по-разному или же у каждого человека свой собственный особый ад. Пока я была там, не терзалась никакими муками, словно напившийся до бесчувствия; или, вернее, эти муки доставляли мне великую радость. А вот когда я поняла, что это хаусграфия, даже скорее бэдграфия, то ощутила неописуемую боль.
ГЛАВА 5
Приходить в себя после этого сна я начала вчера.
Анжелика в очередной раз пригласила меня в кафе под названием «Четыре сезона» что находилось не далеко от парка «28 гвардейцев», где мы сидели, пили советское шампанское, заедали суши и много говорили.
В разговорах появились полутона, обертоны, намеки, нюансы — это был наш секретный язык.
Она рассказала о том, как Александр старался вывести ее на чистую воду, но так и не смог, а потом добавила, - Я была бы не прочь побаловаться гашишем.
-Да, я как-то и без него обхожусь! – спокойно ответила я, что сильно удивило Анжелику.
- Настоящий художник, чтобы нарисовать картину вынужден употреблять наркотики…
- Мне для этого наркоз не требуется, я и так опьянена твоей красотой.
Мы заговорили о парфюме, об их субстанции, смесях, значениях.
-В субботу, я купила немного духов для себя. – а потом добавила, - твои глаза действуют на меня так же, как мое лицо на тебя.
- Знаешь я до сих пор нашу твой браслет на своей руке. – и показала ей. Наконец рассчитавшись с официантом, мы покинули заведение.
Анжелика планировала заехать на вокзал, чтобы купить билеты на ближайший рейс до Петропавловска, а оттуда пересесть на вечерний поезд до Воронежа, и я решила составить ей компанию, о чем чуть позже пожалела.
По дороге мы зашли в агентство. Денег у Анжелики не хватало даже на плацкарт, и она, склонившись над стойкой, что-то спросила, приблизившись лицом к лицу менеджера. Казалось еще чуть, чуть и между ними произойдет секс. Я наблюдала за происходящим и меня это жутко злило.
Прекрасно понимая свою ревность, но не могла понять ее унижения. Мы снова выходим, переходим улицу.
- Я дам тебе денег! – немного подумав ответила я, чтобы больше не видеть, то, как она заигрывала с молодыми ребятами- продавцами, и заглянула в банковское приложение на телефоне. -У меня есть небольшое сбережение, думаю тебе хватит!
Едва Анжелика закончила какую-то свою историю, мы вошли еще в одно агентство. Я увидела чиновника, ошеломленного ее внешностью, и безучастно наблюдала, за тем, как турок спросил ее: - Не выпьем ли мы завтра по коктейлю вместе? Скажем в три часа?
-Нет, в шесть, — заигрывающие ответила та, и улыбнулась притворно-ласково, интимно, приглашающе.
Когда мы вышли из агентства, Анжелика начала оправдываться: -Он оказался очень полезным для меня. Идти на встречу, конечно, я не собираюсь, но отказать ему не могла. - и показала мне купленный билет на послезавтрашний вечер.
-Раз ты согласилась, то должна пойти. – Глупость сморозила я, и от собственных слов мне тут же стало противно до тошноты. Я чуть не заплакала. Схватила ее за руку: - Не могу я этого вынести, не могу.
Тут я подумала о проститутках, «они ведь так себя ведут, стоя на улице и заигрывая с каждым прохожим, только это работа, за которую им платят. А зачем, так делает Анжелика?» Для меня это оставалось вопросом.
Почувствовав настроение, она прижала мою руку к своей теплой груди. Сделала это ласково, мягко, как бы утешая меня.
-Ты хотела, чтобы я грубо и резко отказала ему, но тогда он не продал бы билета? Ты знаешь, я могу быть грубой, когда надо, но только не при тебе. Я никак не хотела задевать твои чувства. Прости.
А я промолчала. В этот момент мне пришла на память одна из ее фраз: «В какие бы передряги я ни попадала, я всегда находила того, кто платил за мое шампанское».
