хозяевами и свободней всех с ними держался (остальные четверо, вкдючая повара, были из местных, а местные и к иностранцами-то ещё толком не привыкли, потому вели себя с белыми пришельцами робко и настороженно).
Махатхир же был парень опытный, служивший в домах богатых арабов в странах Залива ещё в те времена, когда нефтяные шейхи не помышляли о грядущей войне и экономическом упадке, и слуг из числа мигрантов набирали охотно.
Но времена изменились, в Заливе стало беспокойно и Махатхир, помыкавшись едва ли не по всему Востоку, осел, наконец, в мирной и спокойной Нараке, где его опыт слуги пришёлся как нельзя кстати.
А ещё пригодилось его знание английского. Среди местных мало кто мог сказать хоть что-нибудь вразумительное и понятное на этом варварском северном языке. Разве только торговцы владели им относительно неплохо. Но представители торговой касты в слуги не шли.
Так что Махатхир для супругов оказался просто незаменимым человеком.
- Кто к нам пожаловал! - воскликнул Алексей, поднявшись из шезлонга.
Ира никак не отреагировала на восклицание мужа.
Обида ещё не покинула её.
Но Алексей знал, как загладить вину.
И помочь ему в этом должен был Махатхир.
- Всё готово, - сказал слуга и старинным восточным жестом приложил руку к груди.
Вообще-то так давно уже не делали... Но эти новые хозяева такие наивные, совсем не знакомы с Востоком. Махатхир давно изучил такую публику. Им нравится экзотика!
Они как дети, радуются всему необычному и, в особенности, тому, что выглядит похоже на их собственные представления о Востоке...
Востоке, которого нет. Но за деньги можно предложить и такой Восток.
Наслаждайтесь!
Махатхир, склонившись, показал в сторону бассейна.
- И джакузи? С подсветкой? - шёпотом спросил Алексей. - И кебаб?
- Всё, - подтвердил Махатхир.
И по-восточному сладко улыбнулся.
- Будете довольны...
Алексей отпустил слугу и, подойдя к полулежавшей в ротанговом кресле супруге, встал перед ней на колени.
- Пошло! И глупо! - ответила Ира и дсотала из сумочку маникюрный набор.
- Не надо! - поспешно произнёс Алексей и накрыл ладонью кожаную коробочку.
- Пусти! - возмутилась супруга.
Алексей начал целовать ей руки, и, в перерывах между поцелуями, соблазнительно нашёптывать:
- Вечер... барбекью... бассейн... купаться... водная горка... с факелами...
Ира нахмурилась и отстранила мужа.
- Постой, - строгим голосом сказала она. - Остановись! Скажи-ка теперь нормально, спокойным тоном. И не надо делать вид, что задыхаешься от восторга.
- Купаться, - сказал Алексей. - Вечером. Прямо сейчас! В бассейне.
И улыбнулся.
Улыбка вышла глупой и трогательной.
Через десять минут они весело плескались в бассейне, далеко разбрызгивая воду, едва не заливая горевшие по четырём сторонам каменной площадки зелёной патиной покрытые медные светильники в форме старинных дворцовых факелов.
Услужливый Махатхир, улыбаясь и весело напевая саравакскую песенку, жарил на гриль-решётке сочные куски баранины на косточке, щедро поливая их острым соусом.
- Хорошо! - восклицал он, услышав особенно звонкий всплеск воды. - Хорошо!
Да, прав... Легко. Беззаботно.
Прав. Отчего ей...
Ира и сама не понимала, отчего ей стало так хорошо, так спокойно и радостно стало на душе, едва погрузилась она в прохладную воду бассейна.
Будто голубая вода эта была магической... Или вся атмосфера чудесного этого вечера, подаренного ей мужем?
Она уже не злилась на него. Не дулась. Нет! Совсем! Совсем!
Просто размолвка, мелкая размолвка. Всё прошло! Всё в прошлом! Всё прекрасно!
Она обняла мужа.
- На нас смотрят, - напомнил он.
- Пусть! - воскликнула она.
Голова у неё закружилась. Свет факелов поплыл, будто подхваченный пришедшим с лесистых предгорий туманом.
Или... Нет, не туманен воздух. Просто кружится голова.
