Моя Луна, я – словно лед.
Не чувствую ни капли боли.
Твой Сириус безбожно врет,
Его мишень – свобода воли.
А помнишь славнейший рассвет
Загадок, милых переглядок?
Я низко пал. Тебя здесь нет.
Лишь винный вкус и мрак-осадок.
Вот мир наш: с бесами долин
Витали мы над перепутьем
Поэта – он всегда один,
Царя, безумного до жути,
Араба, скачущего в ночь,
Монаха, при котором ножны.
Где то, чем жили мы? Точь-в-точь
Вселенский взрыв все уничтожил...
Мой Дождь, довольно горевать.
Да, поддавались чувствам, чуду.
Я – людям одиноким мать –
Прощать тебя никак не буду:
Поэта ты убил грозой
За страстные стихи про Кали,
Царя – свалил со смотровой,
Что Башней Ужаса прозвали;
Арабу – все дороги смыл
За непочтенье к Заратустре,
Монаха в море ты слепил,
Топил в голодном звере шустро...
Я помню, Дождь, любовь твоя
Была поэмой об апреле.
Но вопрошает вся Земля:
Какой же ты на самом деле? |
