слухи о пьянках, наркотиках и азартных играх под интерес.
Во времена оные был один интересный случай:
Как-то положили в отделение юношу, который решил, что лечение на дурке - это всё же лучше, чем служба в армии. Заведующий отделением имел на этот счёт своё, кардинально противоположное мнение, и чтобы лечение тому юноше не показалось раем, для начала приказал обколоть его серой и обрить наголо, а потом ещё и натравил на него принудчиков, которые не придумав ничего лучшего, разыграли пацана под интерес в карты. Но попользоваться мальчиком они не успели, потому, как с переломами конечностей их из гаражей, в тюрьму забрала скорая помощь. (Сами попросились в тюремную больничку). Заведующий же отделением долгое время, в проктологии, лечил свой заштопанный анус. А юноша спокойно отлежав на обследовании пару месяцев в отделении, получил белый билет.
Как же так могло получиться, что пацан смог один противостоять советской карательной медицине, спросите вы? Отвечу, у того юноши брат возглавлял группировку спортсменов-отморозков. Узнав от брата о постигшем его несчастье, он применил срочные меры и к эскулапу, и к его больничным бандюкам. И что вот интересно: подействовало и на врача-садиста, и на принудчиков-бандюков.
Совсем недавно инвалиды-ветераны АТО, провели народную люстрацию относительно председателя психо-неврологического МСЭКа, который требовал от них денег за перекомиссию. Его не только засунули в мусорный бак, но говорят, что и обоссали. Что поделаешь: "С волками жить- по-волчьи и выть". Как мы видим сейчас в дурдомах так же весело, как было и раньше.
Не так всё плохо и в остром отделении; есть и там исключения из правил - палаты для инвалидов войны, в которых присутствуют не только двери, но стоит и холодильник, и даже телевизор. Там лечатся особые больные, обычно это те, за кого могут заплатить родственники или врачи из других отделений. Подлечившись, они опять занимают свои кабинеты, и продолжают принимать пациентов. Как они могут вылечить себе подобных, непонятно. Но и тем не менее они пытаются.
Лично я по-возможности старательно избегаю этих лекарей, а все стрессы и депрессии лечу проверенным методом - домашним коньячком или бальзамом. Кому как, а мне очень помогает. Не болейте, уважаемые читатели, и не спешите становиться гениями.
Куда пропал зав отделением
Предисловие:
В дурдоме идёт врачебный обход. Главврач описывая студентам больных, рассказывает за их истории болезни:
— Иванов-этот шизофреник, Петров — этот психопат, с манией преследования, а вот Русанов — симулянт. У него якобы мания величия. Говорит, что он Наполеон… Симулянт! Ведь все здесь знают, что Наполеон — это Я!
***
В туалете психоневрологического, постравматического отделения ГПНД* инвалидов войны, дым стоял столбом. В этом не было бы ничего противозаконного, если бы не одно но… Приказом главврача, озабоченного здоровьем больных, курить, в отделениях диспансера, было запрещено. Кто не был озабочен своим здоровьем и не хотел лечиться, чтобы покурить, должен был ждать прогулки. Прогулка совершалась два раза в день, в огороженном трёхметровом забором больничном дворике, под надсмотром двух медбратьев — крепышей санитаров, выдававшим сигареты, за проделанную в отделении работу, по счетно и по штучно.
Проштрафившимся и симулянтам (отказывающимся клеить за гроши коробочки), сигареты не выдавались. Больными ветеранами, участвовавшими в Великой Отечественной войне и в других не объявленных и не признанных страной военных конфликтах, приказ был не понят и более того — принят ими в штыки. Приказ саботировали. Курили втихаря в туалете. Сигареты и водку поставляли в диспансер контрабандой родственники, через подкупленного медбрата. Этот же медбрат и разрешал пользоваться туалетом, как курилкой.
В то злосчастное утро, в дурдоме всё пошло вверх тормашками. Заведующий отделением Иван Иванович, после домашнего скандала, пришёл на работу не в настроении, и сунувшись за утешением к своей молодой любовнице, работавшей по совместительству манипуляционной сестрой, получил от неё отказ: «Пошел на хрен старый козёл. Ты мне надоел… И вааще, — томно протянула та фифа, лакируя мизинчик. — Твой номер второй, после главврача… И то если я захочу».
После такого двойного облома, заведующий отделением, и до этого не обладающий крепкой психикой, слетел с катушек.
— Обход, врачебный обход, тотальный шмон, все запрещённые предметы ко мне в кабине… — хрипел он, закатывая глаза под лоб и пуская со рта пену. -Симулянтам и нарушителям, вкатить по двадцать кубиков серы… Все вон!!!
После такой вздрючки, разъевшийся на бесплатных больничных харчях и передачках больных, медперсонал отделения, ползающий до этого, как беременный таракан, зашуршал по отделению мухой, исполняя приказ самодура.
Иуда, подкупленный медбрат, служащий и нашим и вашим и умудряющийся воровать и у тех и у других — ворвался в курилку с диким рёвом:
— Вы что здесь придурки делаете!? Кому была дана команда -приготовиться к врачебному обходу? Что непонятно было сказано? Бегом по палатам черти!
К старикам, которые медлили с выполнением его просьбы, применялись меры физического поощрения, в виде таскания за шиворот, подзатыльников и поджопников.
— Да старость — не радость, — поднимая, после своего падения с пола, тетрадь, — проворчал бывший разведчик, а теперь художник отделения, майор запаса Петрович. — Раньше я бы тебя гниду полицая шлёпнул… И рука бы не дрогнула!