"Напряжения... нет больше... нет"
Она повисла на шее у мужа.
- Ноги не держат, - проептала она.
Алексей подхватил её на руки, приподнял, держа у самой поверхности воды.
Наклонился к ней.
И губами коснулся её лба.
- Смотри на звёзды. Ириша... Видишь, какие здесь звёзды?
Догадливый Мохатхир кинул на них косой и быстрый взгляд, и беспокойно закрутил головой. Быстро переложив на широкое фарфорове блюдо дымящиеся куски мяса, он вытер передником руки и забормотал:
- Всё сделал, сделал уже. Готово! Ухожу, сейчас ухожу. Остальные ушли уже, все ушли уже. Как распорядились, так они ушли все. И я ухожу, меня уже нет! Через три...
Он показал три растопыренных пальца.
- ...минуты у секьюрити отмечусь! Как надо, всё как надо! Порядок!
Он сорвал с головы высокий поварской колпак и поспешно, временами совершая от усердия невысокие прыжки, побежал к выходу.
- Что он там сказал? - усталым гослом спросила Ира. - Какой же надоедливый этот...
- Махатхир, - подсказал муж. - Забудь!
И покачал её на воде.
- Он пожарил мясо и исчез. Я отпустил всех слуг!
Прошептал:
- Мы одни. Совсем одни...
"Звёзды... Смотри на звёзды".
Голос мужа показался ей необычным. Наполненным необыновенной, непривычной теплотой. И, казалось ей, была в этом голосе такая милая, трогательная дрожь волнения, вызванного возрождённого, так неожиданно возрождённым чувством прекрасной и чистой супружеской любви.
"Теперь всё будет иначе? Не так, как в Москве? Сырой, серой..."
Она запрокинула голову.
Звёзды. Здесь они такие большие и тёплые. Плоды, наполненные белым соком, светящимся сквозь звёздную кожуру белым соком. Плоды на синем листе диковинного небесного дерева, плоды, налившиеся соком.
Сейчас они посыпятся сверху - прямо на голову. Будут лететь с неба - вниз, вниз.
Будут увеличиваться в размерах, расти, расти...
Какие они большие, эти звёзды! У самой земли они размерами не уступят крупным кокосам!
Белые плоды. Большие...
Срываются!
Она зажмурилась.
Он качает её как ребёнка. Мерно, убаюкивающе.
Тише, успокойся.
Он целует её.
Всё хорошо. Мир на месте. И звёзды в небе - всё ещё зреют.
"Неужели жизнь может быть такой - простой, безмятежной?"
- Сколько это будет продолжаться? - спросила она.
Тени кокосовых пальм на воде. Отражение факелов.
Он пожал плечами.
- Весь вечер, если хочешь...
Она улыбнулась.
- Нет, счастье. Вот такое... Мы вместе, одни. На самом краю мира. Можем делать всё, что захочется. Можем думать, что весь мир исчез...
Она обняла его за плечи.
- Весь мир взял - и исчез! Лёша, может он это сделать?
Алексей улыбнулся. Виновато.
"Не умею лицемерить. Хотел вот научиться... Да всё никак! Не дано!"
- Ты что? - удивлённо произнесла она.
"Знала бы она, что я жду звонка. Жду, когда мне позвонят из Лондона эти чёртовы деловые партнёры! Бизнес, кризис... Пропади всё пропадом! И Лондон, и Москва, где они волки лютые кругом! Я семью теряю..."
- Лёша, у тебя руки похолодели, - встревоженно произнесла Ирина.
И остранилась, освободилась от его объятий.
- Что с тобой?
"Надо собраться, собраться..."
Он окунулся и всплеснул руками, поднимая фонтан воды.
- Зайчонок глупый!
Она закрыла ладонями лицо. А потмо шлёпнула его по груди.
- Это ты глупый! Не брызгай! Не...
- У на сегодня особое угощение, - прошептал Алексей. - Баранина по восточным рецептам... с соусом...
Он наморщил лоб.
- Забыл... С шафраном, по моему. И этим... Мускус?
Она рассмеялась.
- Мускат!
"Нет, он точно как ребёнок! Вот и взгляд вниз... Смущён".
Он смотрел на её ноги.
