«В каждом из нас до поры до времени спит дьявол. Нельзя
позволить ему проснуться и овладеть твоей душой!»
«из дневника Геныча»
1968-й год, декабрь. Акташский лагерь.
Огромная территория Сибири до сих пор полностью не изучена. Еще существуют места, куда не проложены железнодорожные пути и автомобильные дороги. Если туда и можно добраться, то только по воде или охотничьими тропами. Гора Акташ была как раз таким местом.
Когда-то, еще в царские времена, предприимчивые люди нашли здесь месторождение черного мрамора. И стали разрабатывать у подножия горы штольни. Мрамор перевозили до большой реки на рыбацких лодках, а потом уже баржами доставляли в крупные города. Разработки велись вручную. Транспортировка была сопряжена с большими трудностями. И все же добыча мрамора приносила хозяевам штолен неплохой доход. Ситуация изменилась в сталинские времена, когда поселки, где проживали рабочие, переоборудовали в лагеря Гулага. К подножью горы провели грунтовую дорогу протяженностью в несколько сотен километров. Мрамор уже вывозили грузовыми автомобилями, а добывать его стали руками заключенных.
Шли годы, залежи мрамора постепенно заканчивались. Его становилось все меньше и меньше. Штольни закрывались. Акташский Гулаг постепенно уходил в историю. К шестидесятым годам остался лишь один небольшой лагерь, зарезервированный чекистами для особых случаев. Теперь сюда ссылали только тех, кому невозможно было подыскать подходящую статью для вынесения приговора. И в то же время этих людей нужно было изолировать. В интересах государства, разумеется! Попадая в этот лагерь, заключенные были обречены прожить здесь до конца своих дней. Для родственников они автоматически становились пропавшими без вести. Даже милиция не догадывалась, что человек, которого она так долго и безуспешно разыскивает, давно уже находится в далекой Сибири и лишен возможности сообщить родственникам о своей судьбе. Именно сюда и привезли в крытом грузовике Пашку Анохина после долгого и изнурительного этапирования.
Заключенные жили в бревенчатых бараках. Здесь основным источником тепла была железная печка-буржуйка. Но её возможностей не хватало, чтобы прогреть целый барак до нормальной температуры. Чтобы вернувшись со смены каждый мог скинуть с себя телогрейку и просто расслабиться Особенно остро это ощущалось, когда температура на улице опускалась ниже тридцати градусов, а такое в здешних краях случается часто. Длинные зимние вечера проводили зеки, коротая время в бесконечных воспоминаниях о прежней свободной жизни, пили чифирь, крепко заваренный чай, и играли в карты. Весь смысл их нынешней жизни заключался в удобном месте у теплой печки.
Когда наружная дверь распахнулась и морозный воздух клубами ворвался в помещение, все недовольно обернулись. Обычно в столь поздний час вертухаи их не тревожили. А тут вдруг возникли, да еще и не торопятся закрыть за собой дверь. Конечно, кому такое понравится? По бараку прокатился гул негодования.
— Але, начальник! — громко выразил всеобщее недовольство зек Малюта, считавшийся старшим по бараку. — Ты бы прикрыл дверь в хату, сейчас не лето!
— Ничего с вами не случится, — беззлобно огрызнулся вохровец и подтолкнул вперед Анохина. — Принимайте, бродяги, пополнение. Да не балуйте тут, а то я вас знаю!
Все сразу оживились. Рядом с Пашкой возник верзила, любитель нетрадиционных забав с молодыми заключенными. На руке наколка, говорившая о его дурных наклонностях, в наглых глазах светится неподдельный интерес. Он пританцовывая обошел Анохина, зачем-то пощупал рукав его телогрейки и гнусавым голосом пропел:
— Опаньки, кого к нам привели!.. Ну просто красава! Братва, у него даже щетины нет. Кожа нежная, как у бабы... Мальчик, тебе сколько лет?
