прошли годы, и прошли изменения в метрополии, Сергей понимал, что Джура это символ, Джура – герой другой эпохи. Но роман про Джуру Сергей помнил и помнил про трогательную любовь Джуры к его прекрасной женщине из того кишлака, в котором и про любовь-то говорить не умели. Это могучее чувство Джуры больше всего восхищало Сергея. Горы, любовь и борьба за любовь…
- Слышал про Джуру…а..а…
- Рассказывай, отец…
Монотонный голос старика убаюкивал. Сергей сидел, обняв Лену и был в состоянии меланхолической созерцательности, погрузившись в необыкновенность. Прочитанная в детстве книга блуждала страницами в необитаемости. Наверное, был счастлив, так ему было покойно и радостно от женщины, доверчиво прильнувшей к нему и назвавшейся его женой, от круга дружелюбных киргизов и праздничной необыкновенности вечера.
Но всё проходит. Снова появился мальчик с тазиком и полотенцем. Все снова сполоснули руки и стали подниматься, раскланиваясь друг с другом. Лену с Сергеем, Мурата, майора и ещё двоих торжественно проводили к машине, распрощались. Снова машина мчалась уже по тёмному шоссе, выхватывая фарами небольшие участки дороги. Лена сильным чувственным голосом пела цыганские романсы: «Он виноват…», «Я ехала домой…» и другие и что-то говорила о любви вселенской. У коттеджа она одарила всех поцелуями, от которых смуглые киргизские лица снова расцвели. Все обещали не забывать друг друга и расстались.
-И чтобы сказал твой умный друг? – сказал Сергей.
Лена посмотрела на него укоризненно.
Было ещё не поздно. С танцплощадки доносилась музыка.
-Потанцуем? – спросила Лена.
- Отчего же нет. У нас же чуть не медовый месяц. Только я не думаю, что очень уютно почувствую себя на молодёжной площадке. Старый, что ли стал…
- А мне сейчас не больше двадцати пяти. И я хочу крутить молодёжные головы.
- Но ты же, по слухам, замужняя женщина. Что скажут люди?
- А у меня своё кредо. Я красивая, я королева в обществе и хочу, чтобы меня все любили. В обществе я доступна всем и только в постели принадлежу всегда одному. Ты против!?
- Что ты, милая. Я тоже не люблю, когда в постели женщин больше, чем одна…И у меня нет ни причин, ни желания противиться твоим намерениям. Только что ты прикажешь мне делать в освободившемся для меня времени в те часы, когда ты будешь принадлежать всем?
- Ты меня неправильно понимаешь. Один, это один везде и всегда.
- То есть это сейчас я.! – улыбнулся Сергей. - Так я при тебе и ты хочешь видеть во мне друга и явно не торопишься со мной знакомиться.
Лена задумалась ненадолго и тоже улыбнулась.
- Ну, пожалуй, на сегодня ты прав. Это от бешбармака, от наивного восторга этих милых людей хмель в голове забродил. У нас же сегодня первый день нашей жизни, в нашем доме, в нашей дружбе.
У11.
Прозрачные дни Иссык – Кульского лета быстро разогнали в Лене недоверие от первого снежного впечатления. Прозрачная, чуть солоноватая вода, белые пески, желтые от ягод заросли облепихи, освобождённый высотой от обилия кислорода воздух, создававший изумительно лёгкое дыхание, снежные, кажущиеся совсем рядом, острые вершины гор, обрамлённые зелёными кружевами лесов и лугов очаровали непохожестью со всем виденным ею ранее. Лена просыпалась рано, расталкивала любившего поспать Сергея и отправляла его на кухню за завтраком «на дом». Пока Сергей ходил за едой, она быстро наводила пляжный туалет и набивала спортивную сумку немыслимым количеством сменных туалетов пляжного направления, что-то из еды в пакетиках и запасённые с вечера фрукты. Быстро расставляла принесённую еду, заставляла Сергея съедать всё, неизменно повторяя, что это для мужчины нужно и полезно. Потом вьючила Сергея сумкой, брала в руки транзистор, который умудрялся доставать станции Японии, Китая и Индии без ретрансляторов, и вела Сергея на озеро, на чистые пески вдали от людей и лагеря. Там она бросала все тщательно приготовленные для людных мест купальники и накидки и становилась шаловливой женщиной из Эдемского сада, не знающей забот, утрат и соблазнов шумного мира.
