КУРТИЗАНКА

горничную, чего никогда себе не позволяла. Флориан,  сидя вальяжно в кресле и наслаждаясь вином, стал насмехаться над суматохой:
     -  Мими, стоит ли так убиваться из-за пропажи какой-то брошечки. У тебя столько драгоценностей.
      -  Ты не понимаешь! Её мне купил князь Монтаньи, мой друг и учитель. Мне дорога , как память.
      -  Просто попроси месье Вилара, и он тебе не одну такую купит.
     -  Я никогда и ничего не прошу, так учил меня Жермен. Да и такой больше не найти, она очень старинная! - и Камилла снова залилась слезами.
     -  Какая ты простушка! Тебе непременно нужно требовать от банкира больше денег, последнее время он бывает у тебя значительно чаще. И пока влюблён, исполнит любое пожелание. Лучше поясни, зачем ты постоянно носишь при себе этот кинжальчик, на любом платье? Фи, это для женщины совсем некрасиво.
     -  Это стилет и тоже старинный. Он мой талисман. В нём моя удача.
     -  Глупости! Советую спрятать его подальше и впредь не прицеплять . Мне это совершенно не нравится.
     -  Ну уж нет! Все привыкли и это никого не смущает. А мне придаёт уверенности. Я с ним как под защитой.
Так за переспорами о камее было забыто, к удовольствию Флориана, который успел преподнести её одной девушке, которую наметил соблазнить и взять в жены, поскольку приданное обещано было значительное, да и папаша сенатор Рабютен был весьма влиятелен.

9.
       Камилла надеялась, что любимый назовёт её женой, и не надо будет ублажать других мужчин, Симона, испытывая ревность к госпоже, терпеливо ждала того же, а Флориан  становился всё более требовательным и даже ревнивым. Стал упрекать Камиллу за излишнюю любезность к кому-то, и в то же время настаивать на близком знакомстве с некоторыми господами, желающими провести пару ночей с его пассией. А для неё необходимость зарабатывать таким образом средства стало ярмом. И она в свою очередь стала устраивать сцены ревности возлюбленному, осыпать упрёками за невнимание и длительные отлучки. Ссоры становились постоянными, и виконту  сильно мешали в осуществлении его планов.
         Одним утром к Камилле забежала её любимая подруга Мари Терсен. Сильно взволнованная и смущенная, некоторое время смеялась, рассказывая последние новости, пока не решилась:
     -  Милли, я не смею спрашивать, но скажи, как у тебя отношения с виконтом?
     -  С Флорианом? Прекрасные! Он сделал мне предложение , и скоро поженимся.
     -  Ты уверена?
     -  Ну, конечно, он же любит меня.
     -  Я не стала бы тебе говорить, но ты моя самая лучшая и верная подруга. Вчера вечером мне рассказали, что Флориан обручён с Жозефиной Рабютен, и свадьба через месяц.
     -  Что? Ты выдумываешь? Эта Рабютен уже и не молода, да и дурнушка.
     -  Мне жаль, но это сказал человек, который там присутствовал. Я не назову имя, но я давно его знаю, и верю.
     -  Он мог и выдумать, чтобы позлить меня. Знаю я этого господина. Получил отказ и мстит.
     -  Напрасно ты так. Скажи, а твоя любимая брошь, та, что букетик фиалки, подаренный Вилль-Контре, она не потеряна?
     -  Почему ты спрашиваешь? Как всегда, в моём шкафчике, в бархатной коробочке.
     -  Проверь, на месте ли она.
     -  С чего это проверять, куда денется. Просто давно не носила.
     -  Камилла! Дело в том, что такая сияла на платье Жозефины в тот вечер — как дар жениха.
     -  Что? У Жозефины? Быть не может! Эта брошь сделана на заказ, другой такой нет. - кровь бросилась в лицо девушке. Она бросилась к бювару, стала вышвыривать все шкатулки с украшениями прямо на ковёр, лихорадочно разыскивая нужную. Нашла, открыла и в ужасе вскрикнула: пуста. В гневе сорвала шнур звонка, призывая Симону, и с криком набросилась на неё, обвиняя в краже. Мари вмешалась, усадила на диван, обняв, стала уговаривать успокоиться. Симона в слезах собирала выброшенное.
