картину…
- Ну, знаешь! Труп, найденный на свалке, конечно, вещь не из ряда вон, но и обыденной ее назвать трудно!
- Это – да! – Лиза досадливо поморщился. – Но я о другом…
И отвернулся к окну. Шу выжидательно смотрел на приятеля какое-то время. Но видя, что тот погружен в какие-то свои размышления, волей-неволей отвлекся от него и переключился на другое.
Сначала на свои руки.
Взял со стола стакан с пивом. Повертел и поставил на место.
Потом пощелкал зажигалкой. И ее уронил на стол.
В конце концов очередь дошла и до подставки с салфетками. Шу вытащил салфетку и стал сворачивать ее на разные лады, терпеливо дожидаясь, когда Лиза выйдет наконец из медитативного транса и соизволит явить миру свидетельства своего недюжинного ума. Ну, или по крайней мере, своей безразмерной памяти.
Мягкий бумажный листок вертелся в пальцах так и сяк, складываясь в разные утрированные оригашки. В конце концов, салфетка туго обернулась вокруг пальца.
Глядя на свой обумаженый палец, Серега ощутил вдруг какую-то… Тревогу – не тревогу, беспокойство – не беспокойство… Что-то свербело на самом краю его сознания. Что-то там было такое, что имело отношение к утренней работе. Но что-то такое, неважное, чему Серега с самого начала не придал никакого значения… А вот сейчас силился вспомнить. А вспомнив, поразился самому себе. Ни хрена себе «неважное»! Как он мог такое забыть! Просто наваждение какое-то!
В порыве откровения Серега рванулся к приятелю, и уже набрал было воздуха, чтобы выдать тому взволновавший его факт. Но остановился на полувздохе, потому как Лизергин почти зеркально повторил все его движения. Друзья долю секунды смотрели друг на друга выпученными глазами, и – рассмеялись, выпуская воздух и откидываясь на спинки стульев.
- Ладно, ты первый! – предложил Лиза.
- Это я о странностях… Ну, ты спрашивал, не было чего странного с трупом Штыря. Так вот, бомжи, ну те, что нашли его хладный труп, говорят, что тело было завернуто в бумагу, наподобие туалетной. Или вот как эта салфетка.
Шу показал Лизе свой палец, обернутый белым мягким листком.
- Что характерно. Аккуратно так , говорят, завернутый, чтобы нигде ничто не торчало. Ноги, голова – все закрыто. Я сам не видел. Бумагу-то они порвали, когда Штыря разворачивали. Она там рядом валялась. По виду и на ощупь вот точь-в-точь как эта салфетка…
Лиза какое время задумчиво глядел на палец в салфетке. А после молвил:
- Да. Это, может быть, и странно. Но только до известной степени. Мало ли покойников заворачивают во всякую фигню? Чтобы, например, незаметно вынести, погрузить на машину и отвезти куда подальше…
- Это – да!, – воскликнул Шу. – Но в том-то и дело! Грохнули, скажем, кого-то случайно, или не в том месте, где удобно. И нужно срочно избавляться от тела. Во что его заворачивают, чтобы до багажника машины дотащить?
- Ну, мало ли… - протянул Лиза. – В ковер, например. В кусок полиэтилена, в большую тряпку какую-нибудь…
- Вот именно! Заворачивают в то, что под руку подвернется!
- Ну и что! Вот этим типам, что Штыря паковали, твоя салфетка и подвернулась.
- Ага! Салфетка. Маленькая такая, Годзилле сопли подтирать!
- Опять-таки, ничего не значит! Просто круг поиска сужается. Нужно поискать на предприятиях, которые такую бумагу производят… Ну, или закупают ее зачем-то… Да мало ли!…
Шу, собиравшийся было что-то возразить, закрыл рот и просто махнул рукой. Мол, ты спросил про странное, я тебе рассказал. А не устраивает, так и не приставай! Отвернулся и стал глядеть в окно.
На Невском, как всегда, было полно туристов, легко отличимых по неспешной походке, удивленно-восторженным лицам и неизменным фотокамерам. Между ними, лавируя, словно акулы между рифами, проносились по своим делам горожане. Эти по сторонам не смотрят, так как точно знают, куда идут. Архитектурные шедевры давно вошли в их плоть и кровь, и перестали восхищать. И к большому сожалению Шу, горожане, идущие по улицам, почти перестали улыбаться.
