попрощался с ним Лео.
В туалете было тихо и ни души.
Боковые стенки белой кабинки и впрямь снабжены были отверстиями с накладными пластиковыми вставками, но, судя по пустоте и тишине уборной, воротами любви никто воспользоваться не спешил.
Впрочем, и естественную нужду никто, кроме Лео, не справлял.
Люди, ангелы и монстры увлеклись своими странными ночными ритуалами и не спешили в белый зал для простых и невзыскательных телесных отправлений.
В полной тишине Лео завершил то, для чего пришёл сюда, и, постояв с полминуты в полной тишине, нажал на панель спуска воды.
И тут, сквозь шум водяной струй, он явственно услышал голос Эммы.
- Я узнала его…
Лео полагалось бы вздрогнуть, но он и без того непрерывно дрожал от непреходящей истерики плоти, а потому он лишь метнулся, опрометью выбежав из кабинки, и встал в нерешительности перед рядом мерно журчащих фонтанчиков для увлажнения интимных мест.
- Эмма?
- Я узнала его, - повторила исчезнувшая подруга. – Это он нашёл меня, он подобрал и привёз в больницу.
- Кто? – недоумённо спросил Лео, машинально снимая резину с лица.
- Я еле слышу тебя. Где ты? Ты здесь? В кабинке? Зачем ты прячешься?!
Бросив маску на пол, Лео заметался вдоль ряда кабин, резкими рывками открывая их двери.
Кабинок было ровно десять, как и говорил этот самозваный приятель Себастиан. И восемь из них было с пластиковыми втулками, а две – нет.
Для любителей дерева.
Вот только Эммы не было.
Никого не было.
Все кабины были пусты.
Машинально, в состоянии полной прострации, Лео зашёл в ту кабинку, которую незадолго до этого покинул.
И тут снова услышал её голос.
- Его зовут Себастиан. Его зовут Себастиан Келлер.
Лео снова пришёл в крайнее возбуждение.
Приступ тошноты, небывало резкий, шквальный, буквально вывернул его желудок в кстати оказавшийся рядом унитаз.
Лео опустился на колени и уткнулся лбом в белый обод.
- Враньё! – прохрипел он. – Ты же сказала, что это был незнакомец. Откуда ты теперь знаешь его имя?
- Он представился, - ответила Эмма. – Он назвал своё имя, когда знакомился с тобой. Он считает тебя своим другом. Своим давно погибшим другом…
- Который, мать его, воскрес?! – завопил Лео, вскакивая и снова выбегая навстречу фонтанному журчанию.
- Который давным-давно сдох, а теперь счастливо воскрес? Который дружил с ним ещё в начале семидесятых годов прошлого века? Да вот только я по возрасту не гожусь! Совсем! Абсолютно! Мне сорок два, а не восемьдесят с лишним, да и он не тянет на глубокого старика. И для совладельца клуба я подозрительно нищ. Не находишь?
Эмма молчала.
- И как ты услышала имя этого незнакомца Себастиана? – продолжал допытываться Лео у незримой подруги. – Как ты смогла его разглядеть? Тебя же не было рядом с нами!
- Была, - возразила Эмма.
- Не было, - с угрозой в голосе повторил Лео. – Мы сидели за отдельным столиком, весь этот гнусный барный балкон был у меня перед глазами. Я бы увидел тебя! Почувствовал!
- А я была, - стояла на своём Эмма. – Я стояла рядом с тобой. Я всё время была рядом. Отчего ты не видишь меня?
Медленным шагом Лео подошёл к раковине и, наклонившись, подставил лоб под струю ледяной воды.
Потом выпрямился и долго рассматривал в зеркале отражение едва знакомого человека с чёрными всклокоченными волосами и посиневшим безумным лицом.
- Я хорошо разглядела его, - монотонным, мёртвым голосом забубнила Эмма. – Он сказал, что позаботится обо мне. Что я его давняя подруга, которую…
- Замолчи! – оборвал её Лео. – Лгунья! Запутавшаяся лгунья! Ты трахнула меня, а потом бросила в каком-то чужом номере, в котором, как выясняется, никто не живёт. Бросила, голого и связанного, на полу в ванной комнате, а теперь, спрятавшись в какой-то пыльной каморке, продолжаешь плести истории про мнимого дружка Себастиана, который вот-вот окажется и твоим другом? И лживый голосок которого ты расслышала в клубном шуме и гаме, невидимкой находясь рядом со мной?
