Былое нельзя воротить, а грядущее в мареве.
Два бога над нами, два бога: Природа с Творцом.
А всё-таки жаль, что нельзя Веронику Аркадьевну
Хоть раз пригласить ненадолго на кофе в свой дом.
Мы сядем на кухне, расставим конфеты с печением,
И будет на плитке кофейник тихонько кипеть.
«Послушайте, милочка, - скажет, - с каким увлечением
Пытались Вы сделать все то, что хотела я спеть!»
Ведь я говорила: «Умейте держать равновесие.
Машите руками, ступая по тонкому льду».
Зачем же Вы столько всего на себя понавесили?
Сейчас вот я встану и мигом отсюда уйду.
«Простите, учитель, - скажу, - но меня Вы не поняли:
Ведь я не по льду – я шагаю всю жизнь по огню.
Так разве за это когда-нибудь, где-нибудь, что-нибудь
Хоть раз не осилю, не выполню, не изменю?»
Я помню тот зал, и концерт, и мое обожание.
Одна Вы на сцене, как перст, и одна я в миру.
Так как же, позвольте спросить Вас, со всем прилежанием
За все, что Вы пели не биться, пока не умру?
Вот улица милая, вот и моя Фестивальная
Шумит за окном, и водители жмут на гудки.
Пускай не создам никогда ничего гениального,
Зато не сыграю с судьбой больше я в поддавки.
Мы встанем с дивана. На этом беседа закончится.
Обнявшись в прихожей, мы скажем друг другу: «Пока!»
Ей снова парить в своем доме над всем, что исполнится,
Мне снова трубить, как всегда, от звонка до звонка.
Былое нельзя воротить, а грядущее в мареве.
Два бога над нами, два бога: Природа с Творцом.
А всё-таки жаль, что нельзя Веронику Аркадьевну
Хоть раз пригласить ненадолго на кофе в свой дом. |
