увлечены своим занятием, что даже не услышали, как вернулась Лиза.
- Привет юным натуралистам! – с порога сказала Лиза.
- К борьбе за дело Мичурина и Менделя всегда готовы! – отозвался Егор.
Продолжался учебный год, и продолжались заботы Сергея. Однажды в субботу у школы его опять поджидал дед Смелянский, но не один. С ним был мужчина лет сорока пяти. Мальчику показалось, что он уже видел его около школы. Он ощутил какое-то тревожное чувство. Дед сказал, что Серёжа уже большой и может сам разобраться в жизни, а со своим отцом познакомиться надо. С отцом? До сей поры это слово для Серёжи имело только одно значение: Георгий Алексеевич Бородин. Теперь он увидит того, кто допустил, чтобы Серёжина мама поехала, бог знает куда, одна с маленьким ребёнком!
Серёжа вёл себя очень прилично: ответил на рукопожатие, поддержал разговор, а сам смотрел и думал, что его мать была бы жива, если бы этот потолстевший (явно от пива) гражданин в нечищеных ботинках двенадцать лет назад понимал, что у него есть ребёнок. Они поговорили минут пятнадцать и разошлись, дед, конечно, звал в гости.
После этой встречи, как и после предыдущей, у мальчика осталось какое-то ощущение похожее на досаду, что ли. Вроде как чувствуешь себя виноватым, но понимаешь, что не за что! Это впечатление, к счастью, быстро исчезло, потому что ему на смену пришли другие. Первая красавица королевства милостиво дала себя поцеловать вчера вечером, когда он провожал её домой. А в воскресенье они должны пойти на концерт приезжей группы, и Серёжа представлял, как он возьмёт её на плечи, чтобы ей в толпе было лучше видно, и чтобы она поняла, какой он большой и сильный …
В этом году Сереже должно было исполниться семнадцать лет. Пять последних лет его жизни прошли в семье Бородиных. Мальчик, разумеется, не позабыл свою родную мать, но он искренне любил Егора и Лизу, Николая Ивановича и бабулечек, как он называл Веру и Антонину Андреевну. Он прекрасно понимал, что они для него сделали, как они изменили его жизнь. А ещё он был очень рад тому, что у него теперь есть два брата и две очаровательные сестры. Он старался не думать об этом, но больше всего на свете он боялся снова остаться один.
У Сережи не было собственного жизненного опыта, но та семья, в которую он попал, стала для него эталоном того, как нужно жить в семье, любить друг друга, растить детей, как относиться к родителям, к старшему поколению. Мальчик видел, как Егор заботится о старших, как следит за здоровьем Николая Ивановича, просит не курить, просит погулять с внуками (т.е. отправить на вечернюю прогулку его самого) или следит, например, чтобы машина Николая Ивановича была в порядке. Его и самого привлекали, то машину помыть, то поставить в гараж, то позвонить на станцию техобслуживания. А бабушек Егор, как бы ни был занят, хотя бы раз в месяц водит в кино, в театр или в ресторан. Причем, это не семейный поход, а выход в свет двух дам в сопровождении кавалера. С Николаем Ивановичем обязательны походы на хоккей, в крайнем случае, на футбол.
Он точно знал, что когда он сам женится (а у него непременно будет семья!), то он будет относиться к жене так, как Егор относится к Лизе. Он даже немного ревновал.
Лизу он просто боготворил. Сначала он просто как послушный ребёнок подолгу занимался с Лизой русским языком, литературой, историей, т.е. тем, что она сама больше всего любила. А потом произошло что-то очень важное: он почувствовал потребность, необходимость этих занятий. У него оказалась неплохая память. Из благодарности, из-за любви к Лизе он стал прикладывать максимум усилий, очень старался запоминать всё, что только мог. И всё это не могло не привести к результатам, которых так ждали от него, и ждал он сам. У него были проблемы в школе. Лиза пригласила для него репетиторов по нескольким предметам. Он старался догнать, запомнить, проявить себя с лучшей стороны. У них с Егором был один общий секрет: Серёжа попросил Егора рассказать ему (если это возможно!) какими методами пользуются сотрудники спецслужб для запоминания необходимых сведений. Егор улыбнулся, принёс ему пару брошюрок, но посоветовал побольше читать.
