, Лукич обещал матери, что поможет, но предупредил, лечение будет тяжелым, и если они испугаются или откажутся, то ничего не получится. Выбора у вдовы не было и на следующий день она с сыном еще до восхода солнца пришли на гору к Лукичу. Прочитал он над ними молитву, а затем заставил самим спуститься по крутому склону вниз к морю, а после купания опять подняться к нему на молитву. Больше четырех часов понадобилось матери и вконец ослабевшему сыну, чтоб спуститься с горы, искупаться и подняться. Я сам потом бегал по этой тропинке, в нормальном темпе минут сорок, не более. В тот день мать с сыном полуживые добрались домой, а на следующий опять пошли к Лукичу. Через неделю Лукич увеличил норму до двух купаний, а через месяц до четырех. Через два месяца поселок глазам не поверил! Вместо умирающего доходяги, перед нами стоял крепкий, жилистый розовощекий пацан.
- Ничего себе! И где он теперь?
- Неделю, как из армии вернулся, десантник красавец. Так убивался, что Лукича не застал, хотел к ему, как отцу родному, во всей форме явиться. Чуть не запил, бедняга, мать остановила. … Так, вот, после этой истории потянулись к Лукичу люди со всей округи. Сам понимаешь, слухи распространились быстро. Каждый шел со своей проблемой. Кто за советом, кто за здоровьем, а кто и просто душу успокоить. Оставил Лукич работу в доме быта и полностью занялся людьми. У него для всех одно лекарство: сиди, слушай Святое писание, а затем пожалуйте на закалку организма. И только после купания всех выслушивал, кому совет давал, а если надо то по чиновникам и начальству ходил, за простых людей заступался.
- Не плохо вы тут устроились, дармовой психоаналитик под боком.
- Отрицать не буду. От того, что Лукич стал людям помогать, выиграли все. Не каждый, конечно, решался купаться, особенно зимой, но вот придти послушать Библию, народу собиралось много. В начале он проповеди читать стеснялся, дескать, звания духовного нет. Но потом, съездил к епископу Крымскому и, получив от него благословение, стал читать проповеди.
Андрей так подробно и вдохновенно рассказывал про Лукича, что я все больше и больше проникался уважением к этому старику. Как жаль, что я поздно приехал и не застал этого благородного человека! А поговорить было б интересно! Ну почему я вечно опаздываю.
Не заметно для себя мы прикончили мой коньяк, и из холодильника на стол очень органично перекочевал «Немиров» с перцем. Не переставая рассказывать, Андрей постоянно вставал, куда-то нагибался, что-то открывал и закрывал. В результате этих манипуляций на столе постепенно появились жареная домашняя колбаса, лаваш, квашеные баклажаны с сельдереем, чесночком и морковкой, маринованные опята, малосольные огурчики, рыба горячего копчения, мелко нарезанный отварной говяжий язык, украшенный по краям черными маслинами, лимончик, острый соус, явно домашнего приготовления, сушеная дыня, персики и абрикос.
Глядя на это
