управления молодежью.
– Все будет, – оправдывался Копылов. – Вы наверно забыли, что в Перестройку «Литературка» была самой влиятельной. Может сами пришлете новых сотрудников?
Жорка с критикой был согласен и собирался подбирать газетную команду.
– Ева говорила, что твоя невеста на дипломе в библиотечном институте. А давай ее внедрим в Национальную библиотеку, будет поставлять нам, что потребуется.
Предложение порядком озадачило Алекса. Он и сам подумывал, не определить ли Веру после диплома в какую-либо питерскую библиотеку, но было ли положение библиотечного червя предпочтительней статуса железнодорожной проводницы? Слова же Хазина прямо указывали на возможный переход гурии в ранг полноценных соратников по их с Жоркой и Евой Коза Ностре. А почему бы и нет? С другой стороны, представить, что Вера в его Треххатке будет находиться постоянно тоже было достаточно стремно.
Теперь она бывала у него лишь редкими дневными набегами через два дня на третий. Времени хватало лишь на два интима с двухчасовым перерывом между ними для броска в какую-либо недалекую ресторацию («Надо же девушке нацепить на себя новый наряд – ты же сам мне их прикупил»). Поэтому и задавать наводящие осторожные вопросы получалось лишь за ресторанным столиком в ожидании заказа.
– Интересно, а с каким прицелом ты в свой библиотечный поступала?
– Хотела в МГУ на филфак, но сильно забоялась, вот в Кулек и пошла.
– А почему на филфак хотела?
– Книги читать у меня лучше всего получалось.
– Небось и стихи писала?
– Не-а. Только детские сказки.
– А мне дашь почитать?
– Не-а. Только если их где-нибудь напечатают.
– Ну сейчас напечатать не проблема. Говори куда и сделаем.
– Так не хочу. Хочу, чтобы как положено и хоть с малюсеньким, но гонораром.
Дальше он расспрашивать пока не стал.
Правда, случались у них в этих ресторанных посиделках и другие разговоры.
– Почему ты не хочешь показать мне свою гостиницу? – как-то раз не попросила, а скорее потребовала Вера.
– На то, есть серьезная причина, – невозмутимо отвечал он, соображая, откуда произошла утечка о «Биреме». Ну конечно, Ева! После того, как он строго обязал Веру общаться с ним только эсэмэсками, ее лучшей подругой стала Девушка Бонда, которой она как бы невзначай звонила, выспрашивая об особенностях светской питерской жизни.
– Какая же? Говори! Ты меня стесняешься?
– Скорее стесняюсь себя. Там чисто женский коллектив. Доброжелательно на тебя вряд ли кто из них посмотрит, а для меня это будет нож острый. Поэтому встраивать тебя в мою жизнь следует постепенно и крайне осторожно.
– Ты просто хочешь, чтобы я не мешала тебе с ними… флиртовать, – она не сразу сумела подобрать наиболее политкорректное слово.
– Упаси меня бог флиртовать с ними!
– А им флиртовать с тобой?
– Меня спасает моя сопливость. Тридцатилеткам прилюдно строить глазки малолетке весьма западло.
– Я старше тебя на два года, но это мне не помешало самой прийти к тебе домой.
– Какой ужас!! На два года?! Значит на пенсию ты выйдешь на семь лет раньше меня. И я, молодой, красивый, буду семь лет женат на пенсионерке!
– Сколько можно издеваться! – Она принялась под столом пинать его коленками.
– Ну вот видишь! Как тебя с такими ухватками пускать в приличное общество!
К счастью пока все между ними ограничивалось лишь такими стычками.
20
Впрочем, случалось и так, что по запальчивому звонку Жорки, Алексу приходилось прямо в разгар обеда целовать Веру в щеку и, оставив ей пару купюр, срочно убегать из ресторана – слишком много забот отныне появилось у их копыловско-хазинского дуэта. В первую очередь это были магазинные хлопоты: оформление документов, подбор кадров, ремонт помещения, закупка оборудования, аренда машин. Тут они удачно дополняли друг друга: когда опускались руки у Жорки – вставал у руля Алекс, начинало надоедать отельеру – обретал второе дыхание московский гость.
