Шельму метит бес усталый: после смены б выпить квасу,
Руки вымыть запоздало, так не долго и заразу
Подцепить на сон грядущий… Очень в отпуск бы хотелось,
Только разнарядок туча, и не в милости оседлость,
Стало быть, опять в погоню за бесчувственною маской…
Не по прихоти шпионить, формы чуять за раскраской,
За мятежным богоборцем видеть иждивенца плоти,
Клейм на всех не хватит порций, проще вицею пороть их,
Да тебя никто не спросит - клерка сотого разряда:
Рюмку с медным купоросом не подымешь, хоть бы надо,
Хоть бы надоела служба… Хоть бы рапорт вниз отправить:
Что уж, чёрт возьми, простужен, осциллограф* неисправен,
Не стреляют пулемёты, что из глины излепили**…
Постоянную работу доверяют лишь могиле***
А тебя – чуть что – коленом! И корми потом семейство!?
И поэтому смиренно потакаем лицедейству,
Лицемерие – форева****, и, да здравствует – продажность!
Ждать из ада подогрева, с волокитою бумажной,
Что и там в чести: не в пепел, в абсолют возводят твари!
День промчался, незаметен…
Ночь. Охота. Вновь в ударе!... |
Послесловие:
*измерительный прибор для наблюдения зависимости между быстро меняющимися во времени величинами
**В романе «Чапаев и Пустота» Виктора Пелевина глиняный пулемёт определяется весьма лаконично: «…много тысячелетий назад, задолго до того, как в мир пришли будда Дипанкара и будда Шакьямуни, жил будда Анагама. Он не тратил времени на объяснения, а просто указывал на вещи мизинцем своей левой руки, и сразу же после этого проявлялась их истинная природа. Когда он указывал на гору, она исчезала, когда он указывал на реку, она тоже пропадала. Это долгая история… короче, кончилось все тем, что он указал мизинцем на себя самого и после этого исчез. От него остался только этот левый мизинец, который его ученики спрятали в куске глины. Глиняный пулемет и есть этот кусок глины с мизинцем Будды».
***исправлять горбатого
***FOREVER – навсегда (англ).
