древолазов заставляют отступиться. Поэтому Максим только рассматривал их, планируя вечернюю прогулку. Подойдя к зданию усадьбы, он обратил внимание на открытое окно полуподвального помещения. Страсть лазить где не просят есть в каждом мальчишке и остается и у уже взрослых в глубине души. И при виде открытого окна в Максе проснулся сорванец и потребовал исследования подвала. Ему всегда было интересно бродить под землей: а вдруг обнаружатся какие-нибудь катакомбы? Тут уж и белые штаны не остановили…
* * *
Воровато оглянувшись, он аккуратно пролез через окно на полуподвальный этаж. Почти все свободное пространство было завалено какими-то коробками, в углу возле стены примостилось пианино, закрытое двумя простынями. Прямо напротив окна громоздилась некая устрашающая металлическая конструкция, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся остатками древнего несгораемого шкафа. В нем еще князь Игорь свои сокровища мог хранить. Рядом притулился солидных размеров письменный стол с вынутыми ящиками, на нем возлежал остов бывшего когда-то шикарным торшера. На полу лежал тонкий слой пыли, наводящий на раздумья. По идее ведь тут должны хранить что-то, что хоть изредка да нужно. А сюда не заглядывали уже недели две-три, если не больше. Но от открытого окна и влево шел след, будто протащили небольшой мешок. Он был довольно узкий, но совсем свежий. Заинтересованный исследователь подвалов пошел по следу, приведшему его к лестнице вниз. На ближней к ней стене были маслянистые темные потеки, образующие причудливый и несколько жутковатый рисунок. Под ногами изредка приглушенно хрустели трупики погибших насекомых. Лестница с ободранными перилами длиной в три пролета спускалась, видимо, на склад. Максим задержался на пару секунд в середине второго пролета, задумчиво рассматривая следы на перилах. Похоже, кто-то пытался ободрать с них пластиковый чехол. Причем обдирал чем-то острым, смутно напоминающим нож. Детективные изыскания заняли немного времени, ведь самое интересное ждало внизу. В этой части помещения никого не было и в темноте смутно вырисовывались очертания какой-то техники, а также старой мебели. Инженерные изыскания Макса не увлекали, он оглядывался в поисках источника света. Но все лампы лишь мертво висели под потолком, заставляя вспоминать разные фильмы ужасов. В этом случае Максиму почему-то вспомнился заброшенный цех завода по производству боевых роботов в фильме «Крикуны». Эти самые роботы кромсали людей на далекой пустынно-пыльной планете, где почти никого из Homo Sapiens уже и не осталось. Такая параллель очень напрягла парня, тишина почти ощутимо давила на уши. Полузабытые рассказы и легенды смутно начали давить изнутри, мозг сам себя взвинчивал, доводя количеством адреналина в крови до нервной дрожи. За перегородкой раздался резкий шорох, издали донеслось что-то похожее на тихий смех. Зловещий довольно смех, особенно в темном полузаброшенном подвале, где есть только молодой человек с развитым воображением и еще не до конца ушедшими в прошлое детскими страхами. Звук резко исчез, поглощенный ватной тишиной.
- Кто здесь?! Отзовитесь, что за игра в прятки? – Макс нервно потер лоб рукой, ощутив выступившую испарину. Ответом ему была тишина. Хотя…
Из-за тонкой перегородки из листа железа донесся легкий топот, сопровождавшийся тяжелым сопением. Парень вжался в стену, напряженно вглядываясь в темноту. Кто же оттуда сейчас выскочит?
- Дядя, дядя! Забери меня отсюда! – в темноте обрисовался силуэт девочки лет десяти, шумно дышащей. Увидев Макса, она радостно взвизгнула и схватила его за руку. – Пойдем скорее, тут темно и страшно!