Лиза водила своих детей в театры и в музеи, по вечерам кто-нибудь из взрослых обязательно читал детям, а после они ещё и обсуждали прочитанное. Увлечённые спортом Алёша и Коля иногда противились походу в театр, но Серёжа всегда был самым искренним сторонником Лизиных идей. Правда, в том, что касается спорта, он тоже старался и тянул братьев за собой.
От визитов в дом Смелянских у Серёжи осталось неприятное ощущение. Он долго думал, что он один на всём белом свете, но, оказывается, были бабушка с дедом, родной отец, две тетки с мужьями и несколько двоюродных сестёр и братьев. Он совсем не был им нужен раньше, когда он был маленький и одинокий. А теперь в них проснулись родственные чувства.
Дед приходил встречать Серёжу снова и снова. И однажды он уговорил мальчика зайти, навестить бабушку, попить чаю. Серёжа согласился, но специально, чтобы дед слышал, позвонил Лизе и сказал, где он будет вечером и когда вернётся. Пришли. В доме находились обе сестры его матери, муж одной из них и старшая дочь одной из теток. Это были настоящие смотрины. Младшая тётка начала плакать и жалеть свою умершую сестру, старшая тётка и кузина молча рассматривали Серёжу, его часы, телефон, ботинки, куртку. Позже, уже за столом, старшая тётка удивительно не к месту сказала:
- Мы люди небогатые, мы не покупаем своим детям дорогие вещи.
За время своей жизни в семье Бородиных Серёжа привык к тому, что когда все сидят за столом – это праздник. Все счастливы. Но здесь всё было по-другому. За столом никто не улыбался. Когда его кузина начала что-то говорить, бабушка оборвала её, произнеся банальное «Когда я ем, я глух и нем». Ужас какой! Потом они всё-таки начали разговаривать, но тема была странная для Серёжи. Они всё время говорили о том, что они люди небогатые, подчёркивая состоятельность семьи Бородиных. В конце концов, Серёжа опять начал чувствовать себя виноватым, только не знал в чём.
Через неделю после этого визита, когда Юра в конце учебного дня, забрав из школы мальчиков и Лену, приехал за Серёжей, к машине подошёл весьма нетрезвый дед Смелянский. Заглядывая в машину, он стал говорить, что возить детей в машине - это очень плохо, нельзя баловать детей и тому подобное. Юре надоело слушать это, он вышел из машины, взял деда за лацкан и сказал:
- Разумеется, вы абсолютно правы. Чтобы не баловать детей, их лучше всего в младенческом возрасте бросить без помощи и поддержки. Не попадайтесь мне на глаза, очень вас прошу. – Захлопнул дверцу машины и отъехал метров на двадцать дальше от школы.
А пока Сережа занимался своими родственниками, у Лиза все больше беспокоил Алеша. С ним возникало всё больше проблем. Это был совершенно замечательный мальчишка, очень умный, прекрасно учился, схватывал всё на лету. Следом за Сергеем он тянулся к спорту, его увлекали силовые виды, борьба, бокс, какие-то восточные единоборства. Но какой же он был непослушный! Он не совершал особых злодейств, но помешать ему сделать то, что он решил сделать, можно было, только держа его за руки. От вечной фразы: «Я так считаю!» у Лизы кружилась голова. Егор пытался успокаивать жену, при каждом удобном случае подолгу говорил с сыном, не упускал его из виду. Но нельзя сказать, чтобы эти беседы приносили какие-то плоды. Вот решил он на даче пойти купаться ночью с поселковыми друзьями. Можно? Нельзя! Послушно кивнул головой. А в час ночи Антонина Андреевна услышала, что где-то в доме хлопает от сквозняка форточка, пошла искать и обнаружила, что вместо внука под одеялом лежит диванная подушка. Алексей, как установило проведённое следствие, вылез из окна второго этажа, спустился по стене и открыл купальный сезон. Хорошо ещё не увёл с собой младшего брата! Он всё больше становился похож на Егора. После одной из воспитательных бесед с сыном Лиза подумала, что если бы он был рыцарем, то на его щите следовало бы написать «Quid me contenebit?» Кто меня одолеет, если по-русски.
