твоей комнате… Какие-то изрезанные женские тела на фотографиях…
- А, это мое новое дело! – невозмутимо ответила я, мысленно посетовав на то, что не успела вовремя спрятать материалы, и весело добавила: – Идите лучше сюда, помогите мне с салатом…
- Подожди, я не поняла, - возмущалась мать, заходя на кухню и подходя ко мне. – Ты, что, защищаешь того подонка Кинга, который зверски убил этих невинных девушек?
- Да, представляешь, я его защищаю! – с жаром и гневом выпалила я. – Это мой долг. Иначе скоро он будет казнен!
- Так ему и надо! – вмешался отец. – Убить такого мало!
- Убить?! – резко отреагировала я. – Какое варварство! Мы – величайшая страна в мире, у нас компьютеры, сотовые телефоны, ракеты и все такое… Мы проповедуем всему миру гуманизм и права человека! А сами до сих пор уничтожаем людей, словно диких животных! Хотя некоторые хозяева и собакам позволяют умереть своей смертью! В то же время мы убиваем людей во благо общества, как первобытные дикари! Какой позор!
- Дура ты! – в сердцах закричал он. – Как ты не понимаешь, любая мать, у которой убили ребенка, будет желать казни убийце! А ты ничего не понимаешь, потому что не знаешь жизни! У тебя даже детей нет!
- Да?! А вы-то оба, хоть знаете, что такое пожизненное?! Нет?! Хотите, свожу вас на «экскурсию»?! И вы увидите, каково это - до конца дней сидеть в каземате 2 на 2 метра и спать на жалкой койке возле параши! Так есть ли смысл лишать их даже этого подобия жизни, за которое они так отчаянно цепляются?!
- А почему государство должно их содержать?! – не унимался отец.
- Государство, у которого достаточно средств для олигархов, должно найти денег и для них – этих несчастных и отверженных!
- Что заставляет тебя жалеть этих негодяев и корчить из себя мать Терезу?!
- Потому что никто от этого не застрахован, - отвечала я. - Скажите, если бы я оказалась там, в камере смертников, вы рассуждали бы так же и так же требовали бы моей казни?!
- Перестань нести чушь! – потребовал отец. – Причем тут ты?!
- Прекратите оба! – не выдержала мать и уже обращалась ко мне: - Конечно, нет, мы не хотели бы твоей казни! Но ты бы никогда туда не попала. Ты хорошая!
-Мать Кинга думала точно так же! Представляете, У НЕГО тоже есть мать, которая его обожает, им дышит и которая никогда не думала, что он попадет в камеру смертников. Она его носила на руках, растила, баловала… А теперь беспомощно ждет, когда его убьют! Ты представляешь, что это такое?! И что она чувствует?! Кстати, я видела ее сегодня…
Возникло мучительное молчание.
- Прости, девочка, - начала мама. – Конечно, ты права. А мы сказали, не подумав…
Отец, было, сурово взглянул на нее, но тут же отвел взгляд и в смущении опустил голову…
Конфликт был исчерпан. Мы помирились и расстались друзьями, но на душе остался неприятный осадок…
На другой день я купила для Кинга Библию – тщательно выбрав самый дорогой и красивый экземпляр. «Дорогому мистеру Чарльзу Кингу от настырной Мэри на добрую память. Храни Вас Бог!», - приписала я на внутренней стороне обложки. Зачем эти сантименты? Не знаю. Наверное, обычное сострадание к обреченному. Желание хоть чем-то порадовать его… И, предвкушая его улыбку, я сама невольно улыбнулась…
7
Следующие дни были напряженными до предела. Я усердно анализировала факты из жизни Чарльза Кинга. Кем он был? Его интересы, увлечения друзья? Я нашла людей, которые знали его с детства. Сведения миссис Кинг совершенно подтвердились – их семья была почти образцовой – ни пьяниц, ни наркоманов, ни психов, ни извращенцев там не водилось. Родители Чарльза отличались глубокой религиозностью, добротой и честностью. Естественно, даже у них не всегда все было безоблачно, но, в целом, семья благополучная. Так в один голос говорили мне знающие Кингов люди – друзья, соседи и знакомые.
