пришлось пережить. Просто пообщаемся. Как два приятеля. Идет?
(молчу, дрожу от страха; мысли сводят с ума: а я могу отказаться? или разгневаю его?)
- Если не хочешь, не надо. Я не обижусь. Я все понимаю.
- Колян, че ты к ней пристал? - неожиданно подошел к нам Костя и заулыбался во весь рот. - Неужто, все-таки, дерябнул немного?
- Кто? Я? - рассмеялся Зоба. - Нет.
- Ну, тогда чего?
- Вот зову со мной прогуляться.
- Тебе оно надо? – внезапно спросил Парфенов; только не сразу я сообразила, что этот вопрос был направлен не молодому человеку, а мне (даже запнулась от такого конфуза).
- Да что я ее… съем? - рассмеялся Зобов.
- Отстань от нее.
- Инга, - вдруг позвал меня по имени Николай. - Не слушай этого охламона. Он ничего не шарит в веселье. Особенно после того, как связался с этой своей Таней. Поехали. Просто поговорим.
Короткий взгляд на Костю: улыбается.
- Колян, я же за нее тебе я**а оторву.
Ухмыляется Зоба.
- Да что я, черт какой-то? Я же пообещал, ничего такого, просто прогуляться. Ну?
Тягучая тишина. Пристальные, выжидающие взгляды: Кости, Коли... и Тани (издалека).
Несмело кивнула головой. Резко дернулась, встала. Обмерла не дыша, ожидая что дальше...
Пройтись к его машине, последовать приглашению - и сесть на переднее сидение. Живо пристегнуться.
Глубокий, полный страха и волнения вздох.
Молчу.
Взревел мотор.
Тронулись с места...
***
Я бы и не сказала, что поездка была короткой. Он не пытался меня вывезти куда-то в сторону от пытливых глаз. Это был целенаправленный путь... и оттого ставало еще страшнее...
И хоть его приятная внешность, большие, мягкие руки, тихое, ровное дыхание - подкупало не на шутку, в остальном (особенно в отношении его "славы" и вооруженных ребят, стающих горой за него) - всё было до мурашек пугающе и непредсказуемо. Но Костя же не мог меня без боя отдать какому-то насильнику? Или мог? Учитывая, что... сама согласилась? Или... за спасение... всех наших жизней... это была такая плата, благодарность? Может, я даже... должна быть радой, что он выбрал именно меня?
Чушь собачья. Но тем не менее... я в его машине, вокруг черти что, и мы черти где, темень ночная. И мчимся на скорости в никуда.
Хоть бы он один был. Это я еще... наверно, как-то переживу, но если их там толпа, или еще что?
Дура, Господи, какая же я дура, что согласилась ехать с ним.
Выскочить на скорости? Может, убиться под колесами его тачки - самый лучший выход из сложившееся ситуации?
Сбрасывает скорость. Неспешный поворот - и застыло авто.
Молчу, не шевелюсь, лишь иногда (неосознанно, неподвластно мне) дрожу.
Выскочил на улицу. Обошел машину - и открыл дверь с моей стороны.
Протянул руку. Минуту на осознание, на сражение "за и против", и безвольно сдаюсь - деваться некуда.
Хватаюсь за него - выбираюсь наружу.
Включить сигнализацию в машине - и среди полной темени (тучи скрыли луну) - поступь (едва ли не на ощупь) вперед, за ним.
Еще несколько метров - и вдруг замер. Подтянул меня к себе, да так, что почувствовала его дыхание.
Но в глаза не осмеливается смотреть. Молчит, подбирая слова.
Потупила взор я в наши скрещенные (в хватке) руки.
Тяжело вздохнул.
- Верь мне, пожалуйста. Закрой глаза - и шагай за мной, как скажу - остановишься. Я буду рядом. Ничего не бойся. Никто не причинит тебе боль. Я обещаю, но то, что ждет в конце этого пути - принесет тебе облегчение. Поверь мне, поверь...
Слова обдали холодным осознанием происходящего. Нет, я не понимала, что где и куда, но многие... вопросы получили ответы. А догадки стали рисовать странные композиции.
Шаги вслепую, покорно за ним. Много шагов - и много биения сердца. Моего бешенного, но живого сердца.
Замер резко, отчего я невольно налетела на него. Удержал.
Несмело шепчет:
- Пришли.