Наконец, Камилла, осознав случившееся, тоже залилась слезами.
Потребовалось время, чтобы все девушки пришли в себя.
         Потом все трое бросились проверять и остальные драгоценности. Камилле пришлось понять, что её не только обманули, но и ограбили, и кто — любимый. И почувствовала потрясение:  её вновь швырнули в ту грязь, откуда она с таким трудом вышла. Но она больше не была той наивной и доверчивой девочкой, жизнь среди лицемерия и лжи, пошлости и разврата, многому научила. Словно  стальная пружина распрямилась в ней, появилась уверенность в своих силах.
     -  Симона! Одеваться!
             Никогда ещё Камилла не одевалась ,так тщательно выбирая платье, туфельки, шляпку, тратя время и силы на причёску, подкрашивая лицо, дабы уничтожить следы слёз и негодования. Очень кстати нанёс визит Клод, и девушки отправились в ландо Мари на прогулку по бульварам Парижа. Подружки были такими очаровательными, что вмиг привлекли внимание юных бонвианов. И в их окружении провели немалое время в кафе за чашечкой шоколада и бокала шампанского. Они  кокетничали, шутили, не смущались, слыша фривольные комплименты. Камилла так звонко смеялась в ответ на любую шутку, запрокидывая головку и открывая нежную шейку, что ещё более раззадоривало юнцов, а Клоду доставило хлопот. С прогулки Камилла вернулась в изнеможении, долго лежала, обдумывая дальнейшие действия. Симона, тоже оскорблённая обманом, не стала посвящать хозяйку
в личные отношения с Флорианом, наоборот, старалась успокоить, высказывая сочувствие.
К вечеру нанёс визит и месье Вилар, с милым подарком — колечком с изумрудом. Вечер провели за беседой, Камилла спела недавно разученный романс, отужинали, и к радости девушки, месье не остался на ночь. Ночь прошла без сна, она ждала Флориана, но напрасно. До самого вечера металась по квартире, не зная, что предпринять. Немного разрядили обстановку друзья: весельчак Венсан сыграл новую бравурную мелодию, Жан Лебран  рассмешил всех сатирическими стишками, начинающие художники Винсент и Патрик развлекали  шаржами знакомых всем политиков. Поскольку визиты не были намечены, и более солидные господа и не приглашались, время прошло весело. Пили вино, закусывая крохотными печеньями, одаривали друг дружку виноградинами и конфетками, танцевали и пели пикантные песенки, много смеялись. Клод очень хотел бы продолжить визит наедине, но на пике веселья Камилла вдруг странно застыла и отошла к окну. Гости, несколько недоумевая, тихо удалились.

10.
            Камилла в задумчивости подготовилась ко сну, отпустив Симону, улеглась в постель, но печальные думы не давали ей уснуть. Лишь под утро усталость погрузила в дрёму.
И в этот момент в спальню через чёрный ход буквально ввалился Флориан, испугав Камиллу. Он был пьян, одет небрежно, взлохмачен. Шатаясь, добрался до кресла и стал снимать с себя обувь.
     -  Симона! Вина, и что есть — закусить!
     -  Флориан! Ты и так пьян!
     -  Я пьян! Ничуть, самую малость. И хочу ещё. Симона, ты оглохла?.
     -  Ты откуда в таком виде? И где был все эти дни?
      -  Какое имеешь  право  допрашивать? Кто ты такая?
      -  Ты же обещал жениться, как получишь наследство. Но сказали, что ты обручился с этой Рабютен! Это правда?
      -  Да, несколько дней назад. Как она была счастлива. Наследство — оно такое крохотное, а за Финой огромное придание, да и положение! Я люблю тебя, но что ты можешь дать — крохи. А мне надо много!
    -  И ты подарил ей мою любимую брошку? Как ты мог?
     -  Подарил? Да, должен же я невесте преподнести драгоценность. И не украл, а позаимствовал. Не чужие, почти женаты.
     -  Ты хоть знаешь, сколько она стоит.
     -  Зачем знать? У тебя дешёвки не водятся. Ты такая красивая, и такая дорогая куртизанка! Самая дорогая, наверно. И не мог же я такой невесте подарить  мелочь. Я дворянин, виконт, если помнишь.
     -  Флориан! Почему не сказал, что сделал ей предложение? Я бы поняла. И простила бы.