Все три полосы в сторону площади Восстания забиты транспортом. Замигал светофор на перекрестке с улицей Марата, готовясь выпустить на Невский целое полчище легковушек…
- Серег! – Лиза легонько толкнул его в плечо. – Ну, ты чего, братан! Обиделся, что ли?
- Да нет, какие тут обиды…
- А знаешь что? То, что Штыря, как ты сам говоришь, упаковали очень аккуратно, как конфетку… По моему, это говорит, что народ не особо торопился. Делал все без нервяка, осознанно. А значит – что?
- Ну, что?
- Четко знали и возможно даже планировали свои действия.
- Ну, может быть, и так… - вяло согласился Шу.
- Да не «может быть», а «так точно»!, – Лиза прямо аж загорелся от возбуждения. – Знаешь, что я тебе скажу? Походу, достали «Гондоны» пиплов!...
- Каких еще пиплов?
- Да какая разница каких! Многих они достали! Вот и решили их всех уделать! Подчистую! Помяни мое слово!
- Да? Это из чего же вы, уважаемый Холмс, такой вывод-то делаете?
- А-а-а!, - Лиза радостно засмеялся. – Я ведь тебе свою фичу-то не рассказал! Это когда еще про странное спрашивал.
- Ну?
- А вот послушай! В «CG», как и во всех мотобандах, есть президент. Ну, босс самый главный. У «Гондонов» тоже такой имеется. Насколько умная, настолько же и очень редкая скотина! Фамилию не знаю, а зовут все Цезарем. Причем, говорят, что это, мол, его настоящее имя! Представляешь! Но о нем после как-нибудь. Так вот. Есть у него… То есть, прости, было у него двое присных. Остальные бычки в банде – так, отморозки без затей! А главных помощников было два. Один – вот этот Штырь. Уделали его, стало быть… А вот второй… В банде он чуть ли не штатный палач. И торчок конченый ко всему прочему. Погоняло у него - Ночка. Так вот. Где-то пару недель назад приключилась с ним странная история. Выпал из окна своей комнаты на четвертом этаже. Он в рабочей общаге живет, на Ленской…
- И чего здесь странного?, - Шу скептически скривил губы. – Ты же сам говоришь: торчок. Этот контингент откуда только не валится!
- Да все так говорят! Только Ночка, хоть и переломался весь, но выжил. Сейчас на Братьев Вавиловых в больничке прохлаждается. Так вот, он вопит, как заведенный, что, мол, не сам он выбросился, а крепко ему в этом помогли.
- Ну, хорошо. Опять же: что тут странного! Ну да, возможно, какие-то их конкуренты или те, кому они насолили, сводят с бандой счеты. Тем лучше! Нужно допросить его как следует. Авось это и в деле со Штырем что-то прояснит.
- Ни хрена это не прояснит!, - воскликнул Лиза, и, откинувшись на спинку стула, с победным видом уставился на Шу.
- Это еще почему?
- Да потому, что когда Ночку под окном общаги подобрали, сразу вызвали ментов… Ой, пардон! Полицейских то есть вызвали. Те в присутствии коменданта и понятых вскрыли… Понял?!, - Лиза потряс перед носом Шу своим указательным перстом, - Вскрыли! Комнату Ночки! Она закрыта была на все запоры. Изнутри! И само собой, в комнате никого не было…
- Что и подтверждает, что этот придурок совсем сбрендил от своей наркоты и в один прекрасный момент вышел в окошко. Так, что тут странного-то?
Лиза замолчал, глядя на приятеля сквозь прищуренный глаз.
- Вот, скажи, Шу. Ты видел когда-нибудь чуваков, которые себе «крокодила» колют? Эта такая хрень, ее из таблеток, содержащих кодеин, делают?
- Да знаю я! Дезоморфин называется. Видел. И что?
- Видел какие у них на руках и ногах, куда ширяют, «розочки» появляются? Как они гниют заживо?
- Ну, видел. И?...
