сделала жизнь - сегодняшней. Исполни обещание. Я проживу не долго. В жизни нет смысла. В моей жизни сплошная божественная комедия.
- Я это делаю, но ты всё чаще и чаще сбегаешь из дома. Не говоришь куда. Я где-то читал, что наркоманы живут семь лет… или…
- Зато каких семь лет! Тебе этого не понять. Меня лечили, но…
- Скажи, Глория, где ты сейчас находишься, и я приеду за тобой. Уже темнеет. Скажи, я вытащу тебя из этого ада.
- Ада? Из рая, ты хотел сказать.
- В прошлый раз мне потребовалось подключать мои связи, чтобы тебя освободили из участка. Не глупи, любовь моя. А сколько раз я оплачивал за тебя штрафы, забыла? Просто скажи, где ты? У Светы? У Гали? Ты в Саратовской?
- Отстань!
Глория отключила телефон. Андрей вздохнул и стал ходить по комнате. Он хромал на одну ногу. Боль давала о себе знать, и он понял, какую боль пришлось испытывать Глории почти два года! Он тронул ступню рукой, помассировал её, и почувствовал боль ещё сильнее. «Господи ты, Боже мой! Этого ещё не хватало. А у меня столько работы. Ещё Глория». После того, как он узнал о пристрастии своей любимой к таблеткам, он не перестал её любить, не бросил её и к чувству любви добавилось чувство сострадания. Сострадание означает участие, сопереживание, а тем самым и облегчение тяжёлых, неприятных чувств и требует большого внутреннего такта в отношении попавшего в беду человека. Этим попавшим в беду человеком для Андрея, компьютерного гения, как называла его Глория и коллеги по работе, была его любовь. Он позвонил по телефону матери Глории и спросил её:
- У кого может быть Глория, Антонина Арсентьевна?
- Возможно, у Светы. Она живёт в станице Саратовской. Андрей, она опять взялась за…
- Я сейчас нахожусь в доме, в станице. Приехал в три часа дня. Работал. Ждал её, мы должны были ехать в гости, но она так и не пришла. Мы поговорили по телефону, но она не сказала, где находится.
- Мне тоже, Андрей, всё это так надоело, если бы ты знал. Вначале эти операции, переезды, кредиты. Спасибо, что ты помогаешь. Теперь ещё эта зависимость. Мне стыдно перед тобой за свою дочь.
- Глория хорошая. Я думаю, ей когда-нибудь, дай Бог, поскорее, надоест этот кайф и такая жизнь, и она найдёт себя. Где же она может быть? У кого?
- Около кладбища. Света живёт около кладбища. Я думаю, она сейчас у неё.
Мать объяснила Андрею адрес, где он может найти свою невесту и подумала: «Они помолвлены. Андрей планирует жениться на Глории. Как бы дочь не испортила всё».
Андрей дохромал до машины, сел в неё и поехал по адресу, который сообщила ему мать невесты.
* * *
ПРЕДСТАВЬТЕ СЕБЕ частный дом, вокруг которого растёт высокая трава и который находится на краю станицы. Дом, в который можно войти без стука, без разрешения, без приглашения, в котором все двери открыты. Таким был дом, где находилась Глория, и в этот дом зашёл, хромая, Андрей. Представили? Продолжим.
Теперь вообразите картину, которую он увидел в этом доме. В первой комнате, большой, ибо дом состоял всего из двух комнат, на диване лежали и спали два парня, в майках и шортах, лет двадцати. У одного из них под головой находился тапочек, видимо вместо подушки, которая валялась на полу. Другой спал и во сне отмахивался от кошмаров, снящихся ему, или которые ему снились и пугали его. Рядом, на большой кровати, спали три девушки. Они тоже были в майках и шортах. Одна то и дело подёргивала ногой. На второй девушке лежали ноги третьей, разговаривающей с кем-то во сне.
На столе в беспорядке лежали шприцы, таблетки, кусочки сахара, закопчённые ложки, хлеб, колбаса вокруг которой летали мухи, и журнал. И всё это освещала лампочка, всего одна лампочка, закопчённая дымом сигарет и папирос. Словом, выражаясь определённым языком - это был настоящий притон.