Следующей моей целью была школа, где учился Чарли. Преподаватели и одноклассники характеризовали его как очень способного, но замкнутого и задумчивого ребенка. Он внушал симпатию, притягивал к себе людей, и сам был очень общителен и добр по отношению к ним, хотя нередко искал уединения. Что характерно, он почти никогда не предавался сомнительным мальчишеским забавам вроде поджигания мусорных урн и мучения животных. Он вообще всегда казался гораздо взрослее своих лет.
В университете – то же самое. Чарли был юным гением, любимцем профессоров. У него было высшее образование по психологии.
Я пообщалась с друзьями его юности – те уверяли, что более замечательного, доброго, верного и надежного друга, чем Чарльз Кинг, невозможно себе представить. Прекрасное чувство юмора и обворожительная улыбка делали его душой любой компании.
Девчонки липли к нему стаями, но Чарли был очень застенчив по отношению к ним. Первый поцелуй – в 18 лет, начало интимной жизни – в университетские годы; секс его не только не привлекал, но и разочаровывал. Природное целомудрие Чарльза вызывало даже насмешки других парней, с головой окунувшихся в омут «взрослой» жизни. Однако несколько мимолетных романов у него все же было.
Казалось, он мечтал о возвышенной и чистой любви, но его горячо любимая девушка – Джезабель Робсон – бросила его, и этот разрыв Чарльз переживал мучительно больно.
Более зрелые годы. Он устраивается работать психологом на горячую линию для самоубийц, где спасает молодого человека от суицида. Более того, однажды он избавил незнакомую девушку от приставшего к ней хулигана и спас из пожара маленького ребенка. А однажды Чарльз даже помог полиции найти преступника, составив его на удивление точный психологический портрет.
Через некоторое время после разрыва с Джезабель Робсон Чарльз женился на красивой и хорошей девушке по имени Кэролайн Филдинг, брак оказался счастливым, и вскоре у них родилась дочь Дейзи. В это время Кинг не только продолжал работать психологом, но и начал учебу на юридическом факультете, получая второе высшее образование. Он мечтал стать непревзойденным адвокатом. Он организовал юридическую кампанию, которая безвозмездно оказывала помощь малоимущим гражданам. Кроме того, Кинг делал первые шаги в политике с целью бороться за права афроамериканцев и бедных людей. Особых проблем с алкоголем (не говоря уже о наркотиках) у него вроде бы не наблюдалось.
Но вдруг Кинга арестовывают по обвинению в чудовищных убийствах и изнасилованиях молодых девушек. Все люди, знающие его, в глубоком шоке, но доказательства его вины неопровержимы…
Однако даже в заключении Кинг продолжал отстаивать права «цветных» арестантов, требуя для них улучшения условий содержания, и эти акции увенчались успехом. А соседи по камерам – Ник и Джефф – и вовсе привязались к нему самыми крепкими узами дружбы…
8
И тут я окончательно запуталась. Передо мной предстали 2 совершенно разных человека: один – дьявол во плоти, безжалостный убийца, чудовищный мясник и грязный извращенец, которого страшно даже вообразить; другой – сострадательный филантроп, умный, целомудренный, верующий, добрый, обаятельный и надежный человек, любящий отец и муж. Как такое могло быть?! Первое, что приходило на ум, раздвоение личности. Но судебно-медицинские экспертизы такого диагноза не выявили и признали его полностью вменяемым. Это повергало в шок. Может быть, экспертиза выносила свое решение субъективно, исходя из своих негативных чувств к подсудимому, а также под влиянием общественного мнения, требующего для него казни? Понимая, что дело Кинга безнадежно, я решила, что называется, идти от противного – опираясь именно на факты его нечеловеческой жестокости, доказать его невменяемость и тем самым добиться отмены смертной казни.
