придёт, — думая о чем то своём сказал Лёва, которому не улыбалась перспектива болтаться по миру, в поисках беглеца. — Вы лучше объясните тему за шкатулку, — попросил он гусара.
— Ты, въюноша, не можешь понять одного; стоимость алмаза Чёрный падишах, не соизмерима со стоимостью ларца. Тем более, что ларец никуда не исчезнет, а алмаз исчезнет вместе с поручиком. Да и мы отсюда никогда не выберемся. Не хочу тебя пугать, но по истечению некоторого времени, ты можешь тоже к нам присоединиться.
— А меня-то за что!? — ужаснулся Лёва.
— А, что неужели не за что? А ты подумай хорошо.
Лёва, по босяцкой привычке отхлебнул с горла бутылки водки: закурил и задумался.
— Что надо делать?
— Ай молодца, вот это по нашему, по-гусарски, — одобрил Лёвино решение, бывший кавалергард. — Какая, никакая карта мира у тебя есть? Давай неси. Будем плясать от печки. Пардон, — извинился бывший гусар, — от места гибели поручика. От города Пшемышль.
— Почему? — задал Лёва резонный вопрос.
— После проигрыша алмаза, на следующий день; Ганс барон Остенбахен, не вынеся позора проигрыша алмаза, скорректировал огонь артиллерийской батареи на ротный блиндаж, где мирно отдыхали русские офицеры. Выжившие после арт. налёта солдаты, ничего раскапывать не стали, а поставив памятный знак, закидали всё наскоро землёй, получив подкрепление — пошли в атаку. Где почти все, под немецкими пулемётами и полегли. Там камень с тех пор и лежит. Вот туда и направился наш поручик, туда. Больше — не куда. Понятно?
— Понятно-то, понятно, — ответил Лёва, рассматривая на карте бывшее поле битвы у Пшемышля, — а где именно, у какого села, речки, холма -ориентир какой-нибудь имеется?
— Сейчас точно узнаем. Господин барон, Остенбахен, — обратился бывший гусар, к невидимому собеседнику, — потрудитесь прояснить, где происходили эти события?
— Дела давно минувших лет? Снова Чёрный падишах? — вопросительно произнёс кто-то, на довольно правильном русском языке, с небольшим прибалтийским акцентом, — по поводу минувших событий поясняю; выше названный эпизод проистекал на поле возле селения Мостиска, русский блиндаж был возле балки, по дну которой протекал ручей.
— Сколько лет прошло, да его давно наверное откопали, чёрные археологи, — не мог успокоиться Лёва.
— Там они, никуда не делись, так и лежат вперемежку с картами. А кортик в пустом снарядном ящике, — успокоил его барон.
— Тем более поручик, со спиритом, его наверное уже выкопали! — всё никак не хотел успокаиваться Лёва.
— Кончайте, въюноша, тянуть резину, — проговорил бывший гусар, сейчас на том месте скоростная дорога, бетон быстро не взорвёшь. Вы с бароном ещё успеете, мы на Вас надеемся, — проговорил Лёвин собеседник в компьютере. — Не подведите.
— С бароном, я ещё успею?! Интересно, как Вы — это себе представляете?! Своё тело я ему не дам! — возмущению новоиспеченного князя Лёвы Давыдова, не было предела.
— Больно надо мне Ваша; потасканная, триперная, бренная оболочка, — фыркнул бывший барон. — Мне дали добро, временно правда, на тело юной невинной девицы. Помните барышню из вашего новогоднего сна? — лукаво поинтересовался он у Лёвы.
— Это тебе, внучек, стимул — дополнительный, — захохотал бывший повеса-гусар.
— Да я вроде как и не отказывался, — облегчённо вздохнул Лёва,
— Когда прикажите приступить?
— Завтра она тебя будет ждать; на вокзале, в полдень. Деньги, инструкции, билеты всё у неё. За его светлость господина барона она не знает, ему можно проявлять себя, только в экстремальных ситуациях. Она считает себя избранной, будет с тобой спасать мир. Не разочаруй её своим членом, — снова не удержался от шутки гусар.
