У всякого Раба найдется Господин,
Преданность его размножит лик другой,
И в этом действии был, есть секрет один,
Давящий горло больной генетики рукой.
Одышка, спазм, хрипение, прогиб…
Ладони грязные настойчиво толкают небо,
За много лет до этого был индивид убит,
Почил под серым пеплом, алым крепом.
Теперь рождаются с натёртыми коленями,
С шишками огромными на толоконных лбах,
Так пригодились стены плача с мавзолеями,
Как не повелевать кому-то ими, как?
Законы, деньги, границы, тюрьмы…
Там страху каждому дано по сотне глаз,
Заботами о выживании заполненные будни,
Треск обещаний, что здесь, но не сейчас.
Их песни сладкие, их пламенные речи,
В обертки шоколадные упрятанный сухарь,
А раб доверчивый по-прежнему беспечен,
Последнюю слезу приносит на алтарь.
Где к просвещенью платой отрезан доступ,
Там непременно раб рождает нового раба,
Прогрессию сию, ох вычислить не просто,
Как завершение, вот и она пришла – беда.
Долги, болезни, бессонница и запах тлена
Вползают тихо в дом роскошный и лачугу,
Змеиным ядом пухнут переполненные вены,
И вот тупик, теперь пора надеть кольчугу.
Война, история, шуршит, крошась, пергамент,
Кто развязал её, тот первым вынес приговор,
Но мир прекрасного, на это время замер…
Теперь орудует здесь беспощадный вор. |