Шли недели, сплетаясь в месяцы. Навещая Кинга в тюрьме, я и сама не замечала, как все более привязывалась к нему. Я сочла своим долгом начать расследование заново и лично пообщаться со всеми участниками того процесса, и передо мной возник целый калейдоскоп адвокатов, прокуроров и судей. Как я узнала, все они были хорошими профессионалами. Но даже самым хорошим специалистам с Кингом было нелегко.
- Он избрал просто самоубийственную тактику, - сетовала адвокат Синтия Мэйсон. – Вместо того, чтобы признать себя виновным (на что он никак не соглашался) или хотя бы разыграть раскаяние на суде, он пытался всех уверить в своей невиновности, хотя улики против Кинга были просто железными! Просто безумие с его стороны! Не удивительно, что мы проиграли.
Особенно меня впечатлил странный диалог с адвокатом Джеком Гудом.
Услышав, что я по делу Кинга, Гуд тяжело вздохнул.
- Знаете, мисс Бейкер, я такой же противник смертной казни, как и Вы. Кинга я тоже спасти пытался, о да! Но он один из немногих, кого мне не было жалко, понимаете? Стыдно признаться, но мне хотелось своими руками прикончить это воплощенное Зло, чтобы освободить от него мир…
- Он хоть раскаивался в том, что совершил? – поинтересовалась я, удивившись жестоким словам коллеги.
- Раскаялся? – лениво отозвался адвокат. – Нет, нисколько. Единственное, о чем сожалел Кинг, так это о том, что его лишают жизни…
- То есть… - попыталась резюмировать я. – Вы считаете его совершенно безжалостным социопатом?
- Не совсем, - парировал мой коллега. – Однажды произошел случай, убедивший меня в обратном… Тогда, во время нашего разговора он вдруг заплакал, как ребенок… я никогда не видел его таким… и сказал мне: «Джек, я очень хотел быть хорошим, но я не таков»… Впервые я видел, чтобы Зло плакало, а он – настоящее Зло, поверьте мне.
Сильно огорчившись от этих слов, я направилась к судье.
- Конченый он человек, этот Кинг, - тяжело вздохнув, заметил слуга Фемиды. – Но на редкость очаровательный, умный и талантливый…
- Правда? – удивилась я. – Позвольте спросить, сэр, что именно Вы имеете в виду?
- Его обаяние. Он мог кого угодно очаровать. Знаете, что самое обидное? Что свой огромный талант он бездарно растратил, употребил во зло… Он мог бы стать великим человеком. Я был бы счастлив видеть его своим коллегой. Именно так я ему об этом и сказал.
- То есть, в известной степени, Вы испытывали к нему сочувствие?
- Да, - согласился судья. – И даже симпатию, хотя понимаю, что это звучит странно. История Чарльза Кинга – глубочайшая трагедия блестящего и перспективного молодого человека, избравшего кровавый путь.
- А почему приговор был так суров? – поинтересовалась я. – Почему не пожизненное?
- Он крайне опасен, сбежал после ареста…
- Знаю, знаю, - согласилась я.
- К тому же, слишком много человек пострадало от него. Речи не могло идти о том, чтобы сохранить ему жизнь. Присяжные были единогласны. Да и общественность была бы в ярости.
- Понимаю, - грустно сказала я.
Третьим моим собеседником оказался прокурор Томсон, человек очень талантливый, даже гениальный.
- Господин прокурор, Вы помните дело Кинга? – поинтересовалась я.
- Еще бы! Самое кошмарное дело за всю историю современности!
- Кинг совершил ужасные преступления, - согласилась я. – Но я не могу отделаться от мысли, что он невменяем.
- Невменяем?! – возмутился прокурор. – Да он хитер и изворотлив, как сам дьявол. Каждое свое преступление тщательно