- Ты меня любишь? – спрашивала она Сергея, выскочив из воды и падая рядом с ним на песок, обнимая и прижимаясь.
- Люблю. Ты мне нравишься всё больше и больше.
- Я то же тебя люблю. Только ты, какой –то вялый, без резвости полдня.
- Нужно же мне хоть днём отдохнуть.
- А это уже как я решу, - смеялась Лена, поднимала Сергея и тащила в воду. Они бегали по мелководью, поднимая тучи брызг, обнимались, целовались вообще, насколько хватало резвости и озорства. Набегавшись, Лена падала на песок и говорила прерывисто, не раздышавшись –
- Хочу еды, вина, фруктов, хочу музыки и любви…
- Приказывай, повелительница, - говорил Сергей и включал транзистор.
Берег Иссык –Куля, застроенный без плана и контроля многочисленными базами отдыха, пионерлагерями, домами отдыха и даже санаториями фешенебельностью не блистал. Курортная столица город Чолпон-Ата ( Отец утренней звезды ) поделил берег между ведомствами, которые отгородились непроницаемыми заборами и, вследствии чего, не имел городской набережной. Наверное, всё когда- то будет, но пока свободным путешественникам доставалось немало трудностей. Ананьево кроме турбазы долгие годы не знало преимуществ курортного места, и было не подготовлено свалившейся на него манны небесной в виде массы людей жаждущих моря, солнца, развлечений и потому готовых тратить свои любым путём добытые деньги. Всё же райцентр построил небольшой ресторан с пивным баром в подвале этого же здания. Коопторг поставлял водку, коньяк, настойку иссык-кульскую. На берегу у турбазы стояла столовая с буфетом и пивная под названием «Паруса». Там же жарили шашлыки. Сергей знал, что он найдёт на озере. Лена, покорённая огнём горного солнца и восхищением аборигенов, на сервис не обращала внимания. В одном из магазинов в первые же дни Сергей обнаружил затянутый паутиной ликёр «Облепиховый». Он тут же не отходя от кассы, продегустировал и взял ещё полдюжины бутылок. Коктейль, изобретённый Сергеем в составе: одна четвёртая ликёра и три четвёртых столичной водки, получился изумительным по вкусу и действию напитком и стал фирменным угощением для посещавших их с Леной дом. Секрета напитка Сергей не выдавал. Фрукты продавали в торговых рядах вездесущие узбеки со своих ранних, а может круглогодичных плантаций в жарком Узбекистане. Киргизы торговали смородиной, малиной, овощами и кумысом. Ещё Лена любила семечки подсолнуха и пиво. Подсолнухи она покупала самые большие с крупными семечками, а пиво пила в «Парусах». Пиво было негодным для европейца, но в «Парусах» она совершала ежедневный ритуал. Сергей брал обычно рюмку коньяка.
- А я хочу пиво, - говорила Лена.
- Ты у меня не только певунья, но и пивунья, - улыбнулся Сергей и закурил сигарету, щёлкнув зажигалкой в виде маленького пистолета. Они сидели в кафе под тентом при полном параде: Лена в красном сарафане с букетом гладиолусов, которые она положила на стол, Сергей был в белых брюках и белой в вертикальную полоску рубашке. Лена вчера договорилась с фотографом – армянином о съёмках на цветное фото и они приготовились. Сергей не торопясь курил, пока Лена медленными глотками цедила из кружки иссык- кульское жигулёвское. На неё, как и всегда, обращали внимание. Она цвела.
- Знаешь, Серёжа, где бы мы не появились, везде производим впечатление, - говорила Лена, - И в Чолпон – ата, и в Ананьево, и на берегу. Девушка – киргизка из буфета глаз не сводит, смотрит и улыбается.
- Она у меня спрашивала, кто ты?
- И ты сказал…
- Сказал, что ты моя жена.
- И только.