Ну конечно! Она была женщиной, без конца берущей в долг, не имея никакого намерения платить. А потом еще похвалялась своей сексуальной неприступностью. Вымогательница! Так гордиться своим телом и так унижаться, позабыв о гордости.
Тут Анжелика начала рассказ о том, как они с Александром разругались из-за покупки масла. Денег у них нет и потому…
— Нет денег? – удивилась я, вспомнив, что практически при каждой нашей встречи, помогала ей деньгами. -Я же тебе в субботу дала, на целый месяц хватить должно было. А сегодня только понедельник.
— Ну, надо было заплатить за то, чем мы уже пользуемся.
Я подумала, что она имеет в виду съемную квартиру, но вспомнила тут же о духах, купленных в субботу.
Намекая на долги, она отвела взгляд в сторону. И мне на память пришли другие ее слова: «Про меня говорят, что, если мне выпадет богатство, я его моментально промотаю и никто даже не будет знать как. Я деньгам счета никогда не веду.»
Понимая то, что в ее историях встречаются явные несоответствия, Анжелика оставляла множество лазеек для пытливого исследователя, и, сопоставляя одно с другим, я видела, что концы с концами не сходятся. Могла вынести окончательный приговор, чего она боялась, ведь жила не по правилам и планам. Такова оборотная сторона фантазий Анжелики.
Мы шли по улице, тесно прижавшись друг к другу, но весь жар ее тела не мог меня отогреть, не мог успокоить боль.
На следующий день едва я вошла в «Ладью», как официант у дверей, поздоровавшись, сообщил: «Утром заходила ваша приятельница и попрощалась со мной так, будто больше не вернется».
— Но мы же условились с ней здесь встретиться? - Ужас охватил меня. -Неужели я больше никогда не увижу, как Анжелика идет мне навстречу! Это все равно, что умереть. Я так хотела, чтобы она появилась — хотя бы на полчаса, хотя бы на мгновение, — я бы надела то розовое платье, и не задавала бы ей никаких вопросов, а просто смотрела бы, как на шедевр.
И вот она появилась. Вся в черном бархате. Лицо ее еще бледнее и прозрачнее, чем обычно.
Я повела ее за тот стол, где мы прежде сидели с Юрой.
— Знаешь, — сказала она, — когда я заболела двухсторонней пневмонией, поначалу очень испугалась, а теперь довольна, потому что стала жаднее до жизни и лучше ее узнала. Все, чего я хочу теперь, — жечь жизнь с обоих концов.
Сейчас я любовалась прекрасным безумством Анжелики и ни за что не сказала бы ей, как порой говорят чересчур заботливые друзья: «Подумала бы ты о своем здоровье». Раз ей надо растратить себя в этой горячечной яркой жизни, я готова следовать за ней, куда бы она ни пошла.
А она продолжила: «Как я могу быть верной Александру, он же многое не любит во мне, свысока на это смотрит, даже ненавидит.
«Да, — согласилась я, — ведь это и есть истинная неверность, когда в человеке любишь только часть его, а все остальное отвергаешь.»
Настала пора расставаться. Я проводила ее до такси. Она села в машину. «Сейчас она уедет от меня.» Я застыла в мучительной тоске.
-Дай я тебя поцелую, поцелую тебя, — простонала Анжелика и потянулась ко мне своим ртом. И я очень долго не могла оторваться от ее губ.
-Ты колоссальная, удивительная личность, ты свободная и сильная, - говорю ей.
А она отвечает:
— Хорошо, что я уезжаю. Ты ведь скоро разоблачила бы меня и разочаровалась бы во мне. Я сначала решила, что у тебя голубые глаза. Они такие странные и такие красивые, серые, с длинными черными ресницами. Ты самая грациозная женщина из всех, кого я видела. Ты не ходишь, а скользишь по земле.
Хотя до последнего надеялась, что Анжелика передумает, и все-таки она уехала. Оставшись без нее, я хотела бы заснуть на долгие дни и видеть сны.
ГЛАВА 6.
Я пришла в этот мир, чтобы познать жизнь. На моем пути встретилась Анжелика и все перевернулось с ног на голову. Ее чистота, внушила мне любовь и почтение, когда я увидела бледной, прозрачной, целомудренной и сидящей на краешке дивана, Анжелику.