- Блин, нельзя так людей пугать! Что ты там делала? – Макс с облегчением поддался на уговоры и повел девчушку наверх. – Куда только твои родители смотрят…
- Я не знаю как туда попала. Я спала, легла вчера у себя в номере с мамой. А проснулась от вашего крика, испугалась и побежала к вам. Лучше бояться вместе, вам ведь тоже страшно было, а то бы вы не закричали? – полувопросительно сказала гипотетическая жертва лунатизма.
- Ну не то чтобы страшно… Но и правда там не по себе было. Ладно, пойдем скорее к твоей маме. Где она сейчас может быть? Ищет тебя наверно по всему санаторию… - сам спросил и сам же ответил. – Ладно, поищем и мы ее. Наверное, лучше ей позвонить?
- Я наизусть ее номер мобильника не помню, а мой телефончик на тумбочке в номере остался. Меня Леной зовут, а вас? – она уже вылезла из окна на солнышко и теперь с интересом смотрела, как здоровый мужик протискивается неуклюже на свет.
- Максим, можно без отчества и на ты. Слушай, Лена, а ты всегда спишь в одежде? – он только сейчас обратил внимание, что на ребенке джинсы и футболка с Микки Маусом. Сзади вся одежда была в грязи. – Стой спокойно, я тебя отряхну. Надо придумать, что твоей маме сказать. Не рассказывать же ей, что ты в подвале в пыли спала. Кстати, а ты никогда во сне не ходила?
- Нет, не помню. Мне мама говорила, не смотри ужастики, а то к тебе придет страшная бука и заберет в подвал. А я вчера «Кошмар на улице вязов» смотрела. Я теперь больше никогда-никогда их смотреть не буду! И дверь, и окошко буду закрывать на ночь. – только сейчас у нее на глазах проступили слезы. – Хочу к маме! Дядя Максим, я к маме сейчас хочу! – всхлипывая, она уткнулась Максиму в живот. Тот несколько неуверенно приобнял ребенка и осторожно поглаживал ее по голове, беспомощно оглядываясь в поисках поддержки.
- Так вот ты где, хулиганка! – из парка выбежала молодая женщина с мобильником в судорожно сжатой руке.
- Так, все легенды посыпались… Придется про подвал рассказать, - пробормотал себе под нос невольный спаситель девочки.
Путем сложных дипломатических переговоров было выяснено, что девочка лунатизмом и правда не страдает. С утра мама ее недосчиталась ребенка, да и одежда со стула пропала. Поднимать на ноги охрану она не стала, зная шальной характер своей дочки, которая вполне могла вздумать с утра пойти собирать цветочки. Ну в таком духе. Тяжело мамочке придется когда дочка подрастет и будет уже не цветочками интересоваться… Всплакнув немножко, женщина унесла Леночку в номер, поить чаем с медом и показывать врачу. Хотя что тут сделает врач, если кто-то, скорее всего, украл девчушку из номера. Странный довольно вид похищения – украсть маленькую девочку в санатории и спрятать в подвале в ста метрах от номера. Женщина правда не подумала об этом варианте, ее вполне устроила версия внезапно проявившегося лунатизма. Максим просто не стал рассказывать про след на полу, и так молодой маме досталось сегодня. Ведь самое страшное – неизвестность, пришедшая внезапно и захватившая собой все мысли человека. Самая страшная правда не столь истощает человека, как неизвестность. Но философские размышления новоиспеченного психолога были прерваны шуршанием, донесшимся из полуподвального окошка со стороны ведущей вниз лестницы. Стоя на четвереньках, Макс заглянул внутрь. Что-то неуловимо изменилось в запыленном помещении, появилась какая-то почти незаметная деталь. Будто разлили ведро черной краски на верхних ступенях лестницы. Но мрак немного рассеялся и у парня появилось ощущение, что на него из этой лужи кто-то смотрит… Кто-то, спрятанный в большом полиэтиленовом мешке для мусора, лежащем на лестнице. Встряхнув головой чтобы разогнать морок, Максим отполз от окна и, все еще ощущая себя надышавшимся паров бензина, пошел на массаж.