Андрей вздохнул. Его мутило от запахов. Он прошёл во вторую, маленькую комнату и увидел лежащую поперёк маленькой кровати Глорию. Её ноги свисали с кровати и касались пола. Голова тоже свисала с кровати, а волосы, её длинные, роскошные волосы, как и ноги, касались досок пола.
Андрей нашёл выключатель, включил его. Свет в этой комнате оказался ярче. Подошёл к невесте, перевернул её, пощупал пульс, посмотрел на вены её рук, и, не увидев следов от иглы, был приятно удивлён. «Скоро проснётся», - подумал он.
Увидев сумочку невесты, взял её и отнёс в машину. Вернулся, поднял Глорию с кровати, перекинул её через плечо и понёс к машине.
Когда он укладывал её на заднее сидение, она ударилась головой о дверь. Но не сильно.
- Осторожней, - вдруг сказала невеста.
"Просыпается", - подумал жених.
Андрей завёл машину и повёз Глорию домой. Вернее в дом, оставшийся в наследство Глории после смерти бабушки. В нём они и живут, почти год. Мать Андрея, Камилла, живёт в Горячем Ключе, в квартире, в которой жили её родители. После смерти мужа она жила в ней с сыном. А после того, как сын ушёл жить к невесте, осталась одна.
Машина отъезжала всё дальше и дальше от дома, в котором остались пять человек. Эти ребята и девчата не занимались ни любовью, ни сексом, а просто «оттягивались на всю катушку», как говорят, и Андрей об этом хорошо знал. Он мог простить Глории всё - только не измену. Полиция знала хозяйку дома, то бишь «притона», и неоднократно штрафовала её за употребление наркотиков. У Светы забрали двух несовершеннолетних детей и определили их в дом-интернат. Когда хозяйка дома не употребляла наркотики, она становилась обычным человеком, и сразу ехала в дом-интернат навестить своих детей, скучающих по матери. А с первого января, как это бывает у алкоголиков, наркоманов, курильщиков, решила завязать с «этим делом» вообще. И, в первую очередь, вернуть детей, и жить жизнью, которой живёт большинство простых россиян.
* * *
ГЛОРИЯ ПРОСНУЛАСЬ. Привела себя в порядок, выпила таблетку аспирина и стала готовить завтрак. Пальцы её рук слегка дрожали, и она никак не могла зажечь спичку. «Чёрт, чёрт, чёрт», - обжигая пальцы, то и дело кричала она. Проснулся Андрей. Услышав доносившиеся с кухни звуки, он понял: невеста готовит завтрак. Он встал с дивана, оделся и хотел идти в ванную комнату, но, наступив на правую ногу, закричал «Ой!» и сел на стул.
Прибежала Глория и спросила:
- Что с тобой, любовь моя? – Подошла и поцеловала его, чувствуя перед ним вину за вчерашний день и вечер.
- Ногу подвернул. Работал вчера за компьютером, не заметил как «отсидел» ногу. Встал и направился к телефону, чтобы позвонить тебе, но нога «не пошла». Тут я и грохнулся. Упал на пол, ударился плечом о стул и подвернул стопу правой ноги. Может даже сломал какую-нибудь косточку.
- Покажи. О! Да она опухла. Попробуй пройтись по комнате. Вставай. Давай же!
Андрей прошёлся по комнате и со стоном снова сел на стул.
- Не могу. Не чувствую боли, пока хожу и не наступаю на пятку.
Глория рассмеялась и сказала:
- Теперь нас будут называть - хромающей парой. Я это прошла. Теперь хожу, почти не хромая, если, конечно, не хожу долго, тогда нога устаёт. Сиди, я наложу тебе компресс из мази. Пошевели пальчиками.
- Больно!
- А ты как думал? Не знала, что работая за компьютером, можно получить травму. Даже смешно! Извини, я вчера всё испортила…
- Как видишь – можно, - ответил Андрей, делая вид, что не расслышал последних слов раскаивающейся Глории.
Она смазала место ушиба противовоспалительной мазью и наложила на неё компресс.
- Сегодня тебе, мой дорогой, нужно целый день полежать в постельке. И положить ногу на подушку, чтобы она была выше другой. К вечеру, возможно, опухоль пройдёт, если будешь лежать, а не ходить. Надо же!