В этот раз я встретилась с Александром не далеко от моего дома на том самом живописном Терренкуре. Мы, прогуливаясь вдоль речки, говорили. Оба оказались одержимы стремлением понять Анжелику и ее поступки.
Небо было хмурым, казалось сейчас грянет гром и пойдет дождь.
Я не рассказала ему, про то, как она вела себя с молодым человеком, приобретая билет на поезд, просто сочла это лишним, как говориться, не стала подливать масло в огонь.
Чувствовала доверие Александра и сомнения в словах Анжелики, что он ревновал ее ко мне, но спросить не решалась.
- Забавно, но после встреч с вами, - начал свой рассказ Александр. - Анжелику как будто бы подменили. Она стала более спокойной и сдержанной, и один раз даже сказала, «Надо задуматься и о будущем.»
Он, кажется, ждал, что я смогу как-то повлиять на ее жизнь. И когда увидел, что многое в ней поняла и хочу быть с ним искренней, наш разговор потек совершенно свободно.
- Анжелике не нужна реальность, – продолжила я, - Ее выдумки — это вовсе не ложь, это те роли, в которые она хочет вжиться. Я не знаю никого, кто смог бы так же уверенно и увлеченно жить вымыслами. Когда она вам рассказывала, что ее мать умерла, что отца она не знала, она просто хотела все начать с нуля, так сказать, нырнуть в мир иллюзий. Она любит эту загадочность. Ее бледность, одежда, побрякушки, она считает себя бунтаркой.
-Никто никогда не говорил Анжелике: «Слушай, слушай же внимательно, вслушивайся!» Иногда мне удавалось заставлять ее силой. Но вы… Как вы остановили бурлящий поток ее болтовни? Говоря о вас, она выглядит совершенно смиренной. Как вы повлияли?
- Да никак. Смотрела на нее, проникалась симпатией к ее поискам чудесного, к ее хаосу, который не пыталась втиснуть в рамки мужского мышления.
— Я все это понимаю. – разочарованно ответил Александр. - Да в сравнении с Анжеликой, все женщины мне кажутся неинтересными. А вот с вами… Она все время говорила: «Диляра больше, чем женщина, гораздо больше, чем женщина».
— Она унижает вас, мучает голодом, бросает, изводит, дразнит, а вы в полном порядке? Я просто удивлена.
— Ну, а лесбиянство?
— Ничего не могу ответить. Не знаю. У нас этого не было.
Александр верит мне:
— Она… мой страх.
— Стало быть, она так захотела, — говорю я, — А почему Анжелика должна жить по вашему выбору? Или, по-моему? И в чем вы все время стараетесь убедить ее?
- Однажды она рассказала, что болела воспалением легких. – Перебил меня молодой человек. — Но ничего о том, как пережила это.
— Чего вы хотите, Саша? И что с этого выиграете, узнав, что Анжелика может любить не только одного человека? Говорят, что, когда в человеке сидит несколько «я», это распад личности, безумие, так вот в вас-то сколько сидит разных «Александров»? А вы ведь считаете себя самым нормальным человеком!
На улице поднялся небольшой ветерок и вскоре стал накрапывать дождь.
— Да мне просто нужна разгадка, всей этой загадки! -вспылил он и сразу же успокоился.
— Кажется дождь начинается? – пробормотала я, вытянув руку, - По-моему нам пора завершать нашу прогулку, пока не полило как из ведра. – И мы не спеша ринулись к выходу из Терренкура.
- Знайте, самым пылким напором и страстью никогда не заставить человека открыться.
— А чем же? – спросил он.
— Сочувствием.
Александр расхохотался:
— Сочувствие и Анжелика, я вас, умоляю — это же полная чушь! С таким же успехом можно ждать сочувствия от речки, что течет здесь…
— Знаешь «сочувствовать» на испанском означает «чувствовать со страстью». Только вот твоя страсть лишена этого единственного ключа, который подходит ко