«Вернусь сюда вечером. Возьму фонарь, ножик и проверю, есть ли там что-то действительно интересное», - такие вот мысли и приводят к самым неожиданным результатам. Но тем вечером он водил деда своего на дискотеку и с затравленным видом целый час наблюдал, как пожилые люди зажигают под хиты восьмидесятых.
* * *
Тук – кап-кап… По жестяной крыше лениво барабанили капли медленно затихающего летнего утреннего дождя, столь усложняющего и без того тяжкий процесс покидания уютной мягкой постели. Сквозь листву столетних лип за окном виднелось уныло-серое небо. Где-то рядом во внутреннем дворе тонко скулил щенок, пришедший откуда-то из поселка при санатории. Тихонько щебетали птицы, тоже угнетенные переменой в погоде. И насмешкой звучала мелодия будильника. Красивый женский голос сообщал: «Ночь пройдет – наступит утро ясное…». Максим отдавал должное талантам солистки группы «Мельница», перепевшей «Луч солнца золотого», но сейчас был совсем не рад «утру ясному». Пришлось вставать, бриться, заправлять постель, задумчиво смотреть на вчерашние носки, определяя степень их опасности, а потом идти на завтрак. Смутно вспоминался сон, в котором его силком удержал убаюкивающий дождик. Или туда вдавило низкое ватное небо?
…По небу плыли иссиня-черные тучи, бросая бегущие тени на землю, но не проливая ни капли воды. Небо грозило живущим под ним людям, оно ненавидело их. Вся природа вокруг ополчилась против человека, стремясь навеять черные сны, вселить самые жуткие мысли и побудить к бегству. Вокруг раскинулась полуразрушенная деревня – остов неприглядного чудовища, человеческой цивилизации, посмевшей потревожить местные поля и леса, бросившей вызов самому небу. Каким-то образом он понимал, это та самая деревня, что раскинулась неподалеку, за оградой санатория, сейчас превратившейся в изглоданные беспощадным временем обломки кирпичей и отдельные торчащие останцы. Окна наполовину обрушенных серых домов выходили на улицу черными провалами, обочины заросли пропыленным насквозь бурьяном, в луже вяло покачивался под легким ветерком клок серой шерсти. Все утратило привычные яркие краски, остались лишь черный и серый цвета. Все дома походили один на другой: серые полусгнившие доски, прохудившаяся крыша, ощерившиеся осколками стекол окна и пустота внутри. Не та пустота, которая образуется в старой квартире когда хозяева съехали, а пустота живая и голодная, которой не хватает эмоций людей. Но даже в этой пустоте жил звук. Из крайнего дома доносился резкий скрежет, будто раз за разом проводили ржавым гвоздем по листу железа. Картинка медленно менялась, дух Максима медленно скользил к тому дому. Именно дух, он ясно чувствовал свою бестелесность, но все же ощущал страх, будто кто-то зловещий знал о его присутствии здесь. Вот этот дом, дверь открыта, звук идет с заднего двора. В углу в сенях кто-то шевелиться. Оттуда медленно выползает поившая его молоком старушка, но что-то с ней не так… Человеческое тело и голова остались, на месте же конечностей и из боков торчат нелепые суставчатые лапы, сзади к телу прирос рачий хвост. Воздух наполнило зловоние, переплелись запахи испорченной рыбы, тины и застоявшейся воды. Существо медленно открывает рот, из него высовываются небольшие жвалы, раздается скрежещущий звук:
- Здравствуй внучек, вновь ты к нам пожаловал. Ты не пугайся, ничего мы тебе не сделаем. Только приведи моего настоящего внука обратно.
- Приведи его поскорее, он слишком долго в санатории вашем гуляет, - из-за угла вылез подобный первому существу Аркадий Петрович. Только на месте рта у него пульсировал мясистый розовый отросток, состоящий из нескольких лепестков. В лапах у него были громко скрежещущие большие ржавые
