Костю, да и девочка была в том опасном возрасте, когда просыпаются чувства. Курулёва была уверена, что сумеет защитить своих детей от любых напастей, но всё-таки её грызло сознание, что квартира рядом пустует и будет заселена неизвестными людьми.
- А хорошо, что старика больше нет, - высказал своё мнение её сын, четвероклассник Костя, обращаясь к старшей сестре.
- А мне его жалко, - ответила та. - Мне даже видеть его дверь неприятно.
Мальчик пренебрежительно фыркнул.
- Ну и дура. Зато теперь туда переедет кто-нибудь поинтереснее. Что было толку в этом Петре Захаровиче? Разговаривал только с Алевтиной Ивановной. Вот приехал бы на его место кто-нибудь вроде Сашки, поступил бы в наш класс, и мы бы с ним дружили. Хорошо бы он увлекался компьютерными играми.
Мать, слышавшая этот разговор, подумала, что, и правда, было бы неплохо иметь соседом приличного мальчика, который стал бы для её сына другом. Не надо будет волноваться, что Костя где-то задерживается, всегда известно, что ребята или у них дома, или в квартире рядом.
Казалось бы, родственнику Алевтины Ивановны Лёшке Давыдову, запойному пьянице и совершенно никчёмному человеку, не должно быть никакого дела до умершего старика, но он оказался единственным человеком, который пожалел лишь о его одинокой смерти и ни разу не подумал ни о его квартире, ни о предполагаемых новых жильцах.
Пожалуй, только Аню, или Анну Юрьевну Дмитриеву, соседку Светланы слева, нисколько не взволновала смерть Петра Захаровича, потому что она почти никогда его не видела, приезжая в Москву крайне редко, проводя время преимущественно на своём любимом садовом участке и лишь месяца на четыре, когда холода не позволяли ей жить в скромном домике, уезжая в Египет. Светлана писала ей по Скайпу о московских новостях, но ведь всем хорошо известно, как далеко отстраняется человек от событий, которые происходят за сферой его жизненных интересов. По этому поводу в народе сложили очень меткую поговорку: «С глаз долой - из сердца вон».
Понемногу смерть Петра Захаровича не то, что совсем забылась, но уже не вспоминалась, потому что каждый из его соседей был занят своими собственными делами и заботами, и лишь опечатанная дверь свидетельствовала о том, что он здесь жил, а теперь никто не живёт. Даже приезд неведомых новых жильцов перестал будоражить умы людей, потому что это событие уже обсуждалось не раз, ничего нового по этому поводу никто не мог сказать, а бесплодные рассуждения на одну и ту же тему быстро надоедают. Наверное, дольше всех о старике думала Светлана, потому что каждый раз, выходя из дома, она упиралась взглядом в полоску бумаги с печатями. Но и она, уехав на дачу и не видя перед собой вещественное напоминание о бренности всего сущего, почти перестала вспоминать об одиноком, никому не нужном человеке. Увы, такой конец ожидает многих из нас.
Глава 2
С насиженного места
Полетаев, с утра уже два раза споткнувшийся об упакованные в большой мешок для мусора книги, отставил внушительных размеров тюк в сторону. Подумав, он сделал ещё лучше: ухитрился уместить его под столом, занимавшим середину комнаты, куда, казалось, невозможно было ничего добавить. В квартирке царил подходящий для нынешних обстоятельств беспорядок, потому что вещи, которые он уже рассортировал по назначению, повсюду лежали аккуратными (по его мнению) стопами. Вот ведь странность: когда такую кучу уберёшь в шкаф, она делается там незаметной, а едва вытащишь - кажется необъятной. И комната у него большая, да ещё приличная кухня, немаленький коридор, а места для мешков и тюков катастрофически не хватает. И когда он успел столько нажить? Вроде, вкусы у него скромные, «вещизмом», как любили раньше выражаться, он не страдал и не страдает, а на поверку выходит, что он буквально завален вещами. Правда, большую часть их составляют книги и коллекции, но и бытового хлама оказалось позорно много.
Переезд. Это слово первым всплывало в сознании, когда он просыпался, отравляя ему весь день. Даже во сне его не отпускало ощущение чего-то тягостного, неприятного, ненужного, но неизбежного. Как он не хотел этого переезда! Наверное, чем старше человек, тем труднее ему покидать насиженное место. Да, именно насиженное место. Это выражение очень нравилось Полетаеву.
