ребенка не было, но под раковиной лежала его голова. Обыкновенная голова: нос, рот, уши, глаза, кучерявые волосы. На лице том были написаны ужас и боль, заставляя вспомнить полотна Босха. Веки медленно, дрожа поднялись: «Помогите мне, пожалуйста. Очень больно». От места, где оканчивался обрубок шеи, под ванну тянулась толстая розовая жила, медленно пульсируя в такт ударам человеческого сердца. В ней виднелись темные сгустки, поверхность покрывала тонкая сеть прожилок. Под ванной что-то тоже пульсировало и источало невообразимую вонь. Бывшее столь недавно мальчиком по имени Женя существо прошептало: «Уберите это от меня, уберите…», - и медленно закрыло глаза. Пульсация медленно затухала, прекращаясь. Все еще зажимая рот и нос тканью, Максим выволок другой рукой Марину из номера. Несчастная девушка задыхалась, хрипя. После этого испытания она выглядела так, что нельзя было поверить в ее решительность, столь поразившую Макса так недавно. Прошло минут двадцать, прежде чем они смогли продолжить свои поиски. Но теперь за каждым углом, в каждом номере им мерещились подобные ужасы, заставляя покрываться испариной и дрожать.
Первый этаж не преподнес им больше пугающих сюрпризов, продолжая давить только пустотой и ощущением безысходности. На ум приходили слова «психологическая атака», но это казалось чем-то из области научной фантастики. Тут же был сюрреалистический кошмар. В холле второго этажа температура резко подскочила, жаркий воздух иссушал легкие, будто где-то поблизости открыли заслонку исполинской печи. Интерьер дополняла бывшая когда-то очень изящной женская рука, лежащая посреди ковра. Пальцы судорожно впивались в ворс, кожа обгорела до черной корки. В воздухе стояла причудливая смесь запаха горелой плоти и начинающей тлеть бумаги. Обои и правда начинали отставать от стен, сворачиваясь по краям от жара. Стараясь не смотреть на руку, они проскочили через весь холл как можно быстрее. В коридоре было гораздо прохладнее, но спокойствия и отдохновения прохлада не принесла. Шевеление на ковре сначала осталось почти незамеченным – они смотрели вперед, а не под ноги. Потом же, заметив что-то неладное, они опустили глаза и увидели глаз, смотрящий на них с верхней части бедра. Просто нога, на которой был гигантский, с красными прожилками желтый глаз, буквально воткнувшийся взором в оторопевших людей. Нога была толстая, короткая, но явно женская. Извиваясь подобно змее, она стала приближаться к друзьям. Вскрикнув от отвращения, Макс рефлекторно дернулся, пнув в орган зрения это отвратительное создание. С отвратительным треском глаз лопнул, обдав желтым гноем кроссовки и штаны смельчака. Конвульсивно дернувшись пару раз, исчадие замерло навсегда. Марина осторожно обошла это, но в глазах помимо ужаса отразился некий интерес к происходящему. Девушка начинала привыкать к экстраординарным событиям, происходящим с ней и ее приобретенным в столь необычных обстоятельствах другом. Поддерживая друг друга, они пошли дальше, несколько успокоившись от сознания, что могут уничтожать хоть что-то из этих кошмаров. Коридор был залит светом из больших окон, лежавших по правую руку. Но мир за ними будто потерял одно измерение, стал двухмерным и недостижимым. Осталось только это здание и неизвестно, сколько еще нужно было испытать, чтобы из него выбраться в здравом уме. До поворота все номера были закрыты, никаких звуков не раздавалось, и только пылинки кружились в столбах света.
За углом же все было не столь спокойно: тишину нарушал равномерный скрип, негромкий, но сильно режущий слух. На подоконнике сиротливо примостились два детских башмачка, явно неуместные в такой обстановке. Дверь одного из номеров висела на одной петле и была изрядно поцарапана, будто по ней били чем-то тяжелым и твердым. Опасливо заглянув внутрь, они увидели тело, медленно раскачивающееся там, где когда-то висела люстра. При жизни это был довольно крупный и представительный мужчина, сейчас же одежда на нем была порвана, лицо в ссадинах и кровоподтеках. С кончиков пальцев на ковер до сих пор капала кровь – ногти были жестоко изломаны, некоторые даже вырваны с корнем. «Не могу выйти. Все двери и окна будто замурованы. Но уж душу-то они не удержат!» - эти слова были написаны синим маркером на обоях. Действительно, ручки на окнах были вырваны, все рамы покрывали вмятины, стекла валялись на полу, густо усыпая ковер. Но воздух почему-то не входил в комнату, будто на его пути было препятствие.
- Пойдем отсюда, а то и нас замуруют, - Марина потянула Макса за руку, торопясь покинуть напоминавшую усыпальницу комнату.
Как только они вышли в коридор, за их спинами раздался глухой стук – тело сорвалось с провода. Оглянувшись через плечо, Макс увидел, что оно лежит на ковре, простирая руки к двери. И он мог поклясться, что остекленевшие глаза медленно открылись, а пальцы на руках слегка дернулись, будто желая подтянуть тело к двери. Но Марина настойчиво влекла Макса к лестнице в дальнем конце этажа. Она не намеревалась продолжать эти блуждания по ставшему вдруг столь далеким от реальности давно знакомому ей месту.