Пашка, в своей большой не по размеру телогрейке действительно выглядел подростком. Тощий, с трудом удерживает принесенные с собой постельные принадлежности. Испуганные глаза растерянно смотрят по сторонам. Не возьми такого под защиту, Шкворень этой же ночью его опустит. Малюте стало жалко парня.
— Эй, пацан, — позвал он, — подойди сюда. Садись рядом со мной, расскажи обществу: Кто ты? Как и за что сюда попал?
— Я и сам не знаю. Меня даже не судили, — пожал плечами Пашка. — Долго держали в отдельной камере, потом посадили в вагон и повезли. Всю дорогу отдельно от остальных заключенных держали.
— Надо же! Стали уже ни за что людей сажать. Куда страна катится?.. — Малюта покачал головой и усмехнулся. — Ты не поверишь, мы все тут сидим без суда и следствия. Но мы хотя бы знаем, за что. А ты, выходит, даже не догадываешься?.. Или не хочешь говорить?.. Ну, чё молчишь? Мы все с нетерпением ждем от тебя ответа.
Пашка вконец растерялся. От пронзительных колючих глаз этого пожилого зека стало холодно и тревожно. Он весь съежился.
— Да нет, я бы сказал, — с трудом выговорил он. — Но я, честно, не знаю! Мне ничего не сообщили.
— Послушай, Малюта, оставь парня в покое! — раздался знакомый голос. — Это мой кореш. Мы с ним из одного места прибыли. Узнаешь меня, брателло?
На свет из темного угла вышел Славик. Тот самый, что в Ленинакане плечом к плечу с Генычем сражался против дембелей. При виде его Пашке сразу стало спокойней. Он уже более уверенно взглянул на Малюту. Тот понимающе кивнул головой:
— Кореша, значит! И загребли вас, похоже, по одному делу. Извини, Вяча, я же не знал. Ну а коли так, вот и бери его под свою защиту. А то на пацана уже кое-кто глаз положил.
— Зря положил! Так недолго и лишиться этого глаза! — Славик грозно взглянул на Шкворня. — Короче, братва, вы все слышали. Это мой кореш, и я его в обиду не дам! Поэтому заранее предупреждаю: выбросьте из головы дурные мысли! Вы же меня знаете — я долго говорить не буду!.. Пошли, брателло, покажу, где ты будешь спать.
Он повел Пашку в свой угол. Велел человеку на соседних нарах освободить место.
— Без обиды, Колян, — сказал он. — Здесь теперь будет жить мой друг. А ты забирай свои шмотки и отправляйся на свободную шконку. Их у двери много, выбирай любую.
Тот спросонья долго не мог понять, что от него хотят? Сообразив, недоуменно посмотрел на Славика:
— Ты чего творишь, Вяча! Не!.. Я, конечно, к тебе со всем уважением. Но ты поступаешь не по понятиям. Лично я считаю, что молодому самое место у параши.
— А меня не интересует, что ты считаешь! — перебил его Славик. — Будешь выступать, сам ляжешь у параши. А я еще Шкворню подскажу, чтобы обратил на тебя внимание. Ты же знаешь, он сейчас без подружки мается. С тех пор, как его Маруся под завал угодила, все никак не успокоится, ходит сам не свой. Так что очень тебя прошу — не усугубляй!
— Вот только давай без этого! — заполошился Колян. Стать новой Марусей ему совсем не улыбалось! Этот Вяча если уж пообещает, обязательно сделает!.. — шустро свернув свою постель, он направился к двери.
— Здорово ты их тут надрессировал! — удивился Пашка.
— А с ними иначе нельзя, — усмехнулся Славик. — Они же понимают только силу. Меня тоже вначале пытались прессовать. Пришлось хорошо поработать кулаками. Устроил я им тут небольшой шухер. Не хуже того, что было в крепости. Помнишь? Теперь они все ходят вокруг меня на цыпочках. Как шелковые!.. Они же только на словах все храбрые, а копни глубже — гнилые, трусливые... Да ладно!.. Ты то как здесь очутился? Вот уж кого не ожидал здесь встретить. Ты же там, в крепости, не дрался?
