голосом.
— А чего это там она курит? — тетка тоже отмерла, недоуменно хмурилась и указывала пальцем на косяк.
— Анаша, — спокойно объяснила Ксюха.
— А ну выброси косяк! — крикнул Роман.
Но было поздно — вокруг уже рвался динамит.
— У них тут наркопритон!
— Ах ты сукин сын, ты кого привел в дом?!
— У него там жена на грани нервного срыва, а он развлекается с дешевыми проститутками, да еще с наркоманкой! Да как сюда Матвея привезти — у него еще один приступ начнется!
— Эй-эй, полегче! Кто это еще здесь проститутка?!
— Да ты, милая, и есть она самая!
— А может, это ты проститутка, старая вешалка?! Еще обзывается!
— Ксюха, убирайся к себе в комнату!
— А-а! У нее здесь уже и комната своя?!
Ксюха визжала, отбиваясь от Лели. Прокуренное задубевшее горло было не в состоянии произвести чистый и звонкий звук, поэтому кухня наполнилась хриплыми воплями.
— Не трогай меня! Отпусти волосы! — девчонка билась в руках Лелечки.
— Ай! — взвизгнула Романова тетка, и визг ее был пронзительным, каким тому быть и полагается. — Она меня ударила! Она меня лягнула! — удивилась Лелечка, которой и словами-то возразить не каждый в семье осмеливался. — Ах ты!.. Я покажу тебе, какая я старая!
— Ромка, — гремел дядя Юра, пытаясь вклиниться между дерущимися женщинами. — Твоя девка руки распускает!
Клубок сцепившихся диких кошек не подпускал его к себе. Только он протягивал руку, как они уже катались в полуметре от него.
— Она не моя! — проорал Роман. — Хватит! Остановитесь!
Со всего размаха он грохнул кулаком по столу. Под ним подломилась ножка, все продукты дружно посыпались на пол, устилая его жизнерадостным натюрмортом.
Леля с Ксюхой замерли, тяжело дыша. Не отрывая от Романа сверкающих глаз, Ксюха вероломно врезала Леле локтем в бок, та в долгу не осталась и влепила ей пощечину. Девчонка ужом выворачивалась из рук Лелечки — одна была старше и сильнее, другая злей и проворней, так что условно их можно было приравнять к одной весовой категории.
— Ксюха, успокойся! — Роман умудрился влезть между ними.
Тут же ему в живот въехала острая коленка, а чей-то крепкий кулачок засветил прямо в глаз, но он сумел натянуть до отказа ворот своей бывшей рубашки и с силой встряхнул обитавшее в ней хилое тельце, Ксюша взвыла от боли и выпустила противника. Леля без сил опустилась на пол. Железная рука дяди Юры не дала Ромке завершить холодную острастку, он захватил локтем шею племянника и оттащил его с сторону. Надо сказать, получилось это с трудом, потому что племянник рвался обратно и хрипел из-под локтя родственника.
— Пусти меня, дядь Юр, дай я ее убью!
На кухню заглянула изумленная Женька и открыла рот от такой картины: мать сидит в куче свежей зелени, а отец, брат и его девушка мутузят друг друга.
— Мам! — она с ужасом вытаращила глаза. — Что тут у вас происходит?!
— Иди, иди занимайся своими делами, — устало отмахнулась Леля. — Все в порядке.
Женькин приход отрезвил, к тому же, все устали и физически, и морально, пытались отдышаться, поправляли одежду и удивлялись, что это нашло на них — умопомрачение какое-то!
— Пожалуй, я пойду, надоели вы мне, — Ксюша двинулась к выходу, придерживая рубашку на груди. В основном своем большинстве пуговицы от нее валялись по полу среди раздавленных перьев молодого лука.
— А ну стой! — Роман загородил ей путь. — Скажи, что это ложь от первой до последней буквы! Объясни им, что соврала!
— Свалил с дороги! — потребовала девчонка. — Ваши проблемы! Да, да, соврала! Хотела на ваши рожи посмотреть!
— Посмотрела? — закипал Роман.
— Посмотрела! — рявкнула Ксюша, снова заполняясь ненавистью, которая копилась в ней, как особая субстанция. — Ничем вы меня не лучше, барюги! Капиталюги!
— Если Марина спит, не буди ее! — крикнул вдогонку Барховцев.
Хотя, при таком грохоте не проснулся бы только глухой.
— Что ты сказал?! Ты ее нашел?!
Дядя Юра кинулся к лестнице, но Роман его удержал…
* * *
Несколько минут они просто отдыхали, наслаждаясь наступившей тишиной. Охая и поминутно хватаясь руками то за бок, то за поясницу, Леля собирала с пола уцелевшие продукты и яростным шепотом поливала помоями непутевого и никчемного племянника, его царевну-королевну жену, современную молодежь, которую неизвестно кто воспитывает и воспитывает ли вообще, а также легкомысленного деверя, который непростительно мало порол в детстве своего дурака-сына. Под глазом и на подбородке у тетки наливались красочные синяки.