— Стоять старый козёл, — услышав такую крамолу взорвался медбрат. — Что это у тебя? — выхватив у старика из рук тетрадку, спросил он.
— Ничего — это личное. Отдай.
— Личное говоришь? Да это залёт старый козёл. Залёт! Понял? Сера тебе обеспечена. А тетрадку заберёшь у зав. отделения. Пшел в палату, — придав поджопником ускорение старику ветерану, вызверился медбрат.
— Что это? Кто автор этой галиматьи? Где этот бумагомаратель и шелкопёр? Ко мне его немедленно… — держась за то место, где у нормальных людей обычно бывает сердце, рассматривая реквизированную тетрадку дурдомовского художника, севшим от испуга голосом, спросил зав отделения.
Собравшийся у него в кабинете медперсонал, стоял молча, выпятив глаза на это невиданное зрелище — перепуганного на смерть зав отделением не каждый день увидишь. -Ну что я ещё долго буду ждать! — взорвался наконец-то пришедший в себя зав отделением Иван Иванович.
— Да здесь он в коридорчике, стоит ждёт. Ввести? -подобострастно прогнулся санитар.
— Давай его сюда. Все остальные свободны, — распорядился зав отделением. — Ты тоже, — сказал он санитару после того, как тот завёл к нему в кабинет художника.
Зав отделением Иван Иванович был врачом старой советской закваски. Подсидев своего родственника и учителя (написал куда надо, что тот берёт взятки и не делится), он и возглавил отделение психиатрии в тридцатилетнем возрасте. После чего все распоряжения вышестоящего руководства им выполнялись неукоснительно. Особенно ему удавалось делать из ревнивых рогоносцев, законченных шизиков. С проверяющими корреспондентами из центра, изучающих сигналы на махинации местного руководства, было сложнее, но ничего справлялся и с этим контингентом. К особо упорствующим, не желающих понимать, что они (идущие против политики партии и правительства), дерьмо ничего не стоящее, применялось длительное принудительное лечение — серой, аминазином и галоперидолом. Если где-то в загнивающем Евросоюзе врачу психиатру, больше пяти лет заниматься психиатрической практикой запрещалось, в виду того, что можно самому заболеть, то нашему лекарю, за отсутствием морально-этических норм — это не грозило. Иван Иванович был в меру жаден, лишнего не брал, в меру честолюбив, на большее не претендовал и фанатично предан руководству… Что и помогло ему, ни смотря на ветер перемен, сохранить за собой должность зав отделения, в общем он был опытным чиновником, знающим откуда ветер дует, но такое; что обнаружилось в тетраде придурка, ему попадалось впервые. А за время своего служения на ниве здравоохранения он многое перевидал.
— Это что у тебя, пардон у Вас, здесь написано, — барабаня пальцами по столу, как можно вежливее спросил он. — Ну же не робей, возьми… те папироску, закуривай …те. Может рюмочку? — видя, что художник упорствует, пошел зав отделения путём подкупа и угощения.
Старик-инвалид окинул взглядом лукавца: подошел к столу, выпил предложенную рюмку коньяка, закусил рукавом и закурив папироску углубился в пояснения написанного и нарисованного в своей тетради.
-Я разработал и просчитал всё до цента… Нам надо сейчас, срочно создавать новую страну. Заявку в ООН я уже отослал, — начал размахивая перед носом врача папироской, излагать тему новый реформатор мира.
— Извините, но какую страну, Вы собираетесь создавать? — не удержался от вопроса зав отделением.
— Нашу, нашу. Вы не ослышались. Сидите тихо здесь и смотрите внимательно сюда. Перво, наперво мы проведём демократические выборы и выберем нового, честного президента, а вместе с ним и всё правительство. Проведём демократические реформы. Затем национализируем все заводы и фабрики. Все природные богатства, которые добываются тяжелым трудом нашего народа будем продавать и полученный доход делить по едокам, на всех жителей нашей страны. А на излишки будем покупать новые технологии. Развивая на но технологии, робототехнику и перерабатывающую промышленность, мы вскоре догоним и перегоним ведущие супердержавы. Сколько можно быть сырьевым придатком, на задворках Европы!? Полномочный представитель организации объединённых наций, куда я подал свою заявку, лечащийся в пятой палате, со мной полностью по этому вопросу согласен. Всех нехороших людей, мешающих нам строить новое государство, как-то: взяточников, коррумпированных чиновников и казнокрадов, будем карать по всей строгости закона. Вплоть, до высшей меры пролетарской защиты.
— Вы сказали мы. Позвольте спросить с кем это Вы собираетесь проводить выборы и делать реформы? Да и ещё одно… Предположим, что у вас всё получиться (что маловероятно) и если вы освободившись от своих казнокрадов, идя по пути реформ… Вдруг наживёте лютую вражину, в лице соседней братской супердержавы, которая (найдя смехотворный повод-типа защиты своих бывший подданных), поведёт на вас свою армию — с братской освободительной миссией… Тогда как? — снова не удержался от вопросов зав. отделения.
-Отвечаю на вопросы по мере их поступления. На выборы мы пойдём с Вами уважаемый Иван Иванович, — нимало не смутившись, ответил бывший разведчик и как показалось врачу, лукаво ему подмигнул.-Соглашайтесь. На президента Вы правда не потянете, но на министра здравоохранения вполне. А на счет освободительной миссии, соседнего братского государства?…Тоже всё предусмотрено. Пусть только попробуют. Мы их опередим. Объявим войну другой супердержаве, конкурирующей за мировое господство с первой… и быстренько сдадимся им в плен, на выгодных для нас условиях. Э… да Вы батенька совсем не хорошо выглядите, — захлопотался с графином воды, больной у
