прекрасные дамы и осыпали всех маринованными помидорами, от чего вся земля становилась кроваво-красной и нагнетала странные мысли...
Лаврентий Петрович Щетинин застонал и вырвался в коридор, где его уже ожидали четыре дюжих багатура в белых халатах. Они ловко накинули на него смирительную рубашку и швырнули на носилки.
Несчастный стонал и корчился в муках. Но то были не физические муки. Это было боль иного порядка...
============================================================================================================
Жил да был Петрович. Обыкновенный Петрович, ничем не отличающийся от других Петровичей. Любил растительный и животный мир. Призывал таких же как он Петровичей не стрелять серых волков. Ходил он по лесам, наблюдал и записывал что-то в блокнот, собираясь в старости написать мемуары и дополнить "Красную книгу Петровичей"...
Не дожил Петрович до старости. Его съели серые волки...
Его обглоданные кости валялись рядом набросками книги, в которой Петрович призывал других Петровичей, таких же как он не убивать серых волков...
1990
===========================================================================================================
РОМБОВ.ВТОРАЯ ЦАРАПИНА
(привет, Сталлоне!)
I
Иван Ромбов вошел в горд N со стороны гор. На нем были потертые джинсы, заправленные в высокие шнурованные ботинки на толстой подошве. Широкая куртка защитного цвета была распахнута, и из-под пятнистой рубашки выглядывала голубая тельняшка десантника. За плечами находился солдатский вещмешок. Любой, встречавшийся на пути, тут же обращал внимание на огромные кулаки, загорелое, обветренное лицо, пересекавшееся багровым шрамом. Злобы в глазах не было, было спокойствие, была сосредоточенность. Ромбов искал в этих горных местах своего боевого друга.
Вскоре он свернул с дороги туда, где ютились несколько деревянных лачуг, образовывая хутор. Иван постучал в дверь серого дома. На пороге появилась пожилая женщина с морщинистым лицом и бесцветными глазами.
- Здравствуйте! - сказал Ромбов, - Я служил вместе с Вахом ТАМ!!! - он вынул из кармана фотографию в подтверждение своих слов, - Вот фото.
Слеза скатилась по щеке старушки.
- В последнее время он жил у жена на улиц Лэнина, дом три, - ее горский акцент не портил общего впечатления, - Но он умер полгод назад от воспалившейся ран, который получал мой сын...
Дальнейшего Иван не слышал. Зажав уши, глючных сирен, свиста пуль и разрывов снарядов, он бежал прочь отсюда...
И как это ни странно, он вышел прямо к дому номер три, что по улице Ленина. Иван остановился.
Он так и стоял, когда рядом словно из-под земли вырос лейтенант полиции огромного роста и восточно-европейской наружности.
- Ваши документы! потребовал он.
Иван очнулся от забытья и протянул паспорт.
- Что делаете в нашем городе? - не унимался лейтенант.
- Я приехал повидать друга, но он умер.
Полицейский нахмурился.
- Приношу соболезнования, но вам лучше покинуть это место и наш город. Нам не нужны праздношатающиеся чужаки. Раз друга нет, нечего здесь и делать.
Он вернул паспорт и пропал также внезапно, как и появился...
Неведомая сила подняла Ивана на третий этаж и заставила нажать кнопку звонка.
Никого.
Постояв несколько минут, он собрался уходить, когда внизу раздались пьяные голоса подростков.
Ступеньки мелькали под ногами, он приближался к группке, оккупировавшей площадку первого этажа. Их было пятеро: четыре парня и девушка. В углу сиротливо пристроились две бутылки вина и большой граненый стакан. Ромбов не желал конфликта и попытался пройти, никого не задевая. Но здоровый парень с копной рыжих волос, особенно выделявшийся среди черноволосых горцев и хрупкой белокурой девчушки, сунув руку в карман, грубо сказал:
- Этот не из нашего курятника!
Блеск злых молодых глаз поразил Ивана, и он замер, удивленно глядя на говорившего, а тот, ухмыляясь, продолжал:
- Сейчас мы посмотрим, чему учат наших десантников в армии!