- А ты видел хотя бы одного из них, вот таких вот, подыхающих в страшных мучениях, кто отказался бы от дозы?
- Ну, не видел. Дальше-то что?, - Шу начал терять терпение, так как не понимал, куда клонит Лизергин.
- А то! Ночка, когда из комы вышел, жутко перекумарился. Говорят, чуть совсем концы не отдал! Но ни о каком ширеве, колесах и даже траве слышать не хочет! Понял?!
- Эк его загнуло-то, болезного! Оказывается, иногда и полетать бывает не вредно! Радикальный метод лечения наркомании. Знать бы еще, кто этот доктор...
Приятели взялись за пивные кружки, переваривая впечатления от обмена информацией. Серега начал в уме прикидывать, как повернуть расследование и что необходимо сделать. И поймал себя на мысли: от возникшего было утром чувства байкерской солидарности с мертвым Штырем у него не осталось и следа.
Как это часто бывает, особенно по молодости лет, мы принимаем желаемое за действительное. После же, узнав предмет поближе, видим, что он вовсе не то, чем представлялся сначала. Меняются наши ощущения. Меняется и отношение.
Однако когда взаимодействие с объектом уже началось, в силу инерции бывает трудно отказаться от этого взаимодействия. Как говорится, коготок увяз – всей птичке пропасть. Вот и Шу тоже понял, что вовлечен в проблему с головой. И пока не раскрутит дело, не успокоится.
Итак, что же мы имеем по делу? А по делу мы имеем некое преступное сообщество на мотоциклах. Данное сообщество характеризуется архинекорретным поведением. Причем не только с точки зрения закона, но даже и с точки зрения других аналогичных организаций. Причем ребятки так настодолбонили всем остальным, что уставшие от их выпендрежа коллеги решили перейти от угроз к делу. И начали вычищать Кондомов одного за другим…
Да, похоже на правду. Но одно не вяжется. Вот, например, была всем известная разборка между «Ночными Волками» и «Тремя Дорогами». Ну, так собрались ребятки и чисто по-байкерски, без затей, для начала пофехтовали на бесбольных битах, а потом начали дуром шмалять из помповухи. Все. Чистый брутал. Никакого тебе шахера-махера, тел без следов насильственной смерти, завернутых в бумажку, и инсценировок попыток самоубийства путем падения с высоты. Зачем им городить весь этот огород? Не их это профиль! Так мотопацаны не поступают. Такой подчерк, скорее, подошел бы какой-нибудь спецслужбе…
Об этом подумал Шу, и мысленно прикусил себе язык. Вот, блин! А не вляпаться бы снова в какую-нибудь занимательную историйку со смежниками! Ему одного прошлогоднего дела с «прыгунами» хватило за глаза! А ведь он так до конца и не знает, его тогда с дела сняли потому, что просто не в свою сферу залез, или все-таки на хвост кому-то наступил?
Н-да! Раз обожжешься на молоке, потом всю жизнь на воду дуешь…
- Слушай, Лиза! А что за название у них такое дурацкое – «The Condoms of God». Какое-то не байкерское, что ли, название. Я понимаю там «Bandidos», или «Hells Angels», или наши «Ночные Волки», даже финская «Cannonball» - все в стиле. Сразу понятно, о ком речь. А «The Condoms of God»? Фу, блин! Бред какой-то!
- А-а-а! То-то и оно, что бред! И бред этот имеет свою родину, свой, так сказать, первоисточник. Башка их главаря Цезаря – вот откуда он выполз на белый свет. Вот я тебе сейчас расскажу его теорию из первых уст. Было дело, подпили как-то в одной кампании, и я имел сомнительное счастье лицезреть это светило российского мотопанка и внимать речам его велемудрым.
3
- Не знаю, насколько тебя когда-нибудь интересовал этот вопрос, и интересовал ли вообще. Вопрос об устройстве нашего мира, как его представляют себе сторонники теософии. Было такое течение в конце девятнадцатого – начале двадцатого века. Отрадно, что основоположниками его стали, в основном, наши, русские… м-м-м… учеными их, конечно, не назовешь… Ну, выберем давай нейтральное слово… Вот! Философы. Религиозные