Застыла я, боясь даже сглотнуть слюну. Робкие мгновения - и открываю глаза. Осматриваюсь по сторонам. Буквально секунды - и свет луны являет жуткую, просто до костей пробирающую, картину.
Сердце запнулось, забыв свой такт.
Я стояла среди кладбища, вцепившись руками в единственного здесь живого человека.
Десятки немых лиц - кто-то улыбается с холодного овала, а кто-то, угрюмый, вторил черноте гранита.
Чувствую, как начинаю лихорадочно дрожать.
Но Он не реагирует.
Вдруг шаг от меня - и выпускает мои руки из своих, отчего дрожь едва ли не превращается в конвульсии. Ноги подкашиваются, забываю как дышать.
Смотрит мне в глаза. На устах серьезность.
И наконец-то решается дать ответ на мой немой вопрос:
- Здесь много друзей моих лежат. Самых близких. Которые были роднее, чем если бы были просто братьями по крови. И тем не менее,... они здесь - а я еще там, в живом мире.
Тяжело сглотнула слюну, чувствую, как прозрение разливается по моим жилам.
- И не раз я мечтал, что слягу с ними рядом здесь. Что моя пора, наконец-то, пришла. Что можно выдохнуть. Но... сколько бы пуль не свистело, ни одна не забрала. А душа тянется сюда. Тянется, отметая настоящее, живое, происходящее...
(немного помолчав)
- Вот так и ты. Костян рассказал. Нет, он не хотел обидеть, или еще что. Предупреждал, оберегал тебя. Как старший брат печется о младшей сестре. Но... ведь не это тебе нужно? Верно? Достали уже все? Да?
(молчу; внимаю его словам)
И ни жалость, ни понимание, ни гнев - ничего не способно тебе помочь. Ничто и никто.
Да?
(тишина)
Что молчишь? Я правильно говорю?
(несмело, неуверенно киваю головой; дрожь прошла, словно сняло невидимой рукой, разливая странный, сумасбродный покой)
- Да.
- И ни люди, ни водка, ни наркота - ничто не может помочь забыть все. Вычеркнуть прошлое. Верно?
(и снова осмеливаюсь)
- Да.
- Только ты, - вдруг шаг ближе и пнул рукой мне в грудь (отчего пошатнулась). - Только ты можешь это все сделать. И никто, и ничто иное.
Закрой глаза. Осознай где ты, и как близко сейчас к Нему стоишь. Представь, как он смотрит тебе в глаза. И скажи, искренне, правдиво, от всей души - "ПРОЩАЙ".
Скажи, тебе давно уже это нужно. Давно - и сама это знаешь и понимаешь, только боишься... отпустить, думая, что это неправильно, что это обидит их. Не стоит... если там и есть мир, то с той любовью, что была у вас здесь, дружбой и пониманием - они простят и отпустят. И им будет проще, и... нам.
Скажи... скажи это слово. Не торопясь. Искренне...
(тяжело сглотнула; молчу)
- Закрой глаза.
(игнорирую; противлюсь)
- Да, я лезу не в свое дело. Да, я - тебе никто. И завтра тоже буду никем. И через год. И уже через пару часов забуду. Но не мне это нужно - а тебе. Тебе. Так что давай, закрывай глаза - и крикни, что есть силы, что есть духу, что есть обиды на них: "Прощай"...
(тягучие мгновения сомнений, за и против - и, проиграв бой сама себе, делаю шаг навстречу: закрываю глаза)
Вот-вот наберется достаточно воздуха в легкие - и я прошепчу... прошепчу любимому в лицо такие противные, но такие... нужные слова.
"Прощай..."
- Громче, - вдруг слышится эхом не то голос Зобова, не то Никиты.
"Прощай!"
- Громче.
- Прощай! ПРОЩАЙ! ПРОЩАЙ, МАТЬ ТВ*Ю!!! - что было мочи, завизжала я на все горло, давясь собственно слюной и слезами. Горькие рыдания, словно гейзер, вырвались из меня, из самых недр души, порождая отчаянный, дикий визг.
И ни стыда, ни страха, ничего - кроме таявшей обиды, боли... И за то что ты меня здесь бросил одну... - прощаю... Прощаю, Никита. Люблю, и прощаю.
Я ухожу.
Вдруг меня кто-то обнял. Не сразу поняла, отдернулась - но удержал. Прижал к себе - поддаюсь. Повисла у него на груди, каждый раз вдыхая свежий воздух - как первый раз... Первый, за долгое время...