- Мускатный орех. Лёшка, сколько раз тебе объяснять!
- Да, да, - поспешно согласился Алексей. - С приправами этими... Ничего в них не понимаю!
И, снова перейдя на шёпот, сказал:
- А пока...
Протянул руки.
- ...время тебя раздеть! Самое...
Она отбивалась. В шутку, конечно.
- Увидят! Лёша, переста!..
- Да нет же никого, - приговаривал Алексей, прижимая её к себе. - Я сам...
Вверх - влажная ткань. Вода ласкает соски.
Его голос срывается.
- Мы... я давно... в воде... вот так, в воде...
Вода качает, подбрасывает их. Брызги...
Шипит жаровня. Всё громче и громче. Серый дым поднимается над ней.
Другая вода, не бассейна - на коже. Другая вода, с сладковатым запахом неба, с кисловатым привкусом грозы - на губах.
Капли падают с неба. Звёзды созрели.
Она опускает вниз руку. Гладит тёплый бугорок у него под плавками.
Шепчет.
- Дождь...
Он упрямо мотает головой.
- Пусть... Хочу сейчас... здесь...
"Всё иначе?"
Шум грозы заглушил тихий телефонный звонок.
После третьего сигнала сработал автоответчик.
"Алексей Валерьевич, добрый день... или вечер? Не помню, какая разница во времени. Если разбудил, то простите ради бога! Это Корчинский Пётр Илларионович! Вы сами просили позвонить, в любом случае позвонить. Я пытался на мобильный, но там никакого ответа и переадресация не срабатывает. В общем, ваш помощник, Вениамин Миртов, вошёл в положение и дал вот этот номер. Номер личный, я понимаю... Но обстоятельства! И вы сами просили обязательно вас найти!
Так вот..."
Пауза - четыре секунды.
"Даже не знаю..."
Шипение.
"Ваши деловые партнёры отказываются вести переговоры со мной. По означенной теме им необходимо обсуждение напрямую с вами. С вами лично, и никаких иных вариантов! Поверьте, я сделал всё, что только возможно было сделать в сложившихся обстоятельствах. Доверенность их не убеждает, бумагам они не верят!.."
Сигнал автоответчика.
"Ограничение записи - три минуты".
Через полторы минуты - повторный звонок.
После третьего сигнала сработал автоответчик.
"Разъединили... Алексей Валерьевич, вам обязательно надо быть в Лондоне послезавтра. Обязательно! В сложившейся ситуации ссориться с партнёрами опасно! Учитывая их связи в правительственных структурах... Я уже предупредил вашего помощника. Господин Миртов обещал решить вопрос с билетами. Очень сообразительный молодой человек! Обязательно в Лондоне... Нужно добиться отсрочки по кредитам и убедить партнёров не выводить деньги из бизнеса. Иначе... Вы понимаете, Алексей Валерьевич... Миртов завтра утром перешёлят мне данные по рейсу, я встречу вас в Лондоне. Отчёт по размещению средств полностью подготовлен, у нас хорошие позиции..."
Пауза.
"Очень прошу!"
Конец записи.
Он влез на стол, сбросив салатницу на пол.
Звон стекла. Осколки обрызгали ноги сидящих за столом.
- Ой, больно! - воскликнула Динара.
И, наклонившись, платком провела по ноге.
- Кровь!
- Ты что творишь? - закричал Пакрин и, вскочив, попытался схватить Михаила за руку.
Михаил отпрянул и закачался, едва не потеряв равновесие.
Ресторанные столики закружились каруселью.
Лица, лица: весёлые, хмурые, смурные, мятые, равнодушные...
Лица слепились в тестяной комок. Белый, отвратительный даже на вид, не то, что на ощупь - неровный, кривобокий тестяной комок.
Красные ламповые огни гирлянд запрыгали в танце.
Жёлтые фонари взлетели в воздух и запорхали бабочками в полутьме Старой Башни.
- Граждане!..
Пакрин всё-таки изловчился, подпрыгнул и схватил его за руку. И повис.
Михаил выпрямился. Ноги шире - опорой.
И, приподняв руку, легко втащил Пакрина на стол.
- Здоров, сволочь! - восхищённо воскликнул Антон. - А я и не верил,