Сверкнуло лезвие ножа.
Ромбов был невозмутим и перестал моргать. Каменное лицо со шрамом раздражало юного стервеца, и он взмахнул рукой, стараясь задеть лицо Ивана...
В первый момент никто ничего не понял, только нападавший с ужасным воплем отлетел в сторону, держась за руку, которая секунду назад сжимала нож. К десантнику ринулось трое. Иван оперся левой рукой о перила, а правой о стену, и его ноги врезались в две челюсти, а спустя мгновение, протаранили третьего.
Иван осмотрелся.
Девчонки пропал и след.
Оценив состояние подростков, как нормальное, Ромбов выбрался из подъезда.
Добравшись до автовокзала, он обнаружил, что билеты будут продаваться лишь завтра с утра...
Иван Ромбов устроился на свободной лавочке и прикорнул...
II
Иван Ромбов во сне почцвствовал на себе пристальный взгляд. Он проснулся. Перед ним стоял давешний лейтенант, а рядом - сержант и два дружинника. Полисмен наставил в лоб Ивану пистолет и готов был в любой момент спустить курок.
- Я предупреждал тебя, чтобы ты убирался отсюда прочь, но ты не послушал умного совета., - прошипел лейтенант, - Теперь я упеку тебя за решетку. Ты узнаешь, почем фунт лиха!
С этими словами он провел мизинцем левой руки по щеке Ромбова. Рядом со шрамом появилась небольшая ранка.
"Первая царапина! - подумал Иван, - Первая кровь!"
- Молчишь, сука!? - вскричал офицер и обратился к сержанту, - Надень-ка ему браслеты. Едем в отделение...
III
Ивану ничего не объясняли до самого вечера. Сидя в камере, он размышлял о чем-то постороннем. Ну, посудите сами, ему нечего было предъявить, кроме потасовки с юнцами, да и то этот случай для следствия был слишком дохлым. Иван вспоминал свою службу: сопровождение автоколонн, перестрелки в горах, заложники, наступления, отступления, зачистки, солнце, солнце, солнце...
Издав жуткий стон, тяжелая дверь камеры распахнулась, и грузный старшина мягко, почти ласково сказал:
- Иван Ромбов, к следователю - на допрос!
В просторном кабинете за низким письменным столом сидел все тот же лейтенант, а по углам расположились костоломы с длинными резиновыми дубинками.
Ромбов оценил обстановку, силы были явно не на его стороне, поскольку сзади могли находиться другие сотрудники отделения полиции.
Лейтенант зарычал:
- Ты обвиняешься в убийстве трех подростков. Имеются все улики против тебя и свидетель. Завтра тебя отправят в следственный изолятор в Центр...
Иван выпрямился. Заявление полицейского его слегка оглушило, но он сосредоточился на воспоминаниях.
- ...и теперь ты подпишешь приговор... т.е. протокол допроса... - полицейский захохотал, и вместе с ним загоготали другие участники этого фарса.
Иван не дрогнул. Он пропустил большую часть произнесенного следователем, а в голове гудело: "Убийца! Убийца! Убийца!"
Кто-то толкнул десантника в спину:
- Ты что, оглох? - заорал опер и привстал.
Иван очнулся и заметил на столе четыре фотографии. На трех из них улыбались три парня, а четвертая воспроизводила три обезглавленных тела. Лейтенант достал из ящика письменного стола еще один снимок и повертел его перед носом Ромбова:
- А вот и свидетель! - на фото была та самая девочка из подъезда.
Сердце стучало как отбойный молоток:
- Я никого не убивал. Это - ошибка, - наконец выдавил он из себя и снова умолк.
Лейтенант откинулся на спинку стула и залился гадким смехом.
- Я - не убийца! - повторил Ромбов, следователь встал, и огромная ручища потянулась к лицу молодого человека.
Иван дернул головой, но длинный ноготь коснулся его носа и оставил на нем кровавый след.
"Вторая царапина!" - мелькнуло в голове, и он совершил безрассудный поступок.
