Миф о любви. Луиза Глюк

"Миф о любви"
Луиза Глюк

Когда Аид понял,
что он влюбился в девушку,
он построил ей дубликат всей земли,
точь-в-точь, до последней лужайки,
только добавил ещё брачное ложе.
Всё было таким же, даже солнечный свет,
потому что ей было бы трудно
сразу забыть о свете
и привыкнуть к полной тьме.
Постепенно, решил Аид,
он воссоздаст здесь полную ночь –
сначала в виде теней от листьев,
трепещущих на ветру,
затем с луной и звёздами.
А потом не нужно
будет уже ни луны, ни звёзд.
Пусть Персефона привыкает постепенно.
В конце концов, размышлял он,
она привыкнет ко всему.
Это была полная реплика земли,
но ещё здесь присутствовала любовь.
Разве всем не хочется любви?
Он терпеливо ждал год за годом,
строя этот мир и наблюдая
за Персефоной, разгуливающей по лугам,
за Персефоной, так обожавшей запахи,
обожавшей всё пробовать на вкус.
Стоит лишь разгореться аппетиту,
размышлял он,
и его уже не остановишь.
Но разве ночью не хочется каждому
прижаться к любимому телу,
обнять свою путеводную звезду,
услышать негромкое дыхание рядом,
подтверждающее,
что ты жив и она жива тоже
и вы вместе. Если один
ворочается во сне,
вслед за ним шевелится и другой.
Вот что чувствовал царь тьмы,
глядя на мир, построенный им
для Персефоны.
Ему даже не могло придти на ум,
что в этом мире нет никаких запахов
и никакой еды.
Чувство вины? Ужас?
Страх перед любовными ласками?
Этого он себе не мог и представить;
Ни один влюблённый не может
такого представить себе.
Он мечтал и всё не мог решить,
какое имя дать своему созданию.
Сначала он хотел назвать
его «Новый Гадес».
Потом «Райский Сад».
В конце концов он остановился
на «Девичестве Персефоны».
Мягкий свет воссиял над долиной,
над их брачным ложем. Аид обнял её,
ему хотелось сказать ей:
«Я люблю тебя и всегда
буду тебя защищать», -
но он подумал,
что это будет неправдой,
и поэтому сказал:
«Ты мертва и ничто
теперь не причинит тебе вреда».
Это показалось ему
куда более многообещающим
и близким к истине.

"A MYTH OF DEVOTION"
Louise Gluck

When Hades decided he loved this girl
he built for her a duplicate of earth,
everything the same, down to the meadow,
but with a bed added.
Everything the same, including sunlight,
because it would be hard on a young girl
to go so quickly from bright
light to utter darkness
Gradually, he thought,
he’d introduce the night,
first as the shadows
of fluttering leaves.
Then moon, then stars.
Then no moon, no stars.
Let Persephone get used to it slowly.
In the end, he thought,
she’d find it comforting.
A replica of earth
except there was love here.
Doesn’t everyone want love?
He waited many years,
building a world, watching
Persephone in the meadow.
Persephone, a smeller, a taster.
If you have one appetite, he thought,
you have them all.
Doesn’t everyone want
to feel in the night
the beloved body, compass, polestar,
to hear the quiet breathing that says
I am alive, that means also
you are alive, because you hear me,
you are here with me.
And when one turns,
the other turns—
That’s what he felt,
the lord of darkness,
looking at the world he had
constructed for Persephone.
It never crossed his mind
that there’d be
no more smelling here,
certainly no more eating.
Guilt? Terror? The fear of love?
These things he couldn’t imagine;
no lover ever imagines them.
He dreams, he wonders what
to call this place.
First he thinks: The New Hell.
Then: The Garden.
In the end, he decides to name it
Persephone’s Girlhood.
A soft light rising above
the level meadow,
behind the bed. He takes her
in his arms.
He wants to say I love you,
nothing can hurt you
but he thinks
this is a lie, so he says in the end
you’re dead, nothing can hurt you
which seems to him
a more promising beginning, more true.