отзывчивый, не без доли юмора, Василий Харитонович пользовался заслуженной репутацией ведущего хирурга в Южном Федеральном округе по травматологическим операциям.
- Где Ваша дочь?
Мать показала на Глорию.
- Красивая! А глаза какие зеленые! Таких глаз я ещё не видел. Как наши дела? Покажи ногу. Так больно?
- Нет.
- Уже полдела! А так?
- Нет.
- Отлично!
Мать понимая, что Василий Харитонович поднимает у дочери силу духа, улыбнулась.
- А вот так?
- Больно!
- Это пустяк. Мы его в Ростове исправим.
- В Ростове? – спросила Глория, раскрыв широко от удивления глаза.
- Глория! Красивое имя.
- Мне предстоит еще одна операция? Я так уже устала, доктор. У меня нет ни сил, ни воли. Я устала! Меня покинула надежда, и оставил дух. Сила моего духа на нуле!
- Ты к тому же и умная. Редкое сочетание.
- Я буду ходить на костылях всю оставшуюся жизнь. С меня достаточно! Оставьте меня в покое.
- Глория, в этом случае операция не нужна. Один разрез. Час работы. Но у них нет таких возможностей, какие есть у нас. И тебе не нужно готовиться к этой скорее процедуре, чем операции, прямо сейчас. Езжайте домой. Я попрошу Нину Мироновну, чтобы она обеспечила вас машиной, которая доставит тебя с мамой прямо к двери вашего дома. И гуляй по улице, только с костылями. Смотри телевизор, читай книги, ходи в гости к подругам, а через полгода мы пришлём телеграмму и, вы с мамой приедете в Ростов. На вокзале вас встретит наш водитель и привезет в больницу. А дальше - дело за нами.
- Вы можете успокоить и поднять дух, - улыбнулась наконец Глория, впервые за полгода.
- Парень у тебя есть? Красивый, наверно?
- Пока нет.
- После того, как станешь ходить без костылей – появится.
Незаметно вошедшая в палату Нина Мироновна стояла и смотрела на Василия Харитоновича. Она слушала, что он говорит больной и как говорит, и подумала: «Василий Харитонович избавил меня от трудного разговора с пациенткой. Какой всё же он мудрый. И мало того, поднял в девушке силу духа. Повезло Глории. Надо же! Какие силы небесные соединили их?»
- Мы вышлем тебе инструкции. Ты изучишь их и будешь выполнять всё так, как в них написано. Договорились? Отлично.
На следующий день Глория с мамой были доставлены на машине прямо к своему дому.
* * *
Дома
ОНИ ЗАШЛИ ДОМОЙ. Рекс был рад возвращению Глории. Он вилял хвостом, бегал вокруг неё, прижимался к ней, лизал ноги. Рекс был членом семьи. И то, что он так радостно встретил её, вселяло в Глорию оптимизм, возвращало былой дух, поднимало настроение.
- Как исхудал Рекс! Ничего, за полгода мы все придём в норму, а там… я верю, мам, Василию Харитоновичу. Приятный человек. Он вдохнул в меня веру. Если бы не он… я не знаю, как бы повела себя с врачами.
Мать приготовила обед. Глория лежала в своей комнате и отдыхала. Она позвонила подругам, сказала, что вернулась домой. Поблагодарила их за то, что навещали её, не забывали.
Глория получила необходимые инструкции от Василия Харитоновича из Ростова, которые он обещал ей выслать. Изучила их и строго выполняла. Она уже не стеснялась выходить на улицу с костылями, без них она не могла передвигаться. Время шло, и Глория постепенно приходила в себя - оправлялась от почти полугодичного лечения и двух операций. Антонина Арсентьевна ходила на работу. Дочь помогала ей по хозяйству. Иногда Глория ездила на такси в зону отдыха и потихоньку на костылях прогуливалась вдоль набережной. Устав, она садилась на скамейку и смотрела на людей, приехавших в город-курорт поправить своё здоровье, и на гуляющих прохожих. Так прошло три месяца. Она навестила коллектив школы, в которой работала. Пообщалась с учениками своих классов. Получила по больничному листу деньги и отдала их маме.