Лео, перекрывая воду, опустил ручку крана и погрозил зеркалу пальцем.
- Я знаю, это всё спектакль. Себастиан – актёришка, и ты – из его труппы. Сговорились, правда? Ладно, шутка удалась. Для карнавала потянет…
- Бедняжка, - вздохнула Эмма. – Мы вместе запутались. Я надеялась, что ты мне поможешь. Но и ты вязнешь в паутине. Похоже, нам не выбраться отсюда, дружок. Это ловушка, бедный ты мой, и она уже захлопнулась…
- Где ты?! – закричал Лео, покрывая мутным дыханием стекло. – Жалостливая моя пророчица, где ты, чёрт возьми, прячешься?
- Я не прячусь, - ответила Эмма. – Я прямо за дверью. Входной.
Лео, подбежав, рванул на себя дверь… и замер.
Прямо за дверью, в тёмно-синих мрачных балахонах, стояли две ведьмы, самого отвратительного и пугающего вида.
Они были похожи как близнецы.
Возможно, и были близнецами.
Или магические упражнения синхронно исказили их облик.
Горбатые, подвижные носы, щёки в серых волдырях, одинаковые угольные глаза, спрятавшиеся под валиками выступающих надбровных дуг, кривящиеся у усмешке широкие жабьи рты с сине-чёрными полосками тонких губ.
И одинаково распущенные седые волосы, облачной пеленой накрывавшие бархат плеч.
Их смешки и глумливые гримасы до крайности испугали Лео.
Он сделал шаг назад и попытался закрыть дверь.
Но одна из уродиц, вытянув вперёд внезапно удлинившуюся руку, перехватила дверную ручку, а вторая – такой же длинно-гуттаперчевой дланью толкнула Лео в грудь.
Вскрикнув от боли, он отлетел назад и, поскользнувшись, упал на спину.
Он попытался вскочить, что ведьмы, синхронно вплыв в туалет, поставили на него босые свои стопы с длинными когтями, прижимая к полу.
- Лежи, тварь, - спокойно сказала одна из них.
Лео вздрогнул.
На миг ему показалось, что он узнал голос Эммы.
Но, разумеется, это было не так.
Совсем не так!
«Мне просто всюду мерещится… Чёрт, я перебрал! Это просто кошмар! Иллюзия, морок…»
Одна из ведьм, легко приподняв Лео, заломила ему руки за спину, сказав подруге:
- Приступай!
Вторая, наклонившись к паху жертвы, произнесла задумчиво:
- У него горячее семя, но плоть пока холодна. И зелье с трудом держит его…
- Но держит! – возразила подруга, стискивая в объятьях отчаянно пытающегося вырваться Лео.
- Может, связать? – предложила вторая уродица, поглаживая тестикулы пленника.
- Я справлюсь! – заверила первая. – Разожги его!
Вторая ведьма, к ужасу Лео, заглотнула его член жабьим ртом и стала сосать, сначала размеренно, потом всё быстрее и быстрее.
«Этого не может быть, это не по-настоящему, всё обман, всё мираж, дурной сон… Неправда… Пусти меня!»
Но первая ведьма держала его в стальных объятьях.
А вторая ласкала плоть губами и языком, и была в этих ласках невероятно искусна.
И вот Лео почувствовал, как против воли и вопреки прежнему отвращению, в нём просыпается и нарастает обжигающая, охватывающая всё тело, сумасшедшая, запретная, безумная страсть.
Насилуемый ведьмой, он извивался, визжал и умолял остановиться, но та лишь умело добавляла жару в его охвативший его огонь.
Наконец первая ведьма, утомлённая его криками, закрыла ему рот, и Лео осталось лишь мычать, орошая слюной её ладонь.
Вторая уродица, приближая извержение, охватила лапами его ягодицы и стала бешено сжимать их, периодически просовывая пальцы-щупальца в глубину плоти.
И вот член его, совершенно вышедший из-под контроля сознания, замер на долю секунды – и выбросил порцию семени в ведьмин рот.
А потом уже забился в экстазе, щедро выплёскивая сперму.
Ведьма не прекращала сосать и облизывать член, выбирая из него семя до последней капли.
И вот, когда Лео в изнеможении уже терял сознание, он явственно услышал голос Эммы:
- Почему ты не увидел меня? Я же стою за дверью. Входной…
НОЧЬ.
Служащий отеля протирал ему лицо влажной салфеткой.
Лео, мыча, стоял у стенки, упираясь в рельефную плитку и глядя на служащего пустыми, до черноты колодца расширившимися зрачками.
- Вы потеряли сознание, - пояснил ему отельный.
- Э? – уточнил Лео.
- Вы зашли в туалет, начали умываться и потеряли сознание, - перешёл на более развёрнутые объяснения отельный. – Наши сотрудники постоянно обходят туалеты и укромные уголки клуба. Разумеется, незаметно и ненавязчиво. Мы следим за безопасностью гостей, с ними иногда, к сожалению, происходят неприятности. Но вы, по счастью, отделались небольшой раной.
Лео облизал распухшие губы и выдавил невпопад:
- Знаю, от сигары. На щеке…
- На щеке – совсем небольшая, - заметил отельный. – А вот на затылке – побольше…
Лео, отлепившись от стены, завёл руку за голову и нащупал неприятно-шероховатую корку на затылке.
- Это что? – спросил он отельного. – Я не помню…
- Сначала я подумал, что это след от удара головой об плитку пола и ужасно испугался, - затараторил отельный, натягивая на лицо заискивающую улыбку.
- Мы же очень переживаем за наших гостей! Но потом вспомнил, что вы лежали ничком, и рана должна была бы быть на лбу. Но на лбу, как мы оба успели заметить, раны нет. Возможно, есть небольшая ссадина, но я не врач, и визуально такого рода раны определить не могу. То же, что имеется у вас на затылке – определённо след от ожога, причём давнего. Рана серьёзная, но успела затянуться. Я проверил, кровотечения нет.
Лео смотрел на отельного неотрывно, и взгляд его из пустого и мутного начал становиться бессмысленно-злобным, с нехорошими звериными искорками.
Он открыл было рот, чтобы произнести что-то резкое…
- Вызвать врача? – с милой улыбкой предложил отельный.
И Лео, внезапно обмякнув, махнул рукой и пошёл прочь из опостылевшей уборной.
- А вашу маску, сударь, я заберу и отнесу в чистку, - крикнул ему вслед отельный. – Она, знаете ли, немного запачкалась…
- Себе оставь! – ответил Лео.
Ночной портье нисколько не удивился растрёпанному латексному гостю.
Более того, у Лео сложилось впечатление, что именно его и поджидали, поскольку румянощёкий парнишка совсем мальчишеского вида кинулся ему навстречу с широкой, едва ли не до скул доходящей улыбкой, держа наготове ключ от номера.
- Семь-пять-семь-пять! – пропел парнишка, вручая бронзу.
Лео потёр пальцами затейливые завитки металла и задумчиво покачал истерзанным ведьмами членом.
Вопрос, который он порывался задать, был настолько нелепый, что даже помятый гость в карнавальном латексе с вырезами в паху и на ягодицах, задай он его с совершенно серьёзным видом, выглядел бы уже не просто фриком, а фриком в квадрате.
Но сомнения измучили душу окончательно, и Лео, придав лицу по возможности отстранённо-легкомысленное выражение (что было довольно нелегко, ибо мимические мышцы периодически сводило длинными спазмами), спросил:
- Скажите, юноша… Тут в клубе было… даже не знаю, как назвать… В общем, некое шоу. Весьма экстравагантное.
Портье снова широко и невинно разулыбался и брызнул огоньками из лучистых глаз.
- Так вот, там ведущий заявил, будто сегодня пятница, тридцать первое марта тысяча девятьсот семьдесят второго года.
И посмотрел на портье испытующе.
Тот продолжал улыбаться и посылать нежные лучи любви.
- И зал, знаете, так активно его поддержал… Нет, я не наивный провинциал и знаю, что такое
