прямо здесь, сейчас, за хрящастый кадык и предложить на выбор два варианта. Или он сдает мне всю городскую наркоцепь, или я пакую его в камеру как одного из учредителей и, естественно, руководителей славной хитрой платежной конторы под названием «Гражданская инициатива» (а то, что он, Скрипач, учредитель и руководитель, это я знаю совершенно один и совершенно точно. А вот кто мне эту пикантную новость сообщил – тс-с-с…Как говорил дедушка Дзержинский, наши люди - дороже золота, а с мертвого агента ничего не спросишь). Эти «граждане», раньше назывались тоже «инициативой», только «Социальной», и выступая ещё этими самыми «социалистами», в легкую кинули лохов, пожелавших приобрести шикарные квартиры аж чуть ли не в самом центре города, всего-то навсего на сто пятьдесят миллионов. Ерунда какая. Всего-то афера в особо крупных размерах, всего-то лет на десять отдыха в солнечном Коми. Если, конечно, следователь докажет. А он ничего не докажет. У него конкретных фактов нет. Хотя, конечно, если я ему помогу... А я ведь могу… Я много чего могу!
Но нет, не буду я раньше времени огорчать «гражданина»-господина Заклунного Фэ Тэ. Он еще не сыграл мне на м о е й скрипке свой главный и, думаю, совершенно неожиданный для него менуэт. Поэтому я поднимаю голову и смотрю ему в его честные воровские глаза. Глаза господина Заклунного откровенно смеются.
-Ну вот и ладушки, - говорю я, давая понять, что прелюдия закончилась
и пора переходить к главной теме.
- Ладушки, - легко согласился Скрипач. Похоже, кривляться ему совсем не надоело. – Наркоши?
- Ну, Федос Тимофеевич! Нет слов! – и в знак восхищения его проницательностью я развел в сторону руки. Скрипач задумчиво пожевал губами, потом вытянул их дудочкой, опять поскреб свой знаменитый лилово- сливовидный нос. Все эти обезьяньи манипуляции должны были продемонстрировать собеседнику глубокий мыслительный процесс. Что ж, думать Скрипач действительно умел. Если бы не умел, то с той информацией, которой располагал и умело пользовался, он долго бы не прожил. Не дали бы.
Да, я прекрасно понимал эти его душевные терзания- почесывания. Сдавать или нет - вопрос деликатный, здесь запросто можно не только авторитета- жизни лишиться. С другой стороны, воры старой закалки (а Скрипач принадлежал именно к таковым) наркош не жаловали и серьезных дел с ними старались не иметь. И если и пускали в свою среду, то в любом случае только на подхват, на разовые, второстепенные роли.
- Я, Федос Тимофеевич, смотрю на жизнь реально и поэтому понимаю, что победить эту заразу невозможно, - сказал я, тщательно подбирая слова. Разговаривать с Заклунным – это всё равно что идти по минному полю. Чуть ошибёшься – всё, сливай воду. Ни слова не скажет.
- Кто уже в это дело въелся, того мы не остановим. Это я тоже понимаю, да и чёрт с ними. Но наркоши подбираются к школам, а вот этого допускать никак нельзя. Никак. Поэтому здесь все средства хороши.
- И даже незаконные? – прищурился старый вор. Понятно – проверяет. Хороший вопрос. На засыпку.
- Я же тебе отвечать не буду, - сказал я как можно душевнее. – Взрослые же люди. Чего врать-то?
Заклунный поморщился, свесил руки с колен. Да-а-а, ситуация…
- Если бы эти твари не полезли в школы, то я бы… - и Заклунный оборвал сам себя на полуслове. Я понял: если бы не школы, то он ничего бы мне не сказал. Но в школе номер пять училась его племянница, единственная оставшаяся в его изломанной и запутанной жизни отрада. Я знал, что он за девочку кого угодно порвёт, несмотря на звания и чины, и, каюсь, сейчас этим пользовался. А что делать? С волками жить – волкам и кланяться…
-Хорошо, Антон Николаевич. Я вам назову одну фамилию… - и Скрипач опять поиграл губами. – А назову её потому, что он уже «сгорел». И если его как можно быстрее не остановить, то он потянет за собой уважаемых людей. Это… - и старый вор назвал мне фамилию одного из руководителей нашего родного милицейского Управления…