И всё это время она думала о предстоящей операции – третьей по счёту, и вспоминала слова хирурга: «Это не операция. Сделаем надрез и всё». Она доверяла Василию Харитоновичу. Доверие многое значит. Доверие между врачом и пациентом – особое доверие. Доверие – отношение к действиям другого лица и к нему самому со стороны другого человека, которое основывается на убеждённости в его правоте, верности, добросовестности, честности и искренности. И будущая пациентка доверяла и Василию Харитоновичу, и его словам; это успокаивало её.
- Мам, по моим подсчётам, телеграмма придёт в конце осени, может в начале зимы – в первых числах декабря, - включая телевизор, сказала дочь.
- Возможно. Было бы хорошо. Надо собирать деньги на дорогу. Если всё пройдёт хорошо, то к Новому году мы вернёмся домой.
- Сегодня уже десятое ноября. Мам, спасибо тебе за всё. Сколько ты пережила со мной – невезучей своей дочерью. Кредиты, оставляла работу, сидела, вернее, ночевала рядом со мной. Покупала лекарства.
- Ты - моя единственная дочь. У меня нет никого кроме тебя, Глория. Любая мать поступила бы так же.
- А у меня кроме тебя. Видишь, мы одни на белом свете.
- Может тебе Бог пошлёт хорошего, внимательного, чуткого, заботливого мужа.
- Мам, где ты видела таких? В кино?
- Глория, хочу тебя спросить.
- Спрашивай. Я честно отвечу.
- Временами ты становишься нервной, раздражительной, закрываешься в своей комнате. Раньше с тобой такого не происходило. В чём дело?
- Сама не могу понять, мам. Вроде всё хорошо, а потом вдруг на меня что-то находит, и я становлюсь раздражительной, рассеянной, возбуждённой; появляется усталость, в голову лезут разные мысли. Я это тоже заметила. Но это происходит тогда, когда я не принимаю таблетки, два-три дня. Стоит же принять успокоительное или снотворное, как я успокаиваюсь и становлюсь нормальной.
- Помнишь, доктор в Краснодаре сказал, чтобы ты меньше принимала снотворных, обезболивающих и транквилизаторов что ли - язык сломаешь, пока выговоришь. Это – плохо. Постепенно нужно бросать.
- Они бы лучше думали о том в то время, как лучше и качественнее сделать свою работу. Сколько я вытерпела? У них же есть справочники, по которым они должны делать подобные операции. На дворе не средневековье, когда зубы, в буквальном смысле, выдирали в парикмахерских. А переломы просто бинтовали. На дворе другие времена. Кто-то виноват, а мы влезли в кредиты. Даже два суда не помогли поставить на место этого придурка. Хоть бы, как все нормальные люди, заплатил за лечение. Да и родителей его мы до сих пор не видели. Вот и приходится глотать таблетки. Еще надо ехать в Ростов на поезде, и там деньги нужны. Деньги везде нужны. Такая уж я невезучая у тебя, мам.
- Зато красивая!
- И хромая…
Дочь с матерью сидели и разговаривали о предстоящей поездке и верили: на этот раз всё сложится удачно и Глория бросит костыли.
Глория, конечно, догадывалась: сильнодействующие препараты – опасны. Нет, они делают своё дело, справляются с болью, бессонницей, с тревогой, страхом, но попав к ним в руки, они могут не выпустить жертву из своих крепких объятий. И Глория, не подозревая этого, медленно, но уверенно шла в эти руки, в эту сеть, в эту бездну.
Прочитаем несколько инструкций по применению препаратов, которые принимала она, в больницах.
Особые указания:
Применение снотворных средств, а также транквилизаторов, может привести к развитию физической и психологической зависимости и злоупотреблению.