Как и предполагалось, гопники собрали всего шесть тысяч американских тугриков. Само их получение вылилось в целую тайную операцию – нельзя было исключить милицейскую или фээсбэшную подставу с несмываемой краской на купюрах или переписанными номерами «франклинов». Вот с помощью маячка на «Мотороле» и гоняли Родю по центру города таким образом, что у него сложилось полное убеждение, что за ним следят сразу несколько подручных Жорки и Алекса.
Мизерность выплаченного транша Хазу, однако, нисколько не смутила:
– Пущай отработают.
– Каким образом? Сейчас мы для них загадочные мафиози, а при близком контакте они живо нас расколют, – не согласен был Алекс.
– Ты недооцениваешь свою гостиницу, стоит им пару дней там повертеться, и они столько узнают про твои кулачные подвиги – мама не горюй!
Действительно с недельным обычно опозданием в «Биреме» каким-то образом все узнавалось про их похождения, находились даже «очевидцы» доказывавшие, что и при пожаре Катафалка не меньше пяти человек получили ранения от рук Алекса и половина банды Лукача тоже была избита «князьками» (так теперь их называли в отеле).
После некоторого размышления Алекс одобрил предложение Хазина по гопникам, внес только небольшую поправку: «Платить им всем будем по-разному, чтобы устроить разлад в их рядах». Так и сделали: Роде и Покусанному Денису – по 300, владельцу родительского «Бумера» Геше и Сенюкову на «Шкоде» – по 400 баксов в месяц, с тем чтобы половину этих зарплат выдавать наличкой, а половина в зачет оставшегося долга в 18 тысяч баксов. Сначала такую подлянку гопники даже не заметили, рады были самой возможности малой кровью уйти от суровой бандитской расправы. Когда же чуть позже Родя с Денисом стали возбухать на несправедливость, им было разъяснено: сдавайте на права, покупайте машины и ваши роялти станут выше. Сенюкова с его «Шкодой» Алекс определил в свои персональные шоферы, остальных в экспедиторы в хазинский Магазин.
Не успели разобраться с этим, как к Жорке пожаловали ходоки от Лукача: «Давай в тренажерном зале «Биремы» устроим тренировки по вашему русскому рукопашному».
– Вот видишь, – от души радовался Хазин, – через меня с тобой ведут переговоры, сами тебя, Великого и Ужасного, беспокоить не решаются.
– Только этого не хватало, – Алекс был категорически против подобного «клуба по интересам». И снова Жорка отыскивал убеждающие доводы:
– Во-первых, мы с тобой сразу в сэнсэи попадаем, во-вторых, можно и гроши срубить, в-третьих, еще сильней оба станем Майклами Корлеоне, в-четвертых, и сами всегда будем в тонусе, в-пятых, твоих гопников дополнительно приструним. Ведь шоу должно продолжаться.
И так уверенно фонтанировал, что отельер тоже задумался в эту сторону.
– Но как совмещать тепличных мелкобритов с нашими уголовниками!?
– А ты совмести, – подстегивал дружбан.
– Хорошо, передай своим ходокам: занятия не наверху, а в подвале, вход туда только со двора с черного входа, по тысячи рублей за один час с носа и плюс пять штук милицейских наручников.
– А наручники зачем?
– Приковывать на ночь к батарее нарушителей режима.
– О-ля-ля, как говорят чукчи. Съем свою бейсболку если такое прокатит!
Спросили (упрятав свои жучки и мобильники в фольгу) о сотрудничестве у Глеба-Игоря. Те насчет своего сэнсэйства ничего против не имели, если конечно их начальство им разрешит.
