подумали, что мы из-за обычного разгильдяйства не заметим не очень уж большого времени опоздания, спишем на медлительные сборы, а им хватит, чтобы отбомбить магазин. Ошиблись, фраеры! – Лапшин даже хохотнул открытым ртом, порадовавшись собственной сметливости. – Заметили. А уж отказ от УАЗа – не ошибка, а маразматическая тупость. Могли бы что-нибудь и получше придумать, но ими за недостатком времени уже овладел страх, сковавший разум. – Иван Алексеевич, повернувшись всем телом к шефу, по-хозяйски плотно утвердился за столом и, разогнавшись, решил подкрепить добротную версию фактом, затрагивающим непосредственно начальника, совсем сникшего под напором неоспоримой аналитической мысли помощника. – Не исключено, что и время, мерзавцы, выбрали не случайно, подгадав к предпраздничным дням, чтобы испортить наши неплохие, в общем-то, годовые показатели и очернить в области и ваш имидж, и весь отдел в целом. Кому-то вы здесь не по нраву. Кому?
Варягин хмуро отвернулся к окну.
- Похоже, что всем.
Лапшин не стал возражать.
- Нелестные высказывания мэра в наш адрес мы уже сегодня слышали. Но Книппер на лопуха не тянет, он вряд ли станет мараться с мафией. У него и так есть немало возможностей поживиться безопасно. Козлов? – Варягин не шевельнулся. – С ним у нас, вроде бы серьёзных стыков не было, ему тоже по рангу не след связываться с опасным криминалом. А вот его брат? К нему есть кое-какие вопросы и вопросики. Сейчас его подопечные, несмотря на позднее время, усиленно подчищают всё, что может стать уликами. Пусть мылятся, всё равно, по-нашенски, забудут про краски, которыми закамуфлировали УАЗ, а это улики – почище других. Мне нужен срочно ордер на обыск. Сумеете добыть поутру у прокурора?
- Попробую, - неохотно пообещал Варягин, не зная, как будет объяснять заинтересованность полиции младшими родичами авторитетных людей.
А Лапшин и ещё поднадавил:
- Неплохо было бы, чтобы кто-либо сторонний проверил заодно внутренний монтаж сигнализации у них: там должны быть входы-выходы всех линий, позволяющие кудесникам по их желанию отключать любую, в том числе и нашу. Специалиста я найду среди студентов, - смягчил нажим на совсем потускневшего начальника, помимо желания превращавшегося всего лишь в подсобника в сложной игре, затеянной майором. – Но нужна какая-то официальная бумага. Сделаем? – Подполковник только вздохнул. – Кроме того, - продолжал Иван Алексеевич, окончательно взявший инициативу в свои руки, - пора поближе присмотреться к Адаму, прищемить хвост, пусть наведёт на тех, кого знает, может, кто из них и нам пригодится. Нахрапом не возьмёшь – тёртый мужик, придётся тихой сапой сечь шкуру. Парень он видный, знает себе цену, не чмок какой-нибудь, не на всякую наживку клюнет. Хорошо бы приспособить молодую симпатягу. Нужна по-настоящему изебровая бикса, красивая и умная, чтобы задела за живое, которого у него почти не осталось. Но где такую взять? У нас одни мамы, они не в счёт… - замолчал в неопределённом раздумьи.
- Есть одна… - обрадовал подполковник, сомневаясь.
- Кто такая? – оживился обрадованный майор.
- Из новеньких… - тянул за душу шеф.
- Ещё лучше, - ещё больше обрадовался помощник.
- Только что из института – юрфак с красным дипломом.
- О-го! – удивился почти академик такому пополнению в полиции.
- Просилась на следовательскую работу, потому и пошла в полицию. Решила начать с азов.
- А вы? – торопил Иван Алексеевич.
- Обещал попозже, а пока, чтобы обтесалась и пообвыкла, пристроил на окраину в участковые, - Варягин поискал в бумагах, лежащих слева стопочкой. – Вот. Карцева Вельямина Александровна, 23 года, не замужем.