     -  Ах, ты бы плакала, я бы расчувствовался, а надо было поторопиться. Господа Рабютены так нетерпеливы!  А что изменится у нас с тобой?  Ты моя куколка, моя прелесть! Разве брошу тебя ради этой Фифи? Жена — это  так, для  виду. Любовь -  другое. - и он рассмеялся, продолжая сбрасывать с себя одежду. Оставшись полуголым, с трудом  дотащился до кровати и , облегченно вздохнув, развалился вольготно.
     -  Ах, Флориан? Где ты таскался? От тебя несёт, как от клошара. И на чистую постель?
     -  Мими, не будь привередой! Совсем недавно здесь наслаждался месье Вилар. Чем он лучше?
     -  Что ты говоришь? Причём он? Ты на себя посмотри! Что с тобой? Мало того, что пьян!
      -  Камилла! Мне надо поспать, отдохнуть. Утром Симона приготовит ванну и завтрак, а сейчас спать.
     -  Где же ты  трудился, что так  устал? Что-то я не замечала за тобой привычки напрягаться.
     -  Крошка моя! Я был в гостях у толстушки Жюли, почти всю ночь. С ней не соскучишься. Вот это женщина: огонь!
    -   Ты провёл ночь с этой потаскушкой? Как низко ты пал!
      -  А ты-то чем отличаешься от неё? Только тем, что жеманничаешь с господами? Но ведь ты и живешь тем, что продаёшь себя. Да, ты красива, изящна, умеешь доставлять удовольствие. Но посмотри: ты похожа на статуэтку, так тонка. Тебя и ущипнуть не за что, даже страшно прижать посильнее, вдруг сломаешься. А Жужу — да, толста, необъятна.  И такая мягкая, как перина. Я мужчина, и мне нужна такая, чтобы было что в руках подержать.
        -А я тебе не подхожу? Зачем клялся в любви, зачем приходил по ночам, зная, что у меня  до тебя кто-то был?
     -  Мими, не понимаешь ты мужчин. Да и какие это мужчины были с тобой. Они старики, ты их ублажаешь, они тебе и платят за то, что их жёны не умеют. Для меня ты  как лёгкое шампанское, воздушное, волнующее! А Жужу — как бургундское — пьёшь и не  напьёшься. Она такое умеет, что ты и не представляешь. Такая шалунья!
     -  Почему же ты у неё не остался, раз так хорошо было.
     -  Я бы не прочь, но  платить нечем. А к ней пришёл клиент. Пришлось освобождать постель. - Флориан смачно зевнул.  - а где провести остаток ночи? Или у тебя, или в постели Симоны.
     -  Симоны? Так ты и с ней?
     -  А как ты думала? Не ждать же мне в прихожей, когда банкир освободит теплое местечко?
     -  Я убью тебя! -  и Камилла схватила постоянно лежащий на столике стилет. Флориан громогласно захохотал:
      -  Убьёшь меня? Этой игрушкой? Терпеть не могу, когда женщины ещё и угрожают. Ну ка отдай, пока сама не накололась. - он отнял у Камиллы стилет, вытащил из ножен и стал рассматривать.
     -  Осторожно, он очень острый!
    -  Я мужчина, и уж мне ли бояться такого ножичка.  Ножны золотые, а камни и правда драгоценные? Если продать, можно  что-то выручить? Красив, но уж очень тонок, как игла. Кинжалы повнушительнее.
     -  Он очень старинный, закалённая сталь. Мне прочитали, что написано на ножнах:  «Обнажишь — срази!»  Я его никогда и не вытаскивала из ножен, боялась.
     -  Это вы женщины, всего боитесь. Пальчики уколоть или порезаться.  - Флориан сел на колени и стал размахивать стилетом в разные стороны. - Хорошая игрушка! Непременно снесу антиквариату и продам за хорошую цену.
     -  Не можешь продать — это дар князя, моего друга и учителя. И это мой талисман.
      -  Это я твой талисман, и твой господин. И ты не смеешь мне возражать. Кто ты есть — шлюха, потаскуха, каких полно. - и взяв стилет в правую руку, стал размахивать им, изображая удар. Камилла полулежала рядом и напряженно , почти не мигая, следила за его движениями. Выбрав момент, изогнулась,