– Кто будет контролировать ваши спуски в подвал «Биремы», зато и разомнетесь и копеечку получите, – улещал Алекс.
Вслух секьюрити ничего не сказали, но переглянулись меж собой вполне согласно.
Оставалось только, чтобы гипернаглые условия не взбесили лукачцев. Переговоры снова провел Хазин. И к их несказанному изумлению все требования братками кроме наручников были приняты.
На оборудование подвальной Боксерской студии гимнастическими снарядами, боксерскими грушами, матами, защитными доспехами понадобилось несколько дней. Гораздо больше времени ушло у «князьков» на восстановление школьных физических кондиций. Как бы там ни было через неделю первая пятерка молодых лукачцев робко позвонила в дверь черного входа и, пройдя на видеокамере фейс-контроль, была допущена под светлые очи четырех сэнсэев и четверки гопников. Начали с простого тестирования: подтягиваний на перекладине, отжиманий от пола, на быстроту реакции при бросках теннисных мячей, затем зачет по метанию ножей и саперных лопаток. Параллельно все эти штуки проделывали и Копылов с Хазиным, причем с безоговорочным преимуществом по всем дисциплинам даже над своими секьюрити – бывшими десантниками. В общем узаконили не только свое главенство, но и расставили всю команду в соответствии с их физическими кондициями. Заодно обряд инициации прошли и гопники – теперь они и вовсе были уверены, что сожгли «Мерс» не просто бандитский, а бандитско-бизнесменский и кто там могущественный стоит за всеми этими отелями и магазинами лучше вообще не узнавать.
Доволен результатом остался и Алекс. Где-то был припрятан «Список 30», добытый восемь лет назад в Коста-Рике его отцом и за который московское начальство сдало их семью цэрэушникам. Из 30 высокопоставленных московских вельмож со всеми их указанными заграничными счетами четверо ныне продолжали здравствовать в славном городе Питере. И вот он: его собственный отряд командос, с которым к предателям страны можно нагрянуть с законной (хоть и бандитской) экспроприацией.
Гостиничные дамы на возню «князьков» с подвальной студией смотрели с понятной тревогой, но кто обращаем внимание на бабские страхи.
– На фига вам эти уркаганы сдались? – была возмущена и Ева.
– Для скорости жизни, чтобы день за три проходил, – вполне правдиво объяснял ей Алекс. Жорка был с ним полностью согласен.
Та же скорость жизни касалась у них, естественно, и «Биремы».
– А давай сбацаем настоящий английский клуб, – предложил между делом Жорка.
– Он у нас и так есть. Каждый день их английские друзья здесь трутся.
– Это не то. Надо чтобы дым коромыслом шел, – не согласен был младший шпион.
– И с чего начнем?
– С твоей гаргары, которая мешает тебе в твоей Треххатке.
Сказано – сделано. На грузовом минивэне двухметровую плазму доставили из Копыловских апартаментов в тренажерный зал второго этажа отеля, подключили к спутниковой антенне и пожалуйста – любуйся не только на Лигу чемпионов, но и на всю Английскую премьер-лигу. Любо-дорого было смотреть, как мелкобритты (что парни, что дамы) переносили свои учебные часы, дабы вовремя прибежать и усесться перед большим экраном, приветствуя своих любимцев в трусах.
Следом Хазин уломал Алекса на покупку видеоплейера и в перерывах между футболом в Тренажерке обосновался свой киноклуб – надо же просветить заморских гостей насчет не только мирового, но и русского кино. Все качалки отправились в подвал в Боксерскую студию, а число посадочных мест значительно расширили – ученики, которых не слишком занимали домашние дела, охотно после занятий потянулись наверх следом за «бакалаврами», между делом еще лучше окунуться в английский язык.
Не успели оглянуться, как из подвала было доставлено на второй этаж детсадовское пианино и после его настройки в Тренажерке обосновался еще и музыкальный салон. Из Жорки вышел неплохой тапер, нашлись пианисты и среди