— Если он будет совать мне его в рот, я за себя не отвечаю. Оторву! — не поддержав шутки, возмущенно предупредил барон.
***
Утром Лёва прибыл на вокзал и сразу заметил одиноко стоящую у колонны эффектную блондинку. Стараясь подсластить пилюлю, а может по совпадению, но эта блондинка была ночью в Лёвином сне, так, что войдя в вокзал он узнал её сразу. Возле её ног стоял чемодан на колёсиках, в простонародье называемый — мечта оккупанта
— Позвольте представиться — князь Давыдов, — галантно представился Лёва, целуя её ручку. — Потомок легендарного поэта и гусара — Дениса Давыдова, будем знакомы.
— Элен, хотя мне кажется, что мы с Вами уже знакомы, — пропела барышня мелодичным голосом и слегка ударив новоиспечённого князя рукой по губам, добавила. — А Вы князь однако шалунишка. Мне ночью Вы во сне понравились, надеюсь, что Вы и в жизни не хуже, но довольно лирика, — её голос внезапно огрубел, приобретя властные нотки, — билеты у нас в СВ, купе на двоих, поезд отходит по полудню. Алесс форвертс, — почему то неожиданно добавила она по немецки.
Лёве ничего не оставалось делать, как подхватив её чемодан, тащиться к поезду, стоящему уже на перроне. «Барона шутки, — подумал он про себя, войдя в купе, — ну и что с ним делать, как от него избавиться?»
— Не бзди, внучек, — услышал он неожиданно у себя в голове, голос гусара. — Прорвёмся!
— Боже мой Вы-то тут откуда?! — ещё больше расстроился Лёва.
— Оттуда. Да ты не парься — я тебе в обузу не буду. Барона надо контролировать. Я возьму его на себя. Раскинь колоду карт, да табачку хорошего сыпани в трубочку-вот в принципе и всё. Мешать вам никто не будет.
— Хотелось бы вам верить, — пробурчал Лёва, не веря ни одному слову своего собеседника, или лучше сказать соглядатая.
А тем временем Элен нимало не стесняясь, своего соседа по купе, начала переодеваться. Оставшись в одних гипюровых трусиках и явно провоцируя Лёву, она повернувшись к нему задом, наклонилась над своим необъятным чемоданом. Лёва почувствовав в мудях прилив мужских сил, было рванулся к столь обольстительному предмету женского туалета, как, вдруг, сквозь ажурную материю женских трусиков, увидел — явственно проступившее перекошенное от злобы лицо барона: «Только попробуй».
— Переодевайтесь, Элен, да пойдёмте обедать в ресторан, — поняв, что кино не будет, предложил Лёва своей спутнице.
— Сию минуточку и я готова, — сказала Элен, призывно покрутив на прощанье своим задом, от чего мужская рожа, скорчила Лёве ещё несколько гримас, накинула на себя сарафан.
— Выпьем там по чуть-чуть виски, за встречу и знакомство, — проговорила Элен, доставая из своего необъятного чемодана, бутылку виски «Белая лошадь».
— Умная мысль.
Они заняли в вагоне-ресторане свободный столик и сделав заказ Лёва разлил по фужерам виски.
— Ну-с, за знакомство, которое я надеюсь перерастёт в крепкую дружбу, — произнёс тост Лёва.
— А Вы, что, Лёва, — верите в дружбу, между мужчиной и женщиной? — явно насмехаясь спросила его дама. — Может Вы ещё и верите в любовь, после первого секса?
— Стараюсь, — опрокидывая в себя виски, пробормотать Лёва, и покачнувшись упал на пол и потерял сознание.
***
Лёва очнулся вечером, в своём купе, открыл глаза, пытаясь сконцентрировать свой взгляд на расплывающейся реальности. Ощущение своего тела, в этой уплывающей действительности было такое, как после контузии, полученной им в своё время на Голландских высотах — никакое.
— Очнулся, аника-воин? — услышал он голос гусара. — Как самочувствие?
— А где остальные? — увидев пустое купе, спросил у голоса Лёва.