Иван нанес резкий удар ладонями обеих рук в стороны, тем самым выведя из строя двух сотрудников чуть позади себя, затем в ход пошли ноги: правая, левая... Последним был вмазан в стену злобный лейтенант. На шум в кабинет спешили полицейские с автоматами наперевес. Ромбов вырубил троих и вооружившись, выпрыгнул в окно, высадив стекло вместе с решеткой. Возле забора стоял УАЗик, в его моторе копался водитель. Сбив его прикладом, Ромбов сел за руль, и машина понеслась по вечреним улочкам, петляя и путая следы...
Он бросил машину за городом и соблюдая меры предосторожности, добрался до улицы Ленина к известному дому и засел в ближайших кустах.
Вокруг было полным-полно полицейских, и среди прочих наш старый знакомый лейтенант с перевязанной головой. Насколько мог заметить Иван, лейтенант был не последний человек в городке. Суета не прекращалась до полуночи. В окнах квартиры первого этажа, где, как оказалось, в одиночестве жила "свидетельница убийства", свет то загорался, то гас. И вдруг все успокоилось.
Иван точно знал, что за дверью в подъезде находится полисмен, еще двое расположились в квартире девушки, а один засел на крыше соседнего дома с пулеметом. Иван в три прыжка оказался возле подъезда. Снайпер на крыше был настолько бдителен, что не заметил, как Ромбов придавил дверью голову полицейского так, что тот не успел и пискнуть. Иван позвонил в квартиру и спрятался за выступ. Внутри зашевелились, а когда хозяйка осторожно открыла дверь, оба шпика вырвались на лестничную площадку с пистолетами в руках. Их сразу же прищучил бравый десантник. Девушку прижала к косяку мощная рука:
- Почему ты сделала меня преступником?
- Я... я... я... меня... меня заставили, - она зарыдала. Срах застыл в ее симпатичных глазках.
- Кто? - повысил голос Иван, - Рыжий? Отвечай! У нас мало времени. Это он убил их? Ну!
- Да... да... Я боюсь! Он убьет меня!...
- Не бойся, - воскликнул Иван, а на улице слышался вой сирен и скрип тормозов. Но тормозами были и сами полисмены.
Иван отшвырнул куртку и метнулся к окну, выходящему на другую сторону улицы.
- Не оставляй меня здесь! - вскричала девушка, она потянула его за рукав.
Ромбов подхватил ее одной рукой и перелетев через подоконик, мягко приземлился на цветник, оцарапав руку.
- Третья царапина! - засмеялся он, глядя на свою спутницу.
За последние пять лет Иван Ромбов успел забыть, что такое женская красота и только в эти мгновения понимал, что потерял в жизни. Любовь с первого взгляда поразило его грубую сущность. Т.е. пока он еще не слишком догадывался о том чувстве, которое зарождалось, но оно рослол, пуская ьглубокие корни. Но довольно лирики, Иван увидел черные тени.
- Ложись, - шепнул он и прижал девушку к земле.
Собак в отделении не было, так как хулиганов и пьяниц обирали и так, а более крупных здесь отродясь не водилось.
Полицейским пришлось убираться восвояси.
- Скрылись! - махнули они рукой и матерясь, расселись по машинам...
IV
Они вышли в горы под утро и устроились в небольшой уютной пещере на ночлег. Иван завалил вход и лег на голые камни. Юля (а именно так звали его новую знакомую) положила голову ему на грудь и уснула.
Солнечный луч нащупал щелку среди камней, и Ромбов открыл глаза. Он точно знал, что сейчас десять часов утра. Юля еще спала, крепко прижавшись к могучему телу. И вновь нежные ростки чувства дали о себе знать. Ивану захотелось обнять юное создание, поцеловать и сделать кое-что еще... Ромбов покраснел и отругал себя за пошлое вольнодумство. Будить девушку не хотелось, но это было необходимо.
Они долго разговаривли. Иван (почти всегда немногословен) рассказывал про себя, но не расспрашивал Юлю. Девушка восхищенно смотрела