- Я вчера почувствовал то, что ты чувствовала, как страдала, когда…
- Не надо. То, что я пережила, не пожелаю и врагу. Слава Богу, у меня их нет.
Они позавтракали, и так как вся ступня у Андрея действительно болела и не давала ему ходить, он лёг в постель и выполнил всё, что советовала ему Глория.
Глория, чувствуя свою вину, легла рядом с ним. Они лежали и думали: кто же начнёт первым? И она сказала:
- Андре, мой милый Андре, прости меня. Больше такого не повторится, обещаю.
- Это я уже слышал, - ответил он.
- Я – плохая. Я, наверное, вчера столько наговорила тебе глупостей? Забудь. Прошу тебя.
- Как забыть? Как забыть, Глория! Это же не первый раз.
- Придёт время, и ты будешь гордиться мной.
- Сомневаюсь, если ты будешь продолжать вести такой образ жизни, то я сильно сомневаюсь в этом.
- Мы не женаты, и ты можешь уйти, - тихо сказала она. – Я понимаю, Андре, что тебе нелегко. Но это – болезнь… И если ты уйдёшь… Я пойму тебя.
- Уйти?! Мы помолвлены. Я люблю тебя. Ты этого не чувствуешь?
- А я тебя, - прижимаясь к жениху, улыбнулась невеста.
- Так завязывай с этим делом, ради нашей любви! Ради наших детей, которых мы будем любить, растить, воспитывать...
Глория сделала глубокий вдох и промолчала. Она встала и пошла в другую комнату.
"Переживает", - подумал Андрей. – "Ей и самой стыдно, а тут ещё я – воспитатель нашёлся".
Вдруг Глория закричала. Андрей соскочил с кровати, и, прихрамывая на одну ногу, быстро пошёл в комнату, откуда доносился крик.
- Где мой медвежонок? Куда он пропал?
Она была возбуждена. Заглядывала под койку, рылась в вещах. Андрей смотрел на неё и удивлялся. «Как она любит этого Панду. Ещё одна проблема», - подумал он и вспомнил, как завернул его в наволочку и положил под больную ногу.
Он подошёл к постели, вытащил из наволочки медвежонка и крикнул:
- Глория, я нашёл его. Вот твоя любовь! Сидит на стуле и ждёт тебя.
Она взяла медвежонка, поцеловала его и прижала к груди. Она успокоилась, словно это создание из плюша успокаивало её как сильнодействующий транквилизатор. Она пришла в себя. Они лежали и говорили о вчерашнем дне.
- Андре, ты так вчера красиво говорил со мной по телефону, словно читал текст из книги. Мне это понравилось. Ты так поэтично пересказал нашу историю любви, конечно история ещё только начинается, учится ходить, как любой малыш, но мне понравилось. Тебе нужно писать книги. Я всегда мечтала, да и сейчас мечтаю, написать книгу. Ты не пробовал? У тебя получится. Блестящий текст. Откровенный.
- Нет, не пробовал. Это говорило с тобой моё сердце, любовь моя.
- Вот видишь, и сейчас у тебя получилось. А ты уверен, что в вашем роду не было поэтов, писателей, художников, словом – творческих людей? Что ты знаешь о своих предках? Возможно, среди них были известные люди. Вот я ничего не знаю о своих родственниках. Ты маму спрашивал?
- Зачем? Да она, ничего и не говорила такого. Помню из далёкого детства: как-то раз, мы ездили в какую-то станицу, к деду, её отцу. Мы были у него три дня. Я играл с ребятами, ел малину, клубнику. Припоминаю сейчас, правда, смутно, что по ночам дед писал. Ложусь спать - он пишет - проснусь, он пишет. Все ночи так и прописал, пока мы были у него. Помню, и днём иногда садился за стол и писал. Приезжали гости к нему и дарили книги… Короче всё смутно, Глория. Зачем тебе? Может, он был бухгалтером. Или…
- Вот видишь, у тебя дар. Если он был писателем, должен быть и архив.
- Я…
- Компьютерный гений, - перебила Глория. – Возможно, это когда-нибудь выяснится, и ты узнаешь о своих предках. Я бы хотела знать о своих родственниках. Уже повторяюсь. Так ты меня простил, любимый?
- Так и быть, прощаю. Ступня побаливает. Дёргает и болит.
- К вечеру пройдёт. И