- Надо увидеть, потолковать, - облегчённо вздохнул сыщик, можно сказать, что и эта проблема на мази. – Веймар, кроме Шумахера, никого больше не назвал? – Варягин отрицательно покачал головой. – Где он?
- Я его отпустил: разнюнился, что семья будет беспокоиться, и вообще ему, старику, нужен ранний покой.
- Зря! – словно выстрелил Лапшин. – Телефон есть?
- Оставил, - смущённо, словно провинившийся, ответил жалостливый шеф.
- Звоните, - приказал подчинённый начальнику, поднявшись из-за стола, и ждал, опираясь о столешницу руками.
После нескольких попыток дозвониться подполковник отнял мобилу от уха, положил на стол.
- Не отвечает, телефон вообще отключен.
Лапшин вышел из-за стола, встал поодаль.
- Вам надо ехать, - опять приказал, - боюсь, что опоздали, - высказал тревожное предположение. – Я – в гараж, - уведомил начальника и вышел, не испросив разрешения.
- Какие тебе пальчики зимой? – забрюзжал замёрзший криминалист, увидев подходившего заказчика и тщательно упаковывая объёмистый чемоданчик таинственными шаманскими склянками, коробочками, пузырьками, блестящим хирургическим инструментарием и всякой другой кучей непонятных причиндалов.
- И что, совсем ничего? – забеспокоился Лапшин, больше всего уповавший на следы в УАЗе. Иначе, зачем бы он его угонял?
Криминал-хирург закончил упаковку и лишь тогда соизволил обнадёжить:
- Только для тебя – добыл пару, да несколько смазанных на заиндевевшем капоте, а так – чисто: или старались, или были в перчатках. – Поднял чемоданчик, собираясь уходить. – Завтра после обеда получишь, без аквавиты не приходи.
Иван Алексеевич, разочарованный скупостью удачи, подумал, утешая себя, что, может, оно и к лучшему, что следов мало, а то и не разберёшься. Главное, что есть на руле, и значит, зацепка будет.
- Приду до обеда, - пообещал кудесник. Не утешительными были и результаты осмотра машины Горынычем. Пошмыгав простуженным пористым носом картошкой, он виновато сообщил, что номера тщательно забиты, и для восстановления потребуется ультрафиолет, которого у нашего криминалиста нет.
- Никто не появлялся, не спрашивал? Не ошивался рядом? – спросил с надеждой Иван Алексеевич, не ожидая, впрочем, положительного ответа. Никогда ещё ни одно следствие не начиналось с таким скрипом, словно остерегая от скоропалительных выводов.
- Никого не заметил, - не утешил механик-водитель.
- Что ж, - вздохнул сыщик, - принимай тогда технику на баланс – нашего прибыло, - не упомянул, что начальник обещал дармовую тачку им с Чириковым.
-8-
На участок поехал на дежурке, благо шофёр знал дорогу. Скоро выехали из центра и покатили, вздрагивая и трясясь, по ухабистой заледенелой окраинной улице и по каким-то слабо освещённым переулкам, погружаясь в темь как в преисподнюю и высвечивая временами согбенные фигуры бомжей, старающихся, словно моллюски, втянуться в потрёпанные куртки на рыбьем меху. А то и не менее потрёпанных женщин с непокрытыми слежавшимися серыми шевелюрами и одичалым взглядом тусклых пропитых глаз, бредущих неуверенной скользящей походкой неведомо куда. Да ещё встретилась кучка тонконогих сухопарых не то парней, не то девиц в кроссовках и обтёртых джинсах с любопытством и без боязни пропустивших полицейское авто, радуясь, что где-то случилась драчка, и фараонам предстоит непыльная разборка. До места пришлось ползти аж с полчаса, удивляясь кажущейся необжитости затемнённых улиц и домов частной постройки. Участковому здесь выделили крохотную угловую комнатушку с прорубленной наружу дверью в деревянной одноэтажной школе для дебилов, называемых скромно умственно отсталыми детьми. Дёрнув с силой без предварительного стука скрипучую дверь, Лапшин втиснулся внутрь конуры и был оглушён бодрым приветствием.
- Здравия желаю, товарищ майор! – За обшарпанным письменным столом, вероятно, реквизированным у соседей, стояла, приложив ладонь ребром к виску, молоденькая хозяйка в полной полевой форме. В клетушке было прохладно, сыро и неуютно – Варягин знал, как отбить охоту у таких служивых портить мужественный контингент полиции. Кроме стола, двух стульев и пустого застеклённого шкафа, здесь ничего не было, если не брать в расчёт ухмыляющегося со стены президента, глядящего с явным осуждением.
- Здравствуйте, младший лейтенант, - ответил на приветствие начальник и, по-начальнически, придвинув один из стульев, уселся, пытливо вглядываясь в подчинённую. – Садитесь, вольно. – Она села за столик, сняв утеплённое офицерское кепи и освободив остриженные до плеч густые вороньи волосы, гладкой завесой прикрывшие матовые щёки и уши без серёжек. Большие тёмно-карие глаза глядели на начальника без боязни и с любопытством, ожидая объяснения, зачем пожаловал. Она была красива жгучей брюнетистой красотой, так тревожащей и притягивающей мужиков, к которым Иван Алексеевич причислял и себя, а потому немного растерялся, удивившись, что такая красотка наряжена в полицейскую форму и спрятана на окраине города. С такой тёмной не знаешь, как и вести себя. То ли дело наша русская краса типа Снегурочки на площади, с той можно сразу запанибратить, и слов подыскивать не надо, а с этой, не нашего русского поля ягодой, неизвестно, о чём и толковать, с какого бока прищемить, чтобы прочувствовать ответное восприятие. – Вот, - начал неуверенно, смущённый изяществом правильных черт лица и насмешливым проблеском понимающих его состояние глаз, - приехал познакомиться с неординарной для нашей епархии личностью… прекрасной внешности, - выдавил грубоватую открытую похвалу, - и с красным дипломом, что предпочла удобную прибыльную деятельность в какой-нибудь престижной адвокатской кормушке хлопотной полицейской работёнке на самом дне. Колитесь, если не секрет, что подвигло на такой подвиг?
Она по-женски мягко улыбнулась, сразу став взрослее необтёсанного дяди.
- Наверное, сработали гены, - ответила просто, не кобенясь, пояснив: - Отец у меня почти всю жизнь проработал в сыске, а дед – в уголовке.
- Потому и хотите встать на стезю следствия? – выразился высокопарно. – Так?
Она улыбнулась ещё ярче, ещё ярче одарила сияньем тёмных глаз.
- Верно, есть такое желание. Брата нет, не прерывать же семейную династию. Пока здесь, но подполковник обещал со временем перевести к вам. Возьмите, Иван Алексеевич, - скривила в мольбе полные губы.
- Откуда меня знаете? – удивился Лапшин.
Она рассмеялась чуть слышным грудным смехом.
- Так я ведь будущий следователь. Возьмите, не пожалеете.
Иван Алексеевич недовольно фыркнул, порозовев от удовольствия.
- Разве в области мало городов побольше нашего, где бы вы устроились получше?
Она растянула улыбку и убила контрдоводом:
- Но там нет Лапшиных.
И он, увязнув в лести, не знал, как выпутаться и не потерять дистанции.
- Ерунда! – оценил себя трезво. – И вообще: какого лешего вам у нас надо? – нагрубил, стараясь отделаться от понравившейся биксы. – У нас нет ни расписания, ни выходных, а праздники – сплошь самые занятые рабочие дни. Вкалываем же без правил, не вспоминая про инструкции, чаще по интуиции с обязательной импровизацией, без личной жизни и постоянно с самыми загнившими отбросами общества, марая и себя и близких, да так, что не получается ни семьи, ни детей, ни друзей. И если втянетесь, то забудете про развлечения, работа захватит вас, поглотит полностью как наркотик и не отпустит до белых тапочек. Сумеете ли вытерпеть и устоять? – и, не дав ей что-либо ответить, продолжил мрачный панегирик: - Но надо не только выстоять и сохранить душу в чистоте, но и в других, самых гнилых, узреть и