Он поспешил заглушить в себе горечь ожидаемых перемен и направил все помыслы на дела насущные. Особо необходимых дел у пенсионера не было, но он сам выдумал их такое количество, что удивлялся себе. Некоторые занятия, отнимавшие массу времени и сил, были ему абсолютно ни к чему, но он, кляня себя за ненужное упорство, день за днём выполнял намеченные задания. Зачем ему, в его-то годы, а было ему, как-никак, за семьдесят, нужен немецкий язык? Он начал его изучать для того, чтобы тренировать память. Хорошо, положим, это полезное занятие. Английский он знал и поддерживал его на надлежащем уровне, читая английских авторов в оригинале и временами разглагольствуя сам с собой на этом языке, поэтому для тренировки памяти это не годилось, а немецкий с его трудной грамматикой как раз подходил для таких целей. Но зачем ему ещё и испанский? Толя однажды показал, как можно использовать социальные сети «В контакте» и «Ютуб», чтобы помочь себе в изучении немецкого, и Полетаев нашёл там много полезного. Там же он натолкнулся на уроки испанского языка, заинтересовался ими и для чего-то включил в список каждодневных дел. Он бы не сказал, что новый язык был сложен и отнимал у него много сил, но если вначале он тратил на него не больше пятнадцати минут, то потом, когда к лексике добавились многочисленные окончания глаголов правильных, неправильных, настоящего, прошедшего времени, а также многое другое, эти четверть часа переросли в час, который добавлялся к прочим делам. А тут ещё занятия точными науками, чтобы тренировать на этот раз не память, а мозг. Когда он вышел на пенсию, лавина свободного времени, обрушившаяся на него, настолько его ошеломила, что он испугался, как бы безделье не отупило его, не лишило способности ясно мыслить. И тогда, чтобы занять себя, а попутно поддерживать в прежней форме мыслительные способности, он принял роковое решение, за которое расплачивался до сих пор. Что же он сделал? Он выписал на листе бумаги список школьных предметов и выбрал для себя математику, физику и немецкий язык. Кроме этого, он расширил круг чтения, воспользовавшись тем, что это можно делать теперь не урывками, а по желанию, которое никогда не проходило. Он даже задумался, а не научиться ли ему заодно вязать, потому что когда-то его восхищала сноровка некоторых женщин в этом трудном деле, но он оставил заманчивую мысль от элементарного стыда, едва представил себя, старого археолога, в роли паука, неумело плетущего что-то вроде паутины. Но и того, что он для себя выбрал, было много. Вновь почувствовав себя занятым человеком, он сначала с удовольствием посвящал несколько часов в день этим занятиям, не забывая вместе с памятью и мозгом тренировать ещё и тело. Остальное время, вначале показавшееся ему обширным, он посвящал своей работе, опираясь на собственный опыт и знания и жадно собирая всё новое, открытое, а вернее, откопанное, в истории древней Руси. Потом его стали просить время от времени читать лекции. Сначала он обрадовался, вновь ощутив себя востребованным, но приглашений стало поступать всё больше, и скоро выяснилось, что времени пенсионеру катастрофически не хватает. Вроде бы, мысль бросить заниматься бесполезными науками напрашивалась сама собой, но он с упорством фанатика цеплялся за математику, физику и немецкий язык, потом добавив сюда и испанский.
Сейчас было раннее утро, Полетаев только недавно встал с постели, произвёл кое-какую уборку, выпил чашку чёрного кофе и стал одеваться для ежедневной полуторачасовой утренней прогулки. Это он тоже вменил в свои обязанности, поэтому неукоснительно придерживался заведённого правила, не нарушая его даже в редкие дни болезни. Сейчас утренняя быстрая ходьба казалась такой необходимой, словно без неё и день не начался бы, но стоит только начать пропускать эти ранние прогулки по пустынным московским улицам, и сразу же отыщется множество предлогов в очередной раз дать себе поблажку, уступить естественной для него, как и для большинства людей, лени.
- Доброе утро, Володя, - поздоровалась старушка, живущая с ним на одном этаже.
Теперь она выглядела старой и дряхлой, а когда-то в ранней молодости он находил её чудом красоты, хотя сердце его принадлежало не ей. Ему было больно и обидно, что такая чудесная девушка вышла замуж за недотёпу-ПТУшника из соседнего подъезда. Правда, она с ним скоро развелась и одна воспитывала дочку, а бывший муж совсем спился и куда-то (он уж не помнил, куда) исчез.
- Привет, Ира. Как жизнь? - отозвался он.
- Укладываемся потихоньку, - вздохнула женщина. - Не лежит у меня душа к этому переезду, но уж, видно, так Бог судил. Дочка довольна, говорит, что там будет лучше, а мне тревожно.
«Как сейчас все любят ссылаться на Бога», - мелькнула у Полетаева непрошенная мысль, но на душе стало легче от очередного подтверждения, что не ему одному не хочется покидать старое гнездо.
Он стал спускаться по лестнице, гордо игнорируя лифт. Пятый этаж - не такая уж высота для его физической формы. Он не только спускался по лестнице, но и поднимался по ней быстро, без одышки и отдыха. Пока что его худощавое, тренированное тело слушалось его почти безотказно.
- Михалыч, всё пытаешься убежать… прости, не убежать, конечно, ведь ты не бегаешь, а уйти от инфаркта? - приветствовал его сосед с нижнего этажа.
Это был его бывший одноклассник. Не сказать, чтобы они особо дружили, но при встречах всегда с удовольствием перекидывались несколькими фразами.
- Дядя Володя, вы на прогулку? - спросил мальчик, вышедший во двор с собакой. - А Пегги тоже хочет погулять.
Оба старика-одноклассника засмеялись.
- Я уже полностью собрался, - сообщил сосед. – Упаковал абсолютно всё. Рановато, конечно, потому что машину мне пригонят только через неделю, но, знаешь, лучше заранее всё сделать.
Полетаев продолжил путь. Петя уезжал уже через неделю, а сам он ещё не так скоро покинет прежнее жилище, но и он потихоньку перебирал и укладывал вещи, которые не были ему сейчас нужны, чтобы потом не быть застигнутым врасплох. Как странно, что он, полжизни проведший в экспедициях, так тяжело готовится к переезду. Уж он-то должен мгновенно, в последний день, упаковаться и быстро перенестись на новое место. Если бы ему сказали, что завтра ему предстоит поехать на раскопки, он бы собрался в полчаса, но возиться со всякими мелочами и не только мелочами, скопившимися в квартире, было мучительно трудно.
Да, Петя уезжает, Ира уезжает, этот мальчик, его тёзка, тоже уезжает вместе с родителями и собакой, все его хорошие знакомые разъезжаются в разные концы Москвы. Разрушается его привычный мир. В буквальном смысле рушится, потому что старый дом идёт на снос. Новое жилище, новые соседи. Каковы-то ещё будут эти новые соседи? Сейчас люди так тяжело друг с другом сходятся, что он наверняка не будет знать их по именам, а многих даже в лицо. А ведь он прожил в этом доме всю свою жизнь. И самое главное, что его мучило, это