Ее номер находился близко к выходу на улицу, но прежде чем начать собирать самые необходимые вещи, она распахнула настежь окна и убедилась, что воздух проходит свободно, а двери открываются и закрываются как обычно. Максим только стоял в дверях и беспомощно смотрел как девушка, подобно миниатюрному смерчу, носится по комнате и судорожно упихивает вещи в спортивную сумку на длинном ремне и в рюкзак. В последнюю очередь она решила уложить вещи из ванной. Макс бы на них плюнул и уехал, но Марина ведь девушка, значит, не может без всех тех мелочей, позволяющих поддерживать внешность на должном уровне. И даже в стрессовой ситуации она не забыла про различные кремы, шампуни, гели и прочее, неведомое более непритязательным мужчинам. Но из ванной комнаты раздался истошный визг и последовавший за ним грохот. Теперь была очередь Максима бросаться на помощь, и он поспешил в ванную. Полочка со всеми принадлежностями обвалилась и разбилась, пол был скользким от содержимого одной из баночек, тюбик зубной пасты был раздавлен, и по полу тянулась трехцветная змейка. Девушка судорожно сучила ногами по полу, тщетно пытаясь отползти сквозь стену от ванны, в которой кишело множество раков, соединенных между собой какой-то серой субстанцией, смутно напоминавшей густую паутину. Членистоногие перебирались друг через друга, перекусывали друг другу усы и лапы своими мощными клешнями и постоянно старались выбраться. Помещение наполняло резкое щелканье – раки резко подгибали под брюшко свой хвост, пытаясь передвигаться. Эта грязно-зеленая масса выглядела омерзительно и пахла тухлой тиной. Впадать в истерику Максим не стал, а только вытащил Марину из ванной комнаты и плотно закрыл дверь.
- Ну же, успокойся. Это всего лишь безобидные раки, никому они вреда не причинят. Не плачь, милая, пойдем, - он почти бессознательно повторял ласковые слова, осторожно укачивая девушку и поглаживая ее по голове. Постепенно всхлипывания утихли, и они смогли закончить сборы.
Путешествие в западное крыло и сбор вещей прошли гораздо более спокойно. Из необычного им встретилась только пара жирных крыс, но эти существа просто выбрались на поверхность, почувствовав отсутствие людей и возможность поживы. Но, подойдя к главным воротам, друзья обнаружили, что те намертво заварены, а перелезть никак нельзя – сверху очень острые штыри. Через КПП пройти они не решились – приблизившись, они услышали, как что-то тяжелое и неуклюжее ворочается там и сопит. На тот день им хватило знакомств с различными представителями местного нечеловеческого населения, нужен был спокойный и безопасный путь. И они решили пройти через задние ворота, так как такой путь хоть и являлся очень длинным, но был им знаком. Да и в деревне вроде никого больше не было.
* * *
Путь должен был занять у них часа три, так как и задние ворота были далеко от корпуса, и вокруг обходить территорию было целым путешествием в миниатюре. Но они не унывали, радуясь солнцу, теплу и обществу, которое они вместе составили. «Друзья познаются в беде» - эта фраза была для них очень актуальна в тот момент. Солнце светило, деревья и травы вокруг играли все еще свежими красками, хотя и несущими уже признаки будущего увядания. Но отсутствие пения птиц и дуновения ветра настораживало, превращая окружающее в какую-то очень красивую, но лишь картину.
Проходя мимо причала, Максим заметил на другом берегу ребенка, девочку. Он узнал в ней ту самую, которую он еще недавно вызволил из подвала, но окликать ее не стал. Видна была только верхняя часть туловища, от головы до плеч. Остальное было скрыто кустами, из-под корней которых медленно сочился красный ручеек, почти невидимый с такого расстояния. Но заметил он все это на границе восприятия и, после того как он моргнул, картинка рассеялась, не нарушая больше пасторальной идиллии окружающего пейзажа. Весь дальнейший путь был усеян подобными пугающими деталями, видными хоть и углом глаза, но очень четко: вот стая кабанов беззвучно рвет на части пожилого мужчину, подозрительно похожего на дедушку Максима; вдалеке мелькнула девочка, убегающая от накрывающей ее кроваво-серой волны, отдельные взвихрения которой напоминают рыла горгулий; а те кусты вдруг задрожали, будто через них ломиться большой зверь; с кроны дерева, стоящего в метрах ста от дороги на опушке леса взвивается в небо стая летучих мышей с головами пауков. И не только Максим, но и Марина замечала все это, но они не хотели друг друга пугать, думая, что это все галлюцинации, а себя полагая частично помешанными.
У задних ворот ничто не изменилось: все так же облезала с них старая краска, все та же сторожка уныло серела на фоне кустов, и дорога уходила в сторону деревни. И звуки начинали вокруг появляться, развеивая тишину и давая отдых ушам.
- Кажется, только на территории твориться какой-то кошмар, а здесь все прежнее. Природа естественная, ветер дует и радостнее все гораздо, - чувствовалось, что Марина утратила вместе со спокойствием способность нормально изъясняться.
- И не говори. Только мне хочется поскорее добраться до поселка и выяснить, что же произошло. А природные красоты уже осточертели. Я видел все это много раз, - у Макса же прорезался практически беспричинный гнев. Дальше они шли молча.
Деревня уже не выглядела столь покинутой. Нет, на улице было все так же пустынно, но появилось ощущение, что кто-то смотрит в окна и ему не нравятся пришельцы. Видимого движения не было, только неясные шорохи иногда доносились из старых посеревших домов. Солнце уже прошло зенит, близилось самое жаркое время суток. И они стремились поскорее покинуть пыльную деревню, обойти территорию этого странного санатория, а потом и уехать домой. Последний дом остался уже позади, когда они услышали скрежет. Звук шел сзади и был довольно слабым, но отчетливым, будто сквозь толстую подушку слушаешь, как трут две большие ржавые пластины, и он довольно стремительно приближался. В головах у Макса и Марины словно возникли большие куски ваты, резко лишившие их