Риск развития зависимости и злоупотребления возрастает в случаях:
- увеличения дозы и продолжительного лечения…
- наличия тревожности…
Вот приговор! Глория не увеличивала дозы, она принимала препараты ровно столько, сколько ей было прописано. Первый случай отпадает. Вступает в «игру» со своей жертвой вторая часть первого пункта (в нашем случае без всяких сомнений) – продолжительность лечения. А Глория лечилась уже восемь месяцев; она всё это время подвергала риску свой молодой организм, принимая эти сильнодействующие препараты.
Она не знала и того, что при резкой отмене препаратов со стороны центральной нервной системы проявляются побочные действия в виде головокружения, сонливости, головной боли, враждебности, возбуждения, бессонницы, депрессии и тревоги.
В нашем случае это: бессонница, возбуждение и тревога. Особенно тревога, другими словами – тревожность, склонность индивида к переживанию состояния тревоги. Больше всего Глорию пугало и нагоняло на неё страху тревога - результат её врождённого низкого порога чувствительности. Она была чувствительным созданием. Чувствительной к любой боли, которую простой человек вытерпит без особых страданий, и к любому грубому слову. Чувствительной и красивой. И за восемь месяцев её всё ближе и ближе прибивало, как яхту потерявшую управление, к этой зависимости. А от зависимости от препаратов, как говорят психологи и невропатологи, рукой падать до наркотиков. Сколько ответственности лежит на лечащих нас врачах! И самая главная в ней – клятва Гиппократа!
Глория уже не могла прожить без таблеток и пяти дней. На неё сразу «накатывали», брали её в оборот, сжимали в свои объятия, эти самые «побочные действия». В игру вступала другая строка из инструкции по их применению: «При резкой отмене препарата…»
Двадцать пятого ноября из Ростова–на–Дону пришла телеграмма следующего содержания: «Ждём пятого декабря. Сообщите номер поезда и вагона. Вас встретят. С уважением, заведующий хирургическим отделением, Василий Харитонович Сальников».
Мать прочитала телеграмму и заплакала.
- Мам, хватит уже! И сама расстраиваешься, и меня тревожишь. Мне самой это всё порядком надоело. Эти уколы, наркозы, туман в голове, процедуры, - сказала Глория. – Я верю и доверяю этому человеку. Всё, прекрати, - обнимая мать, сказала дочь.
* * *
Ростов-на-Дону, областная больница, хирургическое отделение
АНТОНИНА АРСЕНТЬЕВНА с дочерью приехали в Ростов-на-Дону за пять дней до операции. На вокзале их встретил водитель и отвёз в больницу. Глорию определили в палату № 10, в которой кроме неё лежали ещё три женщины. Палата, в которой лежала пациентка из Горячего Ключа, была рассчитана на четырех пациентов. Пять дней её готовили к операции. На шестой день прооперировали. Операция прошла удачно и длилась всего один час. Ближе к вечеру в палату зашёл Василий Харитонович и спросил:
- Глория! Как ты себя чувствуешь?
- На этот раз лучше. И из наркоза я вышла легко, я правильно выражаюсь?
- Правильно, - улыбаясь и осматривая её, ответил хирург. – Принимай таблетки строго по часам, впрочем, их будут приносить тебе. А Вы, Антонина Арсентьевна, можете питаться в столовой. Ходите в столовую, не стесняйтесь. Через две недели, я думаю, мы выпишем Глорию, и Новый год вы встретите у себя дома.
- Спасибо, доктор, Вам за всё, - вытирая слезу, поблагодарила мать доктора. – В первую очередь за то, что проявляете к нам внимание.
- Это наш долг, - сказал хирург. – Поправляйтесь.
Хирург вышел из палаты.
Прошла неделя, Глория уже ходила сама, правда ещё на костылях. Гуляла по коридору, даже спускалась вниз, на первый этаж, и выходила на улицу. Она подружилась с больными проходившими курс лечения в одной палате с ней, среди которых была одна женщина, отличавшаяся от всех других. К ней приходили посетители в гражданской форме и в форме, которую носят полицейские. Часто приходили двое мужчин и одна женщина в форме МЧСРоссии. Можно догадаться: женщина, которую звали Зоей