- Егор, говорила она мужу, - ты перестарался. Мальчик не просто преодолевает препятствия, он их ищет.
В конце апреля Егор должен был отправиться по делам в Петербург. Лиза поехала с ним. Они остановились в той самой гостинице, что и зимой с детьми. Лиза была рада предоставленной им возможности побыть наедине. Первый вечер после приезда они провели в номере, не смотрели ни в окно, ни в телевизор, только друг на друга.
- Егор, ты помнишь, сколько лет назад мы были здесь в последний раз?
- Он же в первый. Только тогда у нас был совсем другой статус. И на тебе было гораздо меньше одежды.
- Так это же было летом.
- Ничего, я не ищу лёгких путей!
Егор открыл шампанское, наполнил два бокала, протянул один Лизе:
- За тебя!
Они выпили, Егор поцеловал ей руку. Лиза обняла мужа за шею, прижалась к нему.
- Где мои тридцать тысяч поцелуев?
Утром у Лизы не было сил подняться. Егор ушёл по делам, она долго спала. Уже проснувшись, долго лежала в постели. Если бы не голод, она не встала бы до вечера. Закрыла глаза и потянулась под одеялом. Когда он вернётся, нужно обязательно сказать ему, как ей с ним хорошо! На ночном столике около кровати замяукал телефон. Она взяла аппарат, на дисплее было написано мама. С Лизы моментально слетел весь сон.
- Мамочка, что случилось? Кто заболел? Катя?
- Господь с тобой, никто не заболел!
- Мама, ты меня напугала … и разбудила.
- Как разбудила? Времени половина второго. Лиза, я забыла тебе передать … - и дальше последовало длинное объяснение того, что нужно было сделать в Петербурге.
Лиза оделась и пошла завтракать в кафе на Владимирской площади, в «Пассаже». После погуляла по Загородному проспекту, заглядывая в магазины, наслаждаясь свободой и тем, что не нужно было каждую минуту помнить, кого куда вести, кого откуда забирать, придёт ли к Серёже репетитор или художник к Елене. Всё это вернётся дней через десять, а пока у неё медовый месяц. Кроме того, Лизе внезапно захотелось навестить свой бывший институт, откуда она уволилась, выходя замуж, посмотреть на бывших коллег, на заведующую кафедрой.
Вернувшись в гостиницу, Лиза переоделась, накрасилась, долго рассматривала себя в зеркале. Убедившись, что выглядит безупречно, позвонила по телефону бывшей коллеге, с которой время от времени перезванивалась. Договорившись о встрече через час в вестибюле института, Лиза поспешила в тот же «Пассаж», купила большой торт. Ведь их там несколько человек, тех, с кем она работала до переезда в Москву. С тех пор прошло ... ужас, сколько лет.
В проходной Лизу ждали две её ровесницы, окончившие университет в один год с ней и вместе с ней пришедшие в этот институт. С одной из них Лиза до Африки перезванивалась. Ей выписали разовый пропуск (как всё изменилось!), на кафедре её ждали ещё трое знакомых.
- Серебровская работает?
- Нет, с прошлого года не работает. Сидит на даче, выращивает клубнику. Написала учебник, мы по нему работаем.
- Я обязательно ей позвоню! – пообещала Лиза.
Приготовили чай. Торт оказался очень вкусным. Лизу заставили отчитаться за годы, прошедшие после отъезда в Москву. Да, не работает. Да, занимается хозяйством. Нет, не
С уважением