Пашка покачал головой.
— Нет, не дрался... А ты уверен, что тебя за это забрали?
— По правде сказать, я уже ни в чем не уверен, — задумчиво произнес Славик. — Просто больше не за что было. Я до сих пор мучаюсь в догадках. Меня забрали неожиданно, ничего не объяснив... Я смотрю, у тебя та же история! Интересно, что нас с тобой объединяет?
Пашка смолчал. Он давно все понял. В память навсегда врезался разговор с тем капитаном из органов госбезопасности. Его лицо, когда он спрашивал фамилию Славика, до сих пор стоит перед глазами... Он совершил непоправимую ошибку, сболтнул лишнее. Он не хотел, все случилось по глупости.Но ему от этого не легче. Теперь чувство вины перед Славиком будет преследовать его всю жизнь...
— Странно все это! — продолжил Славик. — Меня вызвали в штаб. Там со мной поговорил какой-то капитан. Интересовался той дракой в крепости. Потом меня посадили в машину, и вот я здесь! Но не за драку же, в конце концов, меня посадили? Вот ты, например, совсем не при делах. Тихо сидел в сторонке. Однако тоже очутился здесь. И почему у меня такое ощущение, что забрали нас с тобой по одному делу?.. В любом случае, брателло, нам теперь нужно держаться вместе. С этим народом — ты же сам видишь — нельзя расслабляться. .
— А почему они тебя Вячей называют? — поинтересовался Пашка.
Славик усмехнулся:
— А они каждому дают прозвище. Погоняло, по-ихнему. Я же Вячеслав, значит — Вяча! Вот увидишь, они и тебе прозвище дадут.
1969-й год, май. Транссибирская магистраль.
Джокер находился в купе скорого поезда и, скучая, смотрел в окно. Поезд увозил его в непроглядную глушь. Подальше от такой привычной и милой его сердцу Москвы. Там было все: друзья, любимые женщины, уютная двухкомнатная квартира. А здесь?.. Что его здесь ждет? Неуловимый Геныч и призрачная перспектива найти подходящую одинокую женщину с домом, где можно будет какое-то время перекантоваться? И сколько все это может продлиться?.. Угораздило же тебя, Будников, родиться именно в Зареченске!
С попутчиками ему тоже не повезло. Довольно беспокойная семейка! Усатый кряжистый мужчина неопределенного возраста, его худосочная супруга и малолетний отпрыск, которому постоянно что-то требовалось: то поесть, то попить, то сходить пописать... То вдруг во время еды на него опрокидывается стакан с горячим чаем, и глава семейства, что есть силы, бежит в конец вагона к проводнице просить мазь от ожогов... Суета, вопли, детский плач!.. А он, как бедный родственник, притулился сбоку у окна и наблюдает за всем этим. В конце концов Джокеру это надоело. Он плюнул на все и вышел в тамбур. Там его приметила проводница: "А что, мужчина интересный!.." Они обменялись взглядами, и эту ночь Павел Наумов провел в её постели.
А утром беспокойная семейка сошла на станции Корытная. Интересные тут названия, подумал Джокер, закрывая глаза. Ночью ему поспать так и не удалось. Проводница не позволила. И он решил восполнить этот пробел прямо сейчас. Если, конечно, повезет и попутчиков больше не будет. Ну хотя бы до следующей станции...
Не повезло! Дверь открылась, в купе зашел новый пассажир. Джокер приоткрыл правый глаз: Молодая женщина. Довольно привлекательная, можно даже сказать, красивая. Только лицо усталое и вид помятый... Он попытался заснуть. Но острый слух профессионального разведчика все фиксировал. Вот она открыла сумку, достает какие-то вещи. Наверное сейчас будет переодеваться... Складывает снятую одежду в