***
- Какого х*я вы тут вторите?! - рычал нам вслед старый мужчина, грозя палкой.
А мы лишь, пристыжено, улыбаясь с Зобовым.... быстро шагали по тропинке между могил.
- Да все, уходим, дед. Уходим, не нервничай. А то давление поднимется.
- Я тебя сейчас, с***н сын, поднимусь! - еще больше замахал нам вслед мужчина. Но вдогонку не последовал.
- Понаезжает блатных и наркоманов - и начинается. То могилы роют, то орут, как сумасшедшие...
***
Но после всего, Николай совсем не спешил возвращаться обратно к нашим, на лужайку.
И пусть страх уже не овладевал мною, не бросало больше в лихорадочную дрожь, все же замешательство и легкое негодование сковывало мою душу.
- Да не бойся, больше я тебя в такие жуткие места не поведу, - вдруг заулыбался Зоба и вновь стал сбрасывать скорость. Проехаться между тонкими стволами высоких мачтовых сосен - и замереть, практически, у самого пляжа.
Заглушить мотор - выбраться наружу.
Последовала примеру.
Тишина. Море, практически, спало. Едва покачивающиеся волны больше напоминали рябь озера, чем дыхание такого великого зверя, коим оно являлось.
Снять обувь, пройтись вперед и сесть на границе, давая шаловливо окутывать воде и мелкой пене стопы.
Взгляды устремить вдаль.
- А теперь взгляни на эти звезды...
Подчинилась. Подняла взор, неспешно скользя по темному покрывалу.
- Почувствуй, что они светят. Вновь светят. И вновь поют птицы... Скоро рассвет - и наступит новый твой день. День, в котором начнется новая жизнь. Новая... с чистого листа. А прошлое - будет в прошлом.
- И ты его так же отпустил?
(решаюсь на слова; мой голос на удивление (даже мне самой) был впервые за долгое время уверенный; не тихий, и не полный боязни, а ровный и мерный)
- Кого? - уставился на меня.
- Прошлое, - поддаюсь игре. Глаза в глаза. Выдерживаю взгляд.
Криво улыбнулся.
- Не всё...
Отвернулся. Взор на свои скрещенные руки.
- Некоторое, проще оставить в закромах, чем его пытаться принять или понять.
- Что это? Или кто?
Удивленно вздернул бровями (взглянуть не удосужился).
Догадалась, о чем подумал.
- Раз ты знаешь мои тайны, разве... я не могу попросить чего-то взамен?
Ухмыльнулся.
Короткий взгляд на меня, а затем вдаль, за горизонт. Тягучие мгновения внутренних сражений..
- Я был женат. У меня есть сын. Ему десять. А я его вижу раз в полгода, а то и реже. И дело не в том, что мне моя... бывшая запрещает. Нет. И люблю я пацана, как самое важное, что случилось в моей чертовой жизни. Просто... просто, вот так. Ни много, ни мало. С натяжкой. Все это - ... больно. И, ... каждый раз, когда я смотрю в его счастливые (от того, что увидел меня) глаза, как он пытается мне подражать в те дни, пока мы вместе, - я... чувствую себя ничтожеством, что так поступаю. Что не могу измениться. Что не могу поменять... Что не хочу... поменять свою чертову жизнь. У нее уже есть новый муж. У пацана - отчим. А я... все еще волочусь где-то между прошлым и настоящим, словно...
- Чемодан.
- Что?
Уставился на меня в удивлении.
- Словно не прошлое - чемодан. А мы - тупой, пошарпаный, но мыслящий все еще, чемодан. Который пора давно выбросить, но никто не смеет в этом нам помочь. Мы - якорь для наших близких, тормозя их во всем - и заставляя страдать, плакать, из-за того что мы - бессмысленные, безвольные, тупые оболочки сознания.
Вдруг рассмеялся болезненно. Взгляд около, а потом на меня. В глаза.
- Жестоко, но правда.
Закивала головой.
- Тупые... безвольные... пустые оболочки, - вдруг повторил за мной. - А знаешь, как я иногда пытаюсь втолковать себе, что все еще живу, и способен - жить?
Несмело улыбаюсь, качаю головой.
Вдруг протянул руку:
- Пошли.
Подчиняюсь.
Схватить свою обувь - и поспешить за ним в машину.
***
Удар по газам.
Помчались.
Кому-то позвонил, о чем-то договорился... Еще немного - и выехали