- А разве этого мало – быть женой такого респектабельного джентльмена, как я. Он настолько джентльмен, что не обращает внимания на твои обворожительные улыбки, рассылаемые всем, пока он занят хотя бы у стойки, покупая для тебя пиво, на твою доступность для каждого. Кто бы не посмотрел на тебя, твой ответный взгляд даёт надежду и какое –то обещание.
- Сергей!?
- Что Сергей. Всем понятно, что женщина у этого джентльмена весьма приветлива.
- Серёжа, мы уже три недели здесь и я только с тобой…
- А с кем бы тебе ещё хотелось?
Лена взглянула на Сергея потемневшими глазами.
- А вот хотя бы с этим, что подходил.
Сергей повернулся от стойки с пивом и видел, как Лена смеялась вслед отходившему от её столика мужчине. Но он никогда не акцентировал внимание и как обычно подал пиво и сел сам с бокалом коньяка в руке.
- Поясни.
- Он пастух и предложил месячную зарплату за одну ночь.
- Так что же ты?
- А ты не улыбайся. Ты на наш месяц отпуска тратишь столько же. У него полторы тысячи рублей зарплата.
- Тогда мне совсем непонятно…
- Мне тоже. Я думаю, что он бы не прогадал. Ты скажи, была у тебя такая женщина, как я?
Сергей пожал плечами и не ответил.
- Вот так. Он после первой ночи и вторую бы запросил на коленях.
- Значит, ты за мои полторы тысячи не показала то, что покажешь за те же деньги пастуху? Так не всё потеряно, дорогая. Можно догнать, позвать и ты будешь на берегу Иссык – Куля независима и богата. Ведь не один же пастух на всём берегу. Правда, по возвращению козлом будешь попахивать, но….деньги пахнуть не будут.
- А ведь ты хамишь, Серёжа!
- Возможно, Леночка. Но я хочу, чтобы к моей жене не смели подкатываться с предложениями. Или бы получали что-нибудь другое, а не ласковые ответные улыбки.
- Но я же не жена.
- После отъезда отсюда.
- А пока жена? Да.
- Да.
- Так и я совершенно не против. Пойдём фотографироваться, а то верблюд гулять уйдёт.
Лена поднялась, взяла цветы, другой рукой взяла за руку Сергея и они пошли улыбающиеся и влюблённые, каждый со своими мыслями в голове. Сергей вспомнил неясные слова Софьи Никифоровны, что она у нас не такая…А Елене почему –то вспомнилось как Сергей заснул у неё на диване даже не попытавшись добиться её.
- А вчера, когда я договаривалась о фотографиях, Армен тоже делал намёки. Ты его сейчас не будешь убивать?
- Пусть сначала фотографии сделает. И потом – мужик не виноват. Его дело приставать, если желание загорится…
Армен и его семья: жена с малым ребёнком и два холостых брата приехали в дальние края на заработки, сняли домик на берегу и работали в цвете без конкурентов на всём ананьевском побережье, да и без фининспекции. Работали хорошо, быстро и качественно. Для антуража привезли с собой обезьянку, а здесь прикупили молодого верблюда и ишачка. Армен был рослым, с грубоватыми, но не лишёнными приятности чертами лица. Он был известен от Ананьева до Чолпон – ата и пользовался успехом у туристических женщин на турбазе. Известной наглости у пастухов и фотографов всегда хватало. Сергея Армен не интересовал, да и ни с кем он не знакомился, раскланиваясь лишь с теми знакомыми, которые получились сами собой: Мурат, майор, несколько инструкторов, директор базы, буфетчицы. Ему никто не был нужен здесь, кроме Лены.
Верблюд, ишак и Армен ждали их у своего домика. Обезьянка не вышла – заболела. Съёмку сделали на причале – Лена в красном с цветами и с ней Сергей в белом; Лена на верблюде, Лена на ишачке верхом, Лена обнимает ишачка. Когда программа была закончена, Армен попросил Лену сняться с ним.
- Как? – спросила Лена Сергея. Сергей усмехнулся и сказал негромко:
- Что ж! С верблюдом и ишаком ты снялась,