— Вышли-с, ваше высокоблагородие. Как только напоили Вас в кабаке заряженной гадостью, так и смылись, прихватив деньги и карту, — просветил Лёву гусар,
— Понятно. Господин барон в своём репертуаре. Да и я хорош уши на эту сучку, развесил, ну и что будем делать дальше?
— Будешь делать, то, что ты умеешь делать лучше всего — водку пить и шмаль долбить. Ну а потом добро пожаловать к нам в бесконечность. Как тебе такая перспектива, — как показалось Лёве участливо спросил голос гусара.
— Я не хочу, я ещё не готов, — забормотал в ужасе от такой перспективы Лёва.
— Тогда подъём, аллюра три креста; умываться, одеваться, лёгкий завтрак и вперёд. Зайдёшь в соседнее купе, там увидишь пассажиров; мужик — основатель пирамиды, вывозит в кейсе, деньги доверчивых вкладчиков-пенсионеров, его замочишь наглухо, деньги заберёшь, бабу его шлюху не трогай, менты потом свалят всё на неё. Понял? А-то можешь, если боишься испачкаться, добро пожаловать к нам в бесконечность.
— Людей за меньшее уничтожают, — умываясь ответил Лёва, — а тут делов-то, гниду стереть с лица земли, что высморкаться.
— Да, там в тебе не ошиблись, — пробурчал голос гусара, — ты уж извини, без меня, я тебя здесь подожду. Отвык.
— Бывает, — ответил Лёва, выходя из купе.
Лёва дернул за ручку чужого купе, дверь на удивление открылась легко. В купе кроме спящей девушки больше не было никого. Осмотрев купе на наличие кейса и не найдя его, Лёва задумался.
— В тамбуре курит гнида, — услышал он голос гусара.
Лёва рванул в тамбур. Достал сигарету. В тамбуре стоял мужчина с кейсом куривший папироску с анашой.
— Афганская? — ещё успел спросить Лёва, перед тем, как отработанным ударом, бывшего спецназовца, послать мужика в вечное путешествие.
Подхватив обмякшее тело, он открыл универсальной отмычкой дверь вагона и аккуратно сбросил тело на насыпь.
— Не забудь кейс и сам прыгай, — дал совет голос гусара, — нам здесь делать больше нечего.
Показалась окраина какого то города. Состав начал сбрасывать скорость. Дождавшись первого фонаря, Лёва спрыгнул за ним, в освещаемое им пространство. Перекувыркнувшись через голову он влетел в темноту и врезался в подгулявшего, идущего со службы милиционера.
— Стой руки вверх, — вцепившись в Лёву ещё успел сказать милиционер, падая от Лёвиного удара на асфальт.
— Внучек, кончай глушить людей, так мы с тобой хрен куда доберёмся!
— Он сам напросился, — переодеваясь в милицейскую форму ответил Лёва.
— И то так.
***
Бензовоз залитый высокооктановым бензином, надрываясь двигателем, медленно выполз на горку. Водитель переключившись на нейтралку, поставил ногу на тормоз, собираясь спуститься с ветерком на холостых, когда на подножку его машины неожиданно запрыгнул милиционер.
— Сотрудник ДАИ капитан Петренко, — представился он, показав водителю своё удостоверение личности. — Проверка документов, съедьте на обочину, заглушите двигатель и предъявите свои документы, на машину и на груз.
— Капитан, а может договоооо… я, — затихая донеслось с глубокого оврага, куда капитан сбросил водителя.
— Я мзду не беру — мне за Державу обидно, — пошутил Лёва, заводя бензовоз.
Одев форму Лёва проверил карманы и найдя среди жмени мятых долларов, удостоверение личности, с удивлением обнаружил, что он теперь ещё и автоинспектор Петренко. С кейсом денег и удостоверением автоинспектора, найти машину и доехать до Мостиска, было делом техники. На подъезде к этому населённому пункту, проезд им загородил знак «Проезд закрыт — объезд».
— Наши куролесят, — сказал бывший гусар. — Тарань его к едрени фени! А вот и они увидев компрессор, — добавил он.
Рядом с компрессором, с отбойным