Прислушиваясь к ней и благоразумно помалкивая, Роман осторожно, тыльной стороной ладони, трогал щеку, неумолимо наползавшую на глаз, и возил тряпкой по полу.
Дядя Юра остервенело кромсал остатки зелени и овощей в большую миску для салата.
— Вы бы видели их дом! — нарушил молчание Роман, после того, как в кухне было наведено некое подобие порядка. — Просто барак какой-то! Я и не думал, что в нашем городе есть такие трущобы — оказалось, есть, целый район старых трехэтажных зданий, называется Хазывка — подходящее название. Черте где! Конечная остановка автобуса, пустырь, помойка и еще полчаса идти по канавам. Дома идут под снос — там рядом две стройки, но, по-моему, они давно заброшены, кругом наставлены эти строительные вагончики, и в них тоже живут люди. Явно нелегалы. Загажено, замусорено, а в ее квартире все полы ходуном ходят. Нормальные семьи давно съехали, а остальные ждут слома. Остались старики одинокие и вот, такие, как Марина с Ксюхой. У них там был еще один их дружок, парень-инвалид, но у того, хотя бы есть жилье, а этим двум больше и деться-то некуда. Представляете, в каком месте дали квартиру детдомовке? Которая и так всего лишена! Сколько лет еще ей нужно было ждать нормальной квартиры от города с их долгостроями? На зарплату медсестры не больно-то возьмешь ипотеку, а она еще и подружку умудрялась содержать.
— Так эта девчонка ее подружка? — На лице Лели сквозь багровые пятна проступила дикая радость, и она тут же утопила голову Барховцева в своей груди. — А сразу ты не мог сказать, балда?!
— М-м-м! — пыхтел племянник, безрезультатно пытаясь вырваться на свободу.
— А я уже прикидывала, куда у нас можно разместить Матвея, уже хотела договариваться с Наташей! — причитала тетка.
— Да уж, Ромка, — поддакнул ей муж. — Вечно у тебя не слава богу. Зачем надо было скрывать? Рассказал бы все сразу, а ты довел до рукоприкладства! И этой Ксюхе зря досталось.
Роман, вспотевший от жарких теткиных объятий, только рот разинул: разве он скрывал? Разве ему кто-нибудь дал слово вставить и объяснить ситуацию? И почему это, что бы не произошло, он один во всем виноват? Почему Леля себя не винит, допустим, в драке с Ксюхой.
— О чем это ты? — как раз возразила та своему мужу, высокомерно вскинув брови. — Все, что получила эта девица, она полностью заслужила (и тут племянник был с ней абсолютно согласен, она просто мысли его прочитала). И она — плохая компания нашей девочке, эту дружбу надо прекратить! — сердито заявила она.
Лелины слова прозвучали безапелляционно — это был приказ командира и главы большой семьи. Попробуй не согласиться! Сколько помнил Роман тетка была права всегда и во всем, и даже дядя Юра не по каждому вопросу осмеливался ей возражать. Вот и сейчас — еще в глаза не видела своей новообретенной племянницы, а уже точно знает, с кем той нужно, вернее, не нужно дружить. Впрочем, по этому пункту Барховцев был с ней также полностью согласен, убедить бы еще в этом Марину!
Воодушевленная Лелечка принялась разогревать приготовленную заранее домашнюю снедь, и вскоре большой стол в гостиной оказался заставленным, как на праздник. Несмотря на раннее утро, все решили, что никому еще не вредил обильный завтрак, а обед, когда дядя Юра привезет из больницы своего брата и счастливого отца двоих прекрасных детей, должен превратиться в настоящее торжество.
Фирменное мясо Лели, аккуратно подобранное с пола и запеченное в духовке с пряностями, а также салат из растоптанных овощей были особенно хороши и украсили стол своим аппетитным видом. Огромный домашний пирог медовик был порезан на порции, а обрушенную часть дядя Юра с удовольствием забрал себе, так как она оказалась самой большой. Две бутылки домашней клюквенной настойки были убраны до вечера, Роман присовокупил к ним высокого Джонни Уокера — раз уж сегодня день воссоединения семьи, можно и напиться. Утихомирить бы еще таким ничтожным количеством алкоголя жалящий рой в голове, выдернуть большую занозу, застрявшую в сердце, чтобы и оно смогло немного забыться и отдохнуть от тоски, поселившейся в нем в последнее время.
Радость от обретения сестры омрачалась мыслями о возможно потерянных навсегда жене и сыне, а без них ни к чему была любая суета, и грядущее застолье виделось лишь нескончаемыми поминками — тризной по потерянной любви, счастью, которое не смог уберечь.
— Ну давай, приведи ее, — голос Лели вывел из забытья.
— Да, где ты там ее прячешь? — присоединился к ее голосу дядя Юра.
— Я с тобой! — подскочила на стуле
А Ксюху хочется убить всем, потому что наглая, беспардонная, но мне ее жалко стало, поэтому дала ей шанс в эпилоге.
Ну вот, семья воссоединилась) Но Смепра - это просто